Бецкой и его государыня-дочь. Тайны царской династии в исторических романах
Шрифт:
И, оценивая своё положение в плену, князь Иван Юрьевич всё более сознавал, что близок к разгадке замысла шведов.
Было, что вспомнить, было о чём подумать князю Ивану Юрьевичу. Прежде всего, не покидала мысль о побеге. Но пока он не представлял себе, как это сделать. Охрана была надёжной, да и запирали пленных, выбившихся из сил во время перехода, в добротных сараях или амбарах, из которых просто так, без каких-либо подручных средств не выбраться.
Первое время его держали вместе со всеми пленными. Затем отделили генералов и офицеров от солдат, так что он оказался в одной группе вместе со своими подчинёнными. С ними легче было договориться
Когда после беседы со шведскими генералами, охранники втолкнули князя Трубецкого в сарай, к нему подошли офицеры его дивизии. Они не спали, ждали своего командира.
– Не чаяли в живых вас увидеть, – сказал полушёпотом полковник Теремрин.
Этот офицер командовал одним из полков в дивизии Трубецкого. Полк принял на себя удар превосходящих сил и держался стойко, пока его не обошли с правого, незащищённого фланга. Фланг открыли бежавшие части, брошенные своими иноземными командирами. Полковник сам возглавил контратаку, но в рукопашной был оглушён ударом сзади, и также как Трубецкой, очнулся уже в плену. Повезло, что не было огнестрельных ранений. С огнестрелами выжили немногие. Никакого милосердия к пленным у шведов не было, не было и никакой медицинской помощи. Хорошо ещё что не сразу не расстреляли. Видимо усматривали какие-то выгоды, иначе… Иначе всё! Шведы русских людей, за людей не считали.
Трубецкой тихо сказал:
– Как видите, жив. Предлагали перейти к ним на службу. Так что и вас это ожидает. Дивизия дралась насмерть. Это их и подкупило. Будьте готовы к подобным предложениям…
– Чёрта им лысого, – сказал один из офицеров.
– Только не спешите отказываться сразу. Тяните время, а пока продумаем, как бежать. Кто за побег?..
За побег были все…
Трубецкой не боялся говорить о планах. Те, кто попал с ним в плен, дрались мужественно, дерзко. На них можно было положиться. А вот от офицеров других соединений посоветовал пока планы свои скрывать. Кто знал, как всё обернётся?
В сарае холодно. Собственно, та же промозглость, что и на улице. Разве, что ветер не так сильно холодит, хоть и проникает через щели в стенах, да и дождь со снегом не лупит, а лишь небольшие струйки просачиваются через крышу.
Вот ведь как устроен мир. Европейцам, к примеру – большинству европейцев, всех, наверное, нельзя меркой одной мерить – совершенно безразлично, кому служить. Тот, кто платит, тот и приятель. Скорее не приятель, а хозяин. Ведь и союзничество у них особое. Ведущие страны готовы приглашать в союзники страны слабые, но, если помощь понадобится странам слабым, стоп… Дружба дружбой, а табачок врозь.
Иное дело Россия и русские. Тут уж очень и очень редкое исключение, если кто-то предаст по слабости или полному отсутствию духа. Ведь известно, что душа и тело есть у многих живых сущностей на земле – практически у всех теплокровных. А вот что касается духа!? Дух и духовность категории исключительно русские, а под русскими надо понимать все народы и народности, объединённые священным словом Русь!
Просто с времён петровских началось умышленное, намеренное, настойчивое разбавление русского народа подлыми выходцами с прогнившего уже к тому времени Запада. Вот там действительно очень и очень большой редкостью стали люди духовные, то есть те, у которых, кроме тела и души, был ещё и дух…
Звериная, лютая жестокость, коварство, подлость, отсутствие всякой порядочности, забвение нравственности – вот неполный перечень характерных черт западного европейца. И, конечно, поголовная трусость – когда их много, храбры, когда силы с неприятелем равны, осторожны, нерешительны, ну а уж если числом уступают, лживы, коварны, омерзительны.
Долго не мог заснуть князь Трубецкой в ту ночь. Едва хватило, чтобы выдержать ещё один дневной переход. Хлюпала вода под ногами, дороги были разбиты. Не все, конечно, были негодными, но пленных вели не по большакам, а по просёлкам, там, где всё размокло от дождей. Поздняя осень. Тут уж лучше даже, если бы морозец ударил небольшой. Но стояла все дни промозглая погода. Редели ряды. Утром оставались в сараях бездыханные тела. А выжившие продолжали свой путь в неволю.
Трубецкой шёл, осматривая местность. Укрыться-то есть где – леса, сплошные леса вдоль дороги. Да только далеко ли пройдёшь по лесу без еды, без возможности отдохнуть, просушить одежду, к тому же при этакой распутице.
В Ревеле генералов отделили от офицеров, и пропали надежды Трубецкого на то, что удастся организовать побег вместе со своими надёжными и проверенными подчинёнными. Но видимо изменились планы и у шведского командования. Дали отдохнуть и далее генералов в столицу повезли на подводах. Подводы открыты всем ветрам, холодно, но всё же не месить грязь на дорогах. Как поступили с офицерами, было неизвестно.
Всё сложнее было совершить побег, всё труднее становилось, даже если он удастся, добраться до России. Но князь не видел иного выхода. Он уже решил для себя твёрдо: побег или смерть!
Трубецкой оказался на одной подводе с генералами Бутурлиным и Вейде.
Сразу заговорить о побеге остерёгся. Как знать, о чём думают его товарищи по несчастью. Перебрасывались незначащими фразами. Вскоре Трубецкой понял, что и его попутчики изучают местность, что и у них, видимо, мысли о возвращении в Россию появляются. Ну а каким путём может быть это возвращение? Выкуп или обмен пленными? Пойдёт ли царь на выкуп? Зачем ему русские генералы? Ему только иноземцы любезны. Ну а с обменом не получится. Нет у царя Петра пленных шведов, тем более генералов, так что и менять не на кого.
А между тем приближалось время дать ответ на предложение шведского генерала.
«Почему вызывали только меня? – снова и снова думал князь Трубецкой. – Почему не вызывали на беседы других генералов? Или, может, вызывали, да я не заметил? Нет. Не похоже… Значит их привлекла не столько стойкость моей дивизии, сколько то, что род Трубецких – царский род… Мог быть царским родом, а раз мог в шестьсот тринадцатом году, то сможет и в будущем. Ну уж нет, ничего не выйдет у них. Бежать, только бежать. И не тянуть с этим. Только немного бдительность усыпить, и бежать. Но одному трудно. Одному невозможно. Выяснить нужно, как отнесутся к планам на побег Бутурлин и Вейде?».
Трубецкой посмотрел на своих попутчиков. Вид у них удручённый. О чём думали? Наверное, тоже, как и он, о семьях, что остались в России, о жизни прошлой, которая какой бы там не было, всё лучше, чем плен. А жизнь в России после возвращения царя из европейского путешествия, для всех была тревожной – никто не знал, что ждёт завтра и какие ещё причуды ожидают по воле Петра – Питера.
Долгими ночами плена Трубецкой задумывался о том, что произошло с ним. Да и днём было время подумать, особенно когда прекратился изнуряющий пеший марш, и повезли пленных генералов на повозках.