Беглец из Крайпруса
Шрифт:
— Так как ты выжил? — пронялся рассказом Рыжий.
— Так вот вылезло там одно. Имя — муравьиный-лев. Смотрю, зубы срослись в одну сплошную челюсть. И челюстей там таких целых восемь. Каждая не меньше моего кинжала, ну думаю всё. Не сдох на арене, теперь точно сдохну. А ехал я аккурат в телеге с трофеями. Тушками пустынных вампиров. Такие здоровенные летучие мыши жёлтого цвета. Так они очень ядовиты, а я значит, остался их сторожить. Ну и бросил я этой тварине одну-другую. Ай думаю, помирать, так хоть покормлю. И лев этот, понимаешь, ну точно заигрывает со мной. Одного слопает, другого. Третьего. Я ему уже пол телеги скормил, он качнулся и на меня попёр. Я ему ещё вампира, а он на телегу залазает, давит её и меня вместе с
— Брехня, — заявила жрица и, глянув на уставившегося в её сторону Ганса, отвернулась, не став ничего доказывать.
— Брехня говоришь? А то как я в Осо под землю провалился тогда тоже брехня?
— Где? — удивился внимательно слушавший разбойника Рыжий.
— А под самым побережьем. У городка ещё этого, как его. А точно Рас…
Отвернувшись, я придался своим мыслям о ближайшем будущем и планам по поиску сбежавшего каштака. Всё-таки тот зверолюд настоящий алмаз, обидно будет так глупо его упустить навсегда. Мысли медленно ворочались в голове, а тело изнывало от усталости. И усталость эта была вызвана крайней степенью бездействия. В походе не приходилось делать ровным счётом ничего. Теперь мы запросто могли застрять здесь ещё на день, а может и два, в зависимости от того, насколько сильно нас засыплет.
Именно поэтому, когда со стихающими порывами ветра в лагере раздались первые крики, я воодушевлённо вскочил со своего места, рассчитывая хоть немного разогнать скуку. Обнажив рапиру, застыл напротив выхода из палатки, прекрасно слыша чьи-то шаги вокруг. Рыжий и Ганс встали следом, вооружаясь.
Полог тента резко подался в нашу сторону, но все успели среагировать. Какой-то странный человек в балахоне с полностью закрытым лицом запрыгнул в телегу, угрожающе направив в нашу сторону странного вида оружие. Что-то древковое, но раздваивающееся на конце и сужающееся по дуге, оставляя пространство между двумя острыми лезвиями. Сообразить, что это за оружие, я не успел, но смекалки на то, чтобы не подставиться под его удар хватило. Неизвестный ничуть не растерялся, увидев битком забитую телегу вооруженных людей. Он попытался схватить своим оружием самого ближайшего, то есть меня, но у него ничего не получилось. Поднырнув под оружием, я пырнул острием рапиры существо туда, где у нормальных людей находится глаз. Почти одновременно с этим пнул его в живот и, ухватившись за рукав балахона, выскочил с ним из-под тента.
Упав на взвизгнувшее тело, автоматически провернул оружие в ране, выдернул и ударил ещё раз, пока вторая рука удерживала странный образчик оружия за древко. Напавший обхватил рукой мою ногу и, извернувшись всем телом, попытался вывернуть пятку. Мы оба рухнули. Отбросив оружие, я принялся сопротивляться действиям врага, чтобы не дать сломать себе ногу. Враг оказался искусным бойцом кудо. Лёжа на спине, он захватил мою стопу в замок, обхватил бедро своей ногой и, провернувшись на пол корпуса, начал ломать мне голеностоп. До того, чтобы нанести серьёзное увечье, ему не хватило совсем немного времени. Спрыгнувший ему на голову Ганс быстро всадил оба своих коротких меча в грудь, провернул и, по всей видимости, разрубил ключицу врага, потому что хватка на ноге ослабла. Следом на столь неудачно подвернувшегося пустынного разбойника спрыгнул ещё и Рыжий. Под ударом его подкованных сапог я отчётливо различил хруст рёбер. Дерис подхватил меня за предплечье и помог подняться.
С телеги выпрыгивали всё новые и новые гладиаторы разглядывая то, что сейчас творилось в лагере. Увиденная картина нас немало удивила. Особенно то, как очередной балахон запрыгивает в армейскую телегу, ударяет кого-то своим оружием и, выпрыгивая назад, притягивает того следом. Упав на краю телеги, боец в секунду лишился головы, которая недолго катилась по свежему песку. Выскочившего следом солдата принимает уже другой нападавший, на бегу захватив его шею тем же оружием и с силой дёрнув на себя. Оторванная голова улетела в воздух, чтобы упасть на песок метрах в пяти.
Арифметика и наблюдательность за секунду позволили оценить силы врага. Около четырёх десятков разбойников со странным очень смертоносным оружием и сороковыми-пятидесятыми уровнями. При этом примерно у каждого второго была с собой поддержка в виде странного гибрида лысого волка, именуемого люто-волком. Большинство нападавших вышли, по всей видимости, из-за ближайшего к нам восточного бархана, нависающего теперь ещё больше над вставшим кругом караваном. При этом многие телеги стояли где попало и оказались первыми жертвами нападавших.
— Кочевники, — авторитетно заявил Ганс, сплёвывая в песок.
— Кромсай, — на бегу бросил Рыжий, проваливаясь в песок по колено и удерживая свой новый меч на правом плече.
Подбросив ногой оружие одного из кочевников, осмотрел его.
Обезглавливатель племени скуру
— Самоделка, — заключил я, после небольшого осмотра.
Древковое на силу и скорость, значит кочевники не особо ловкие и совсем уж не полагаются на магию. Побежав следом за Рыжим, я с лёгкостью нагнал его, потому что тяжелые сапоги воина при его весе сильно вязли в песках. У лёгких пехотинцев вроде меня и Ганса теперь было особое преимущество, чем мы и воспользовались, направившись в гущу сражения.
Ну наконец-то я в своей стихии.
Добежав до растерзанных и обезглавленных тел невинных солдат, на ходу применил новое умение. Тело тут же покрыл твёрдый плащ из песчаной пыли, имеющий новый неожиданно приятный эффект кровотечения, который не имел никогда при прошлых своих применениях. Один из кочевников расценил мою атаку в лоб, как акт милосердного самоубийства и, широко расставив ноги, приготовился ждать меня с обезглавливателем наготове. Не добегая пары шагов, толкнулся что было силы, взмывая в воздух, и в полёте развернулся спиной.
В область поясницы несильно стукнуло два твёрдых зубца, а грудные позвонки почувствовали собой размозжённую физиономию кочевника. Разбойник от удара закачался, но устоял, приземлившись на обе ноги, быстро подхватил под локоть руку противника, повернувшись корпусом, отжал её от тела и в образовавшейся пустоте ударил в низину. Прямиком в подмышку. Рапира ушла на половину своего длинного лезвия, и её быстрый кончик на мгновение показался в области шеи неудачливого грабителя каравана. Я хотел было нанести ещё пару серьёзных ран, но вовремя заметил уже подоспевшего напарника в том же самом причудливом балахоне из всякой хламиды.
Выдернув рапиру из раны, пинком отправил раненного навстречу подмоге. Второй кочевник рассчитывал застать меня врасплох, поэтому не ожидал, что в последний момент ему придётся убирать своё племенное оружие с его пути. Два тела столкнулись, быстро сориентировались и дружно повернулись ко мне, чтобы выставить свои обезглавливатели, но я уже оказался близко. Низко опустив голову, на всякий случай прижимая подбородок к груди, влетел в парочку, словно снаряд, расталкивая их плечами и локтями. По спине тут же нанесли несколько ран, одна из которых пробила плащ, хотя и не смогла оставить колотой раны. Лёгкий доспех справился с угрозой кинжала. Растолкав балахоны в разные стороны, я всё же не преминул воспользоваться своим новым артефактом, всадив в каждого из разбойников по паре отравленных шипов. А когда ужаленные противники чуть расступились, быстро нанёс три круговых атаки рапирой. Балахоны кочевников быстро побагровели, а из образовавшихся на них прорезях полилась кровь. Моё оружие имело слишком неровные края, созданные искусственно, отчего любая царапина начинала сильно кровоточить.