Бассейн с крокодилами
Шрифт:
Деньги нашлись под подкладкой, правда, не все, а только тысяча. Люка, увидав неопровержимые улики, сначала забилась в истерике, утверждая, что тайные недоброжелатели решили опорочить ее и подбросили купюры. Но Эдуард Васильевич строго сказал:
– Или говори правду, или вызываю милицию, пусть с тобой профессионалы разбираются!
Воротникова вновь зарыдала и призналась. Да, она взяла деньги, называйте это кражей, но она никогда бы не пошла на такое, если бы чрезвычайные обстоятельства: любимая мама умирает в больнице от рака, требуется операция, необходимо
Эдуард Васильевич отпустил Люку и решил проверить ее слова, но закрутился. Юлечка же не удержалась и поделилась информацией кое с кем из преподавателей. По институту пополз слушок. Люка как ни в чем не бывало ходила на занятия.
В пятницу к ректору явились студенты.
– У нас давно пропадали деньги, – заявила Женя Петренко, – только мы не знали, кто ворует.
– Девочки, девочки, – примиряюще начал Эдуард Васильевич, – только не надо на Воротникову всех собак вешать, у нее мама смертельно больна, вот и…
– Врет она, – продолжала Женя, – врет как сивый мерин. Иветта играет в карты.
– Где? – изумился ректор.
– Да в общежитии, со старшекурсниками и все время проигрывает. Как получит стипендию, тут же всю и спустит, поэтому и денег у нее нет никогда. Продукты у девчонок из холодильника тырила, а нам, между прочим, присылать дотации некому. Это ей мамочка почти четыреста рублей каждый месяц отправляет, сама почтовые переводы видела, – сообщила Петренко.
Ректор ощутил себя обманутым болваном, побагровел и пообещал разобраться. Результатом разборки явился приказ, повелевающий изгнать из вуза картежников. Воротникова забрала документы и исчезла.
– Но я писала ей письма на адрес общежития, – не успокаивалась Ася, – она же их получала…
– Почту там раскладывают по ячейкам, – пояснил Эдуард Васильевич, – наверное, она приходит и забирает.
– Где же она живет? – вопрошала мать.
– Понятия не имею, – пожал плечами собеседник.
Уничтоженная Ася вернулась домой и отправила дочери срочную телеграмму: «Деньги достала, боюсь высылать крупную сумму, берут слишком дорого за пересылку, приезжай сама».
Ничего не подозревавшая Иветта прикатила через неделю. Хорошенькая, веселая, красиво одетая. Она привезла матери в подарок коробку шоколадных конфет и польский шампунь.
– Здорово, мамочка, – щебетала Люка, – что ты смогла помочь. Такой шанс раз в жизни выпадает.
– Бери, – велела мать, кивая на стол. Люка схватила конверт и вытащила… копию приказа об отчислении из института.
– Что это? – пробормотала девушка.
Ася тяжело вздохнула.
– Я не упрекаю тебя за то, что четыре с лишним года ты тянула с меня деньги. То, что ты воровала, на твоей совести… Но скажи, как тебе пришло в голову объявить меня умирающей?
– Мамусечка… – завела Люка.
– Не надо, – остановила ее Ася, – не ври. Оставайся здесь, иди работать и дай честное слово, что не станешь играть в карты…
– Мама, я замужем, – сообщила беспутная дочь.
Художница схватилась за сердце, но все же сумела спросить:
– Кто он?
– Сын профессора Грекова Вадим, – пояснила
– И когда произошло счастливое событие?
– В конце второго курса, – потупилась девушка.
– Ты брала с меня деньги, чтобы платить Грекову, – медленно приходила в себя Ася. – Неужели свекор не мог помочь невестке бесплатно?
– Мусенька, – принялась оправдываться негодяйка, – мы долго скрывали брак, старуха Грекова была жуткой особой, ни за что бы не позволила Вадиму на мне жениться…
– Ладно, ладно, – пробормотала Ася, – и где же ты работаешь?
– Учусь, – поправила Иветта, – в театральной студии, на днях диплом получу…
– Дай свой адрес и телефон, – потребовала художница.
– Конечно, конечно, – засуетилась мерзавка и неожиданно спросила: – А деньги правда достала? Дай мне в долг.
Отметив, что Люка первый раз в жизни заговорила об отдаче денег, мать поинтересовалась:
– Проиграла?
Девушка в отчаянии заплакала.
– Это сильнее меня, держусь, держусь, потом – раз и все! Жутко не везет, катастрофически.
– Нет, – твердо заявила Ася, – денег не дам, я вся в долгах. Надорвалась уже на трех работах. Тебе не стыдно просить?
– Стыдно, очень стыдно, – зашептала Люка, заламывая руки, – но, если сейчас не отдам, меня могут просто убить. Знаешь, какие у картежников законы?
– И знать не хочу, – отрезала мать.
Люка упала на колени.
– Помоги в последний раз.
– Сколько надо?
– Тысячу.
Ася подошла к буфету, выдвинула ящик, достала жестяную коробку из-под печенья и, отсчитав десять бумажек, протянула девушке:
– На, но это в последний раз.
Иветта схватила купюры и кинулась целовать мать. Ася отстранила любимое существо и спросила:
– Скажи, только честно, Федор к тебе на самом деле приставал?
– Конечно, – закивала головой дочурка.
Но по быстро бегающим глазам и слишком честному взгляду дочери Ася поняла: опять соврала.
– Когда назад едешь? – поинтересовалась мать.
– Завтра ночью, – прозвучал быстрый ответ.
Больше они не разговаривали, молча пили чай с привезенными из Москвы конфетами. Ася жадно накинулась на угощение. Ей приходилось экономить на всем, и сладости в рационе не предусматривались. Скоро ее сморил тяжелый сон.
Утром она встала с гудящей головой и, спотыкаясь, пошла в комнату дочери. Люки не было, исчезла и ее дорожная сумка. Ничего не понимая, Ася выползла на кухню, и глаза тут же наткнулись на плохо прикрытую дверь буфета. Дрожащими руками она вытащила свой «сейф». Жестяная коробка была пуста. Еще вчера вечером там оставалось восемьсот рублей… Люка убежала, прихватив у матери последние деньги. Асе не на что было купить даже пакет кефира. Чуть позднее выяснилось, что дочурка утащила и драгоценности, оставшиеся от Анастасии: несколько колец, цепочек, изумительной красоты камею и абсолютно ненужную современным дамам шляпную булавку с головкой из горного хрусталя. Наверное, воровка решила, что это крупный бриллиант.