Беги через лес
Шрифт:
Они прошли около сотни шагов вниз к подножию холма, на котором был их лагерь. Земля здесь раскрывалась усыпанной камнями трещиной, из которой бил чистый ледяной ручей.
– Надо поговорить, – сказал Диего, пока Пилар умывалась. – Мы должны обсудить, что делать дальше.
Пилар умыла лицо и шею, наполнила ладони водой и выпила, по телу вместе с холодной влагой пробежала дрожь.
– Помнишь, мы говорили, верить профессору или нет, – сказала Пилар, сев на гладкий валун рядом с ручьем.
Диего сел рядом с ней.
– Помню.
– Если бы он работал на генерала, нас бы поймали в садах дьявола, так ведь?
– Так… Хотя проще было бы оставить Пабло при себе, а нам устроить ловушку в тех садах.
– Я тоже так думаю. И потом ты говорил, Аугусто воспитал тебя. И если он… если он сделал те страшные вещи, о которых ты говорил, он ведь не выдал никому твой секрет. Он защищал тебя… Сам подумай, мальчишка мог рассказать еще кому-то, если бы остался жив.
Диего посмотрел на нее.
– Ты оправдываешь его?
– Не оправдываю. Но я не знаю, на что пошла бы, если бы дело касалось Пабло… И тебе ли удивляться? Ты еще вчера хотел продать меня генералу…
– Я… – Диего прикусил губу. – Мне сказали, что с тобой все будет хорошо, просто возьмут кровь… а потом, когда после аварии мы пошли в твою квартиру за Пабло и увидели там людей генерала, перерывающих вещи, я понял, что они бы вас уже не отпустили… Я и раньше это понимал, но не хотел думать, мне нужны были деньги для моей семьи, для будущего моего сына, а я не могу обеспечить его, денег едва хватает, чтобы от зарплаты до зарплаты на столе была пища… – Диего вздохнул. – Конечно, это не оправдание. Я мерзавец.
Пилар помолчала, рассматривая мир вокруг себя, как она делала всегда, когда Пабло совершал какой-нибудь проступок, пыталась отстраниться, чтобы эмоции не брали верх над ее мыслями, обдумать, что делать дальше.
– Аугусто предложил мне план, – продолжила она. – На песчаной тропе, что идет на восток от реки, ближе к границе страны, нас каждое утро с рассветом будут ждать друзья профессора, хотя я и испортила карту, где было отмечено место встречи, я думаю, с тобой мы рано или поздно отыщем песчаную тропу. Они помогут нам пересечь границу и сделают новые документы… Я не знаю, касается ли это тебя. Аугусто говорил обо мне и Пабло… но, я думаю, если ты пойдешь с нами, тебе тоже помогут. Не знаю, в курсе ли генерал о том, что ты оборотень, но тебе опасно оставаться в стране, после всего, что случилось. Ты говорил, что у тебя есть жена и сын… ты вернешься к ним?
– Я отведу вас к друзьям профессора, но потом, – Диего замолчал на мгновение. – знаешь, Мария, моя жена, не думаю, что у нас есть какие-то чувства. Может быть, без меня ей будет даже лучше… Но вот мой сын… Густаво… смотрю на него каждый вечер и боюсь, до тошноты боюсь, что он такой же.
– А твоя жена?
– Нет, она не оборотень… Я понимаю, есть шанс, что наш мальчик нормальный… Но я знаю, как тяжко скрывать это первое время…
Я никогда не видел своих настоящих родителей. Меня подбросили в церковь… Святой отец, его звали Бернардо, знал мою истинную природу. Я жил у него до тех пор, пока не начал контролировать превращения, а потом он познакомил меня с Августо, любившим устраивать судьбу мальчишек, живших при церкви. Ему нравится участвовать в жизни других людей, называть их своими персонажами… Я хорошо играл в футбол, кажется так Августо и заметил меня однажды, на каком-то футбольном матче ребят из церкви против одной сельской школы. Тогда он предложил святому отцу устроить меня в интернат, в спортивную команду… Мы с Бернардо обговаривали это несколько дней. Риск был большим, нужно было ехать в другой город, куда Бернардо не смог бы наведаться, случись что, нужно было полностью надеяться на мой контроль превращений. Зато в случае успеха я получил бы хорошее образование. В итоге все вышло хорошо и Августо подарил мне дорогу в жизнь… Можно сказать, у меня было два отца, но настоящего я так никогда и не видел…
– Мой отец бил меня током, – тихо сказала Пилар. – Поэтому я перестала превращаться… Он также собирался сделать и с Пабло… Я ненавидела родителей и мечтала убить их…
Она замолчала. Диего погладил ее по плечу.
– Ненавижу это, когда дети боятся родителей, – сказал он.
– Они проверяли все мои вещи, все смотрели… Я планировала побег в голове, но не могла даже собрать свой рюкзак… Только один был выход, превратиться. Это был мой план. Превратиться и жить в лесу зверями. Но я знаю, что всегда так нельзя, иначе забудешь себя, свой язык, я и не хотела, не хотела, чтоб Пабло совсем стал зверем. После занятий в школе я шла осматривать помойки, мне нужна была одежда, о которой не знали бы дома, собирала целый месяц, чтобы найти мне и Пабло, потом зарыла все под деревом в лесу…
Пабло начал превращаться и отец стал запирать его в комнате, привязывать ремнями к батарее и бить током, как он делал со мной. А я только и ждала, когда у Пабло все начнется, чтобы мы могли сбежать… Я нашла на улице пивную бутылку, разбила ее мелко-мелко, кусочки стекла в рукав. Вечером отец с матерью сели за стол, Пабло был привязан в своей комнате, а я обслуживала своих родителей, подавала им тарелки и ждала. Вот время пива, говорят, бери бокалы и налей с пеной, наливаю, даю им выпить, потом еще и еще, и вот они уже пьяны, и когда я наливаю опять, то осторожно разворачиваю закатанный рукав, и оттуда серебряной пыльцой в бокалы сыплю свое спасение. Потом сказала, что нужно в туалет и отлучилась из комнаты и в коридор, оттуда в окошко на улицу, вдоль стены проползла к окну комнаты Пабло, залезла, хорошо хоть ему открывали окно, а то боялись, что задохнется, жара в то лето стояла, вот я внутри и развязываю ремни, кусаю их так, что десны все режутся, Пабло смотрит на меня дикими глазами, и шепчет что-то, и вдруг крик матери, а потом дверь распахивается и на пороге отец, из-зо рта и по шее его течет кровавая пена, кулаки сжаты, он бросается на нас, а я успеваю сорвать один ремень и с размаху бью его по лицу, по глазам, и кричу, кричу, кричу…
Знаешь, я еще до этого догадалась, как смогу превратиться, после всех стараний отца. Он ведь прочел о таком способе лечения оборотней в одной старой книге, так делали раньше, пока не узнали, что кровь оборотней такая дорогая. Превращение связывалось с сильной болью, ведь весь процесс идет отчасти подсознательно, и оборотням желание превратиться отбивали страхом дикой боли, и само превращение случалось от боли, получался человек бессмысленный и обрубленный… Я в тот вечер испытала много боли, и превратилась прямо в руках истязавшего меня, захлебывавшегося в собственной крови отца, и Пабло освободил себя, пока отец меня бил, и превратился в маленького лисенка. Мы выскочили в окно и не заметили даже, как оказались в лесу…
Не знаю, сколько мы были лисами, больше дня наверно, сознание стало иступляться, я поняла, что забываю слова, забываю все… В тот момент мне этого очень хотелось, но я смогла остановится, остановить Пабло… То дерево мы нашли не сразу, дождались луны и превратились в двух маленьких голых ребятишек, и стали копать до самых корней, где спрятала я одежду. Документов у нас никаких. Было трудно прятаться, жить в лесу и все время думать, как быть дальше… Я стала воровкой и еще какой. Крала и крала, пока в одной сумке из пансионата для богачей не нашла документы на двух детишек, очень похожих на нас. Пилар не мое имя, так звали какую-то богачку, а вот Пабло, его так звали с детства, повезло что имена совпали. Той Пилар было шестнадцать и мы прожили в лесу еще два года, пока она не стала совершеннолетней, важный фактор, чтобы иметь возможность жить в городе, работать, учиться, и никто не считал меня и Пабло сбежавшими детьми. Конечно, к этому фактору нужно было приложить деньги, чтобы без лишних вопросов найти квартиру, чтобы купить мне аттестат, устроить Пабло в школу, справить недостающие документы… Мы устроились в этом городе и стали жить тихо, я воспитывала Пабло, работала, училась, он ходил в школу… Деньги я копила воровством, но когда набралось достаточно, чтобы жить, я навсегда забросила это… Как и превращения…
Пилар закатала брюки до колена. Вся кожа морщилась от шрамов, рубцы наслаивались друг на друга.
– За время жизни в лесу я делала это с собой десятки раз, иначе после лечения отца не получалось превратиться, нужно было испытать сильную боль. Возвращалась в человеческий облик, чтобы ничего не забыть, чтобы не стать навечно зверем и дать Пабло возможность выбирать ту жизнь, которую он хочет… Но больше я не смогу. Я просто не выдержу.
– Прости меня, – Диего отвернулся. – Я мерзавец… Ты прошла через такое, чтобы просто жить, а я украл у тебя все ради денег…