Беги, Люба, беги!

Ильина Лариса Анатольевна

— И мужчину с корзиной не видел?

— Ни корзинки, ни мужчины.

Я глубоко вздохнула. Он отвечал слишком уверенно, и это наводило на мысль, что ему просто не хочется напрягаться.

— Очень жаль. Тогда не буду больше тебя задерживать.

Не обращая на мои слова внимания, Ферапонтов с

мягким нажимом поинтересовался:

— Любовь Петровна, что случилось?

Небрежно махнув рукой, мол, ерунда, все в порядке, я собралась встать.

— Любовь Петровна, — укоризненно глядя мне в лицо, усмехнулся Коля, — вы совершенно не умеете

врать.

Я это давно заметил...

Оставшись на месте, я поджала губы и обиделась. Женщина, которая совсем не умеет врать, — это, извините, чересчур.

— Ваши расспросы связаны... с тем подсвечником?

Я замялась с ответом, не рискнув после его последнего заявления врать на скорую руку.

— Так как он к вам попал? — продолжал Ферапонтов, очевидно, не особо нуждаясь в ответах.

Выходило, что я не только врать, но и молчать неумела.

— Спасибо, Коля, — неизвестно к чему брякнула я. — Мне пора... До свидания!

— До свидания, — покладисто кивнул сосед. — А за что спасибо?

— За... помощь, — вывернулась я.

Он согласился:

— Да, мою помощь переоценить трудно... Кстати, сколько он стоил?

– Кто?

— Тот сервиз, что был в коробке...

— Зачем тебе?

— Как зачем? Я же его разбил. Я все оплачу...

— Не надо! — заторопилась я, пятясь из комнаты в коридор. — Не знаю, сколько стоит, это подарок...

— Тогда Олег должен знать?

Я досадливо замычала, понимая, что не могу отделаться от Ферапонтова, как от липучей конфеты.

— Олег его не покупал...

— А кто? Вы мне скажите, я сам свяжусь, не волнуйтесь. И все объясню.

Но я уже энергично топталась возле двери, открывая замок, предоставив полную свободу въедливой фантазии Ферапонтова.

Избавившись от Кольки, я влетела в квартиру, заперла дверь и перевела дух.

— «Кто покупал?!» — передразнила я парня, обращаясь к веселой собаке на стене. — Я бы сама денег дала, чтобы узнать!

Не переставая качать головой села и потянулась к телефону. Аппарат вдруг ожил под ладонью, раскатившись заливистым трезвоном. Я подпрыгнула вверх, отдернув руку. Но любопытство возобладало: я вспомнила о расставленной для психа ловушке и сунулась к светящейся панели определителя номера. Номер был незнакомым. Едва удерживая в прыгающих пальцах карандаш, я торопливо переписала его на бумажку.

— Слушаю вас! — стараясь говорить спокойно, булькнула я.

И в ответ услышала:

— Ты разбила мне сердце...

Я не ошиблась — звонил маньяк. Наверняка он был неплохим артистом, но в противно скрежещущем голосе слышалась неподдельная грусть, и я невольно его пожалела:

– Чем?

— Поднять руку на саксонский фарфор... это просто...

— Мой подарок, что хочу, то и делаю! — злорадно перебила я, возмутившись наглым лицедейством. Казалось, этот тип сейчас скончается в муках на том конце провода. — Моя рука поднялась не только на саксонский фарфор! Вездесущих ангелочков тоже постиг печальный конец.

— Это было неосмотрительно, — нахально

заявил псих, забыв о грусти.-- И чрезвычайно расточительно. Техника стоит денег, и немалых

— Ничего, — с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему об определителе, успокоила я, — думаю, скоро сочтемся.

— Твоими бы устами... — вполне натурально вздохнул он, видимо, совершенно не понимая моих тонких намеков. Помолчал какое-то время и вдруг заявил: — Теперь ты должна быть очень осторожной.

— Да? — Я даже развеселилась. — В связи с чем, интересно?

— Подумай об этом! — И он отключился.

Некоторое время я смотрела на пикающую телефонную трубку, потом пропела: «Я подумаю об этом завтра!» Пару минут посидела, потом не вытерпела и снова взялась за телефон.

Но разыскать мужа мне не удалось. Сотовый Олега молчал, как истинный партизан, а в конторе его не было. Бухгалтер Сергей извиняющимся голосом поведал, что он только-только уехал по срочному делу. Каким образом теперь передать записанный номер Климину, не оставившему лично мне никаких координат, я не представляла. И тут мою светлую головушку посетила гениальная мысль.

— Вельниченко, это я! — отозвалась я на вялое Лид-кино «Алле!». — Ты мне нужна.

— Случилось чего? — живо взбодрилась она.

— Даже и не соображу, с чего начать... И для разминки подробно поведала о выводах капитана Климина.

Слушая, Лидка возмущенно фыркала.

— Я, как только его увидела, — сразу поняла, что за фрукт! Ишь, намекает, что это мы с тобой устроили. Только ты его не спросила: на хрен кролику мочалка?

Я усмехнулась:

— Олег ему весьма трогательно про мое сотрясение рассказывал. Так что не думаю, чтобы капитана особенно мотивы беспокоили... Но это еще не все,

И рассказала об Ангелине Марковне. Лидка хохотала так, что я устала слушать.

— Ну, умора! — верещала она, словно ее щекотали. — Умереть, можно!

— Можно, — сурово согласилась я. — Мы с Жанной чуть так и не сделали, когда меня к заму главного вызвали.

— И что?

— Сама не знаю. Странно получилось... — Я пересказала подслушанный под дверью разговор Шушаны с Акопом. — Откуда ей знать Олега?

Но подругу сей факт не удивил, поскольку она была твердо уверена, что Олега не знали только те женщины, что умерли еще до его рождения.

— Но и это еще не все, — предупредила я. И перешла к рассказу о попытке упрятать несчастный сервиз на антресоль. — Теперь, наверное, и Ферапонтов думает, что я чокнутая. Или шпионка.

— Что думает Ферапонтов — дело десятое. А что тот, кого видела с корзинкой соседка, и есть твой психопат, даю гарантию! Посуду так носить удобней, чтоб не побилась. А «жучок»... Слушай, а может, его вовсе не ты интересуешь, а Олеговы делишки? А все остальное... ширма?

От такого поворота я даже крякнула. Определенно было только одно: если в ближайшие дни вся эта канитель не закончится, я с ума сойду. Мотнув головой, чтобы отогнать грустные мысли, я бодро заявила подружке: