Бегство из рая
Шрифт:
Но за ночь нагнало плотную многослойную облачность, и к утру зарядил нудный мелкий дождь, отдававшийся на стенах палаток не дробным стуком, как положено нормальному дождю, а чуть слышным шелестом.
– Макс, что будем делать? Эмчеесовцы говорили, что циклон на подходе, похоже, не соврали.
Димон был сегодня дежурным, поднялся за полчаса до подъема и, установив на газовую горелку кан с водой, выкладывал на импровизированную полиэтиленовую скатерть галеты, пакеты с кашей быстрого приготовления, треугольники плавленого сыра, пластиковые банки с кофе, сахаром и с сухим молоком.
Макс, выбравшийся из палатки по малой нужде и отходивший метров за тридцать к большому поросшему мхом валуну, смачно протяжно зевая, вернулся в лагерь, присел рядом с дежурным, взял кусок плавленого сыра и неторопливо стал его разворачивать.
– А что делать? Здесь нам торчать, точно, смысла нет. Сегодня поднимаемся к верхним нарзанам. Участок этот нудный, но совсем не сложный, пройдем и в такую погоду. Там стоянки удобные и безопасные – скальный гребень от камней прикрывает. А завтра будем смотреть на погоду, но то, что на контрфорсе делается. Тогда и решим. Если это действительно циклон – считай, вам с пацанами не повезло. Резерв на погоду два дня, значит, если за это время не прояснится – горы в этот раз не будет, валим вниз. Ну, а если прояснится, еще посмотрим, как маршрут будет выглядеть.
– А как ты поймешь про маршрут? Слушай, а Казбек с тех стоянок виден уже?
В отличие от многих других гидов, Макса никогда не раздражали вопросы, которыми новички, впервые оказавшиеся в горах, часто засыпали руководителя.
– Казбек увидишь только с плато на четыре двести. Если, конечно, погода позволит туда добраться. А маршрут с тех стоянок оценивается визуально: есть ли снег на контрфорсе и, если есть, какое состояние покрова. Лавиноопасность определяется количеством снега в кулуарах. В общем, есть всякие признаки, по которым решение принимается.
–А че, на верхних источниках, говорят, прикольно стоять. Там ванны горячие. И еще, помните, вчера старлей-пограничник сказал, что две группы туда ушли и одна наполовину из девчонок состоит? Погоды не будет – всяко не соскучимся.
Веселый голос прозвучал из палатки, в которой ночевали двое других участников группы и откуда уже несколько минут слышались приглушенные голоса, шелест спальников, и звук расстегиваемых молний.
Макс посмотрел на часы.
– Давай, народ, подъем. На завтрак и сборы час. Погода лучше не станет, так что засиживаться нечего. Пройдете ущелье – посмотрим, у кого сил на девочек останется. Обвязки и веревка сегодня не понадобятся, каски – или сразу на себя, или на внешнюю подвеску рюкзака – по травке нам идти не долго.
Через час с небольшим группа из четырех человек вышла на маршрут. Сначала поднимались по чуть заметной тропе, часто проламываясь сквозь ветви небольших, с человеческий рост, чахлых деревьев, местами продирались через густой колючий кустарник. Капли воды обильно падали с ветвей, иногда попадая за шиворот, но большей частью оседая на защитных накидках рюкзаков. Но тропа, вместе с травой и другой растительностью, вскоре исчезла, уступив место голым мокрым камням, подъем стал заметно круче. Лыжные палки, от которых в «зеленке» было больше мороки, чем пользы, сейчас заметно облегчали движение, обеспечивая две дополнительные точки опоры. Слева всего в нескольких метрах тянулся крутой каменистый обрыв, образующий край широкого желоба пролегавшего по дну Геналдонского ущелья русла реки Геналдон. Все русло, насколько хватало взгляда – от погранзаставы внизу и до языка ледника Майли вверху, – было почти наполовину заполнено где-то вспученной, где-то покрытой извилистыми трещинами грязно-серой массой. Кое-где из нее торчали черные бородавки огромных валунов, местами виднелись пласты грязи и даже расщепленные обломки стволов толстых деревьев. Здесь лежал уже не опасный, уже израсходовавший в несколько коротких минут свою чудовищную энергию, ледник Колка.
Вечером 20 сентября 2002 года на склонах горы Джимара произошло обрушение ледяного карниза. Огромная глыба льда рухнула вниз и упала на верхнюю часть ледника Колка. От удара ледник сорвался со своего ложа и, быстро набирая скорость под действием собственной чудовищной массы, помчался вниз. Стена изо льда, камней, грязи, вырванных с корнем из земли деревьев высотой около 100 метров и весом, по более поздним подсчетам, около 120 миллионов тонн, продвинулась почти на 30 километров, разогнавшись до скорости 200 километров в часть и убив 125 человек, в числе которых оказалась съемочная группа режиссера Бодрова.
Сейчас они поднималась по ущелью вдоль русла реки, параллельно пути схода Колки. Было начало мая – не самое комфортное на Кавказе время для трекингов и восхождений. Если внизу, в долинах уже стояла поздняя весна с ее яркой зеленью и цветущими садами, то в горах, начиная уже с двух тысяч метров, хрупкое равновесие между зимой и весной нарушалось попеременно обеими сторонами. Ночью прихватывал мороз, нерастаявший снег сковывался ледяной коркой, превращался в плотный фирн. Но к середине дня при хорошей погоде солнце начинало уже заметно, по-весеннему припекать, снег становился рыхлым, тяжелым и мокрым, под собственным весом на крутых склонах и в кулуарах он начинал сползать, вызывая многочисленные лавины. Проливной дождь внизу оборачивался густым снегопадом вверху, что только усиливало лавиноопасность. Когда под большим камнем растаивали пласты намёрзшего за зиму льда, а шустрые весенние ручейки слегка подмывали грунт, камень нередко выходил из состояния покоя, в котором провел, может быть, сотни лет, начинал катиться вниз, сшибая и увлекая за собой множество своих собратьев, и окрестности оглашал грохот очередного камнепада.
Макс вел группу, ни на секунду не забывая о практически отсутствующем горном опыте своих клиентов. Он тщательно выбирал направления, старался обходить участки опасной сыпухи, прокладывал путь там, где вероятность попасть на «живые» камни казалась минимальной.
Часа через три после выхода среди водяной взвеси непрекращающегося мелкого дождя замелькали первые снежинки, и, по мере дальнейшего подъема, дождь стал плавно переходить в снег. Веселые шутки, звучавшие в лагере утром, давно смолкли. Сейчас Макс слышал за спиной лишь тяжелое, в такт шагам, дыхание и скрежет лыжных палок о мокрые камни.
Сделали большой привал (обычный длился 10-15 минут через каждый час) для обеденного перекуса. Погода не располагала к привычной на привале релаксации, обмену впечатлениями о пройденном пути и наслаждением открывающимися видами. Поэтому, молча и сосредоточено закинув в себя «быстрые калории» – шоколад, орехи, курага, сухофрукты и по куску колбасы с галетами, – запив все это родниковой водой, набранной в пластиковые бутылки еще на стоянке, двинулись дальше.
Появление этих клиентов оказалось неожиданным, произошло в самый последний момент, но пришлось для Макса весьма кстати. Интересных планов на праздники как-то не сложилось, с деньгами было туго, поэтому, когда уже в двадцатых числах апреля директор фирмы «Альп Тур» сообщил, что есть три клиента на майский Казбек, Макс долго не раздумывал. Трое московских студентов имели неплохой трекинговый опыт, правда распространялся он на походы по низким горам – Крым, Хибины, Урал, – оказались вполне прилично обеспечены снаряжением и, что самое главное, были готовы оплатить тур с услугами гида на первый в их жизни пятитысячник. Это восхождение с категорией сложности 2Б по альпинизму, кроме заработка, давало Максу возможность увеличить свой официальный личный опыт. Пока в его активе была лишь одна самостоятельная проводка туристов на Эльбрус. Кроме того, он несколько раз работал одним из гидов в больших группах на Кавказе и Памире. Он давно решил, что будет водить туристов «Альп Тура» за весьма скромное вознаграждение только до тех пор, пока не получит сертификат гида с допуском не ниже 5А, после чего окончательно уйдет на вольные хлеба и зарегистрирует собственную контору. Для этого нужно было набирать официально подтвержденного опыта самостоятельного руководства группами на как можно более сложных маршрутах. Еще был нужен свободный английский – по настоящему хорошо зарабатывать можно только на иностранцах, причем даже на традиционном Эльбрусе, не говоря уже о Памирских семитысячниках. Так что, путь к достижению цели выглядел весьма просто: учить язык (чем он усиленно занимался уже больше года) и чаще водить в горы зарегистрированные группы.
Стоянки появились неожиданно. Преодолевали очередной невысокий, но довольно крутой подъем, за краем которого угадывался ровный участок, обещавший уставшим ногам хотя бы недолгий путь по горизонтали, когда глаз непривычно уловил пестрые, красные и желтые пятна, столь не вязавшиеся с унылым черно-белым пространством вокруг. На почти идеально ровной площадке, размерами примерно пятьдесят на двадцать метров, стояло штук семь наполовину облепленных мокрым снегом палаток. Это и были известные всех восходителям на Казбек стоянки у верхних термальных источников, расположенные на достаточно комфортной высоте две тысячи триста метров.