Базар житейской суеты. Часть 4
Шрифт:
Джорджинька взялъ опять телескопъ, и навелъ его на пароходъ.
— Ахъ, какъ онъ славно прорзываетъ волны! сказалъ мальчнкъ. На палуб, однакожь, всего только два человка, кром штурмана. Одинъ лежитъ, закутавшись въ шинель… Ура! Это Доббинъ!
Онъ захлопнулъ телескопъ, и обвился руками вокругъ шеи своей матери. Душевное расположеніе мистриссъ Эмми измнилось съ необыкновенной быстротой, и она, выражаясь словами любимаго поэта , то есть, слезами засмялась. Какъ иначе? Она была уврена, что это Вилльямъ. Другому некому и быть. Вдь она лицемрила, когда говорила, что онъ не подетъ. Разумется, онъ подетъ, разв онъ смлъ не похать? Не смлъ, она знала это заране.
Еще минута, и пароходъ былъ почти у пристани. Мать и сынъ побжали
Вслдствіе дурной погоды на пристани вовсе не было постороннихъ зрителей, и только одинъ коммиссіонеръ таможни встртилъ пассажировъ. Шалунъ Джорджъ также убжалъ, и когда джентльменъ въ старой шинели на красной подкладк выступилъ на берегь, никто не былъ свидтелемъ сцены, которая тутъ произошла. Мн, впрочемъ, извстна эта сцена:
Маленькая леди въ промокшей блой шляпк выбжала навстрчу джентльмену, съ жаромъ поцаловала его руку, и въ одно мгновеніе исчезла подъ складками его стараго плаща. Джентльменъ, думать надобно, крпко прижалъ ее къ своему сердцу, и держалъ въ своихъ объятіяхъ такимъ-образомъ, чтобы она не могла упасть на землю. Какія слова вырывались изъ ея устъ, доложить не могу. Я разслышалъ только:
— Прости… виновата… Вилльямъ… милый, милый… поцалуй… еще, еще.
Однимъ словомъ сцена подъ шинелью, какъ видите, вышла очень нелпая. Вынырнувъ, наконецъ, изъ-подъ этого убжища, мистриссъ Эмми крпко ухватилась за руку милаго друга, и смотрла ему прямо въ лицо, исполненное вмст грусти, сожалнія и нжной любви. Амелія поняла этотъ упрекъ, и опустила свою головку.
— Да, ужь пора было вамъ прислать за мною, сказалъ Доббинъ.
— Ты не удешь отъ меня, Вилльямъ?
— Никогда! отвчалъ онъ, и еще разъ прижалъ ее къ своему сердцу.
При выход изъ таможни встртилъ ихъ опять маленькій Джорджъ съ телескопомъ у своего глаза, и съ громкимъ смхомъ. Онъ принялся прыгать око. ло влюбленной четы, и затмъ повелъ ихъ домой, отпуская дорогой замысловатыя шуточки на ихъ счетъ, Джозъ еще не просыпался, Бекки не показывалась, хотя уже нсколько минутъ пристально наблюдала изъ окна. Джорджинька побжалъ хлопотать насчетъ завтрака. Эмми оставила въ корридор свою шаль и шляпку, и подошла къ Вилльяму растегнуть воротникъ его шинели, а намъ остается только посмотрть… какъ Джорджинька готовитъ завтракъ для полковника…
Утихло волненіе житейскаго моря, и корабль введенъ наконецъ въ гавань. Доббинъ получилъ вожделнный призъ, за которымъ гонялся всю свою жизнь. Птичка поймана, ея крылья подрзаны — и вотъ она воркуетъ, склонивъ головку на плечо искуснаго ловца. Этого только и хотлось мистеру Вилльяму, этого искалъ онъ и объ этамъ тосковалъ каждый день и каждый часъ, впродолженіе восьмнадцати лтъ. Вотъ онъ, наконецъ, вотъ счастливый предлъ завтнаго стремленія — и вотъ вамъ послдняя страница восьмой и послдней части Базара Житейской Суеты. Прощай, полковникъ! Благослови тебя Богъ, честный Вилльямъ! Прощай и ты, Амелія, навсегда, прощай! Цвти и зеленй, нжный плющъ, вокругъ крпкаго, стараго дуба, который защититъ тебя отъ всякихъ бурь и непогодъ!
Соединивъ такимъ-образомъ счастливую чету, Ребекка никогда однакожь не показывалась на глаза полковника Доббина и его жены. Она, какъ мы знаемъ, терпть не могла сантиментальныхъ сценъ, и, быть-можетъ, ее тревожило немножко угрызеніе совсти въ отношеніи къ добренькой подруг, которая была ея первою благодтельницею въ жизни. Она отправилась въ Брюгге по «своимъ собственнымъ дламъ». Мастеръ Джорджъ и его дядя одни только присутствовали при совершеніи бракосочетанія. Когда новобрачные, вмст съ Джорджинькой, отправились на родину, мистриссъ Бекки воротилась опять (на нсколько дней только) въ Остенде, чтобы доставить утшеніе одинокому холостяку, Джозефу Седли. Континентальная
Эмми была очень рада, и внутренно благодарила судьбу, что письмо ея къ полковнику отослано было прежде, чмъ она узнала о существованіи роковой записки Джорджа.
— Я зналъ это давнымъ-давно, сказалъ Вилльямъ своей супруг,— все я зналъ, но посуди сама, могъ ли я употребить такое оружіе противъ памяти бднаго моего друга? Вотъ почему я особенно страдалъ, когда ты…
— Ахъ, сдлай милость, другъ мой, никогда не говори мн объ этомъ несчастномъ дн! вскричала мистриссъ Доббинъ такимъ плачевнымъ и жалкимъ голосомъ, что хитрый Вилльямъ тотчасъ же свелъ рчь на Глорвину и старуху Пегги Одаудъ. Онъ бесдовалъ съ этими дамами въ ту пору, когда пришло къ нему Амеліино письмо.
— И если бы ты не прислала за мной, прибавилъ мистеръ Доббинъ, улыбаясь, — Богъ знаетъ, какая фамилія была бы теперь у миссъ Глорвины!
Въ настоящее время полный титулъ этой особы: мистриссъ майорша, Глорвина Поски, урожденная Одаудъ. Она вышла за Поски черезъ нсколько мсяцевъ посл кончины первой его супруги. Непремннымъ ея намреніемъ было — завербовать себ въ мужья какого-нибудь изъ офицеровъ Трилльйоннаго полка. Цль ея достигнута. Пегги Одаудъ съ своей стороны привязана всей душою къ этому знаменитому полку, и если — чего Боже храни! — сдлается что-нибудь съ ея Михаэлемъ, Пегги прикажетъ кому-нибудь изъ этихъ господъ сочетаться съ нею законнымъ бракомъ. Но генералъ-майоръ здравствуетъ и тломъ, и душой. Онъ живетъ съ большимъ блескомъ и грандіознымъ эффектомъ въ собственномъ замк «Одаудсонъ», держитъ великолпную свору гончихъ, и справедливо считается первымъ джентльменомъ въ графств, за исключеніемъ разв своего сосда Гоггарти изъ замка Гоггарти. Леди Одаудъ попрежнему выплясываетъ джигъ, и отличается во всхъ видахъ и родахъ ирландскихъ танцевъ. Она и Глорвина объявили, что полковникъ Доббинъ роступилъ безчестно въ отношеніи къ нимъ, но когда подвернулся Поски, Глорвина получила утшеніе въ супружеской жизни, а превосходный головной уборъ, выписанный изъ Парижа, совершенно угомонилъ ярость Пегги Одаудъ.
Полковникъ Доббинъ вышелъ въ отставку немедленно посл своей свадьбы. Онъ живетъ теперь на хорошенькой мыз въ Гемпшир, недалеко отъ Королевиной усадьбы, сдлавшейся въ настоящее время, посл парламентской реформы, постоянной резиденціей сэра Питта и его семейства. Потерявъ всякую надежду на титулъ пэра, баронетъ лишился также своихъ двухъ мстъ въ парламент въ качеств представителя Гемпшира. Эта катастрофа подйствовала разрушительнымъ образомъ на физическія и душевныя силы сэра Питта, и въ утшеніе себя, онъ предсказывалъ близкое распаденіе Трехъ Соединенныхъ Королевствъ.
Леди Дженни и мистриссъ Доббинъ подружились съ перваго свиданія, и въ настоящее время почти неразлучны. Фамильные экипажи разъзжаютъ чуть-ли не каждый день между Королевиной усадьбой и Зелеными Холмами — такъ называется живописная мыза Доббина, которую онъ взялъ на аренду у пріятеля своего, майора Понто, проживающаго съ семействомъ за границей. Супруга баронета крестила новорожденную дщерь мистриссъ полковницы Доббинъ, названную по имени ея крестной матери. Обрядъ крещенія совершалъ достопочтенный Джемсъ Кроли, заступившій въ этомъ приход мсто своего отца. Юный Джорджъ и мастеръ Родонъ, поступившіе для окончательнаго образованія въ Кембриджскій университетъ, также заключили между собою дружественный союзъ. Они вмст прізжали на каникулы, вмст стрляли дичь и ссорились между собою изъ-за прекрасной дочери леди Дженни, въ которую, разумется, оба они были влюблены. Матери этихъ двухъ джентльменовъ всего чаще любили разсуждать о возможности соединить современемъ неразрывными узами мастера Джорджа и эту юную леди, хотя намъ извстно изъ достоврныхъ источниковъ, что сама миссъ Кроли питала боле душевную привязанность къ своему кузеыу.