Бегство (Ветка Палестины - 3)
Шрифт:
Взял Шауль медаль, не поморщился. С неподвижной улыбкой оглядел сверху вниз лица зрителей.
Ложь происходящего была настолько велика, что зал вдруг затих, как на похоронах. Никто не вскрикнул, не запротестовал: на глазах повторялась сцена в духе реляций нацистов: ложь должна быть гигантской, сшибающей с ног, тогда никто не усомнится.
Пока Дов размышлял о происшедшем в смятении, Бронфман за герольдом проследовал в зал.
Дов не мог придти в себя. Сейчас должны подняться из могил ребята, застрявшие из-за шаулей навечно в сибирских лагерях. Кто-то обязан был туг, без задержки, прокричать, что многолетняя
Но... ничего не произошло. На сцену вызывали по одному бывших отказников, борцов за алию и советских зеков, которые обрели, в свое время, мировую славу. Вот поднялся по ступенькам Володя Слепак.
Эдуард Кузнецов не отозвался. Сказали, не пришел. Натан Щаранский тоже. Объявили, не появился по болезни. Список больных рос. "Вчера только Эдика видел, и вдруг занемог. Что-то не так".
Дов, пошедший к выходу, задержался у дверей. "Неужто никто ничего не предпримет?! Такие фигуры, как Вронфман, имеют право лично не знать тех, кого они награждают." - Дов огляделся, понял, в зале почти нет "первых", тех, кто знал доподлинно, кто такой Могила.
И действительно, москвичей-шестидесятников, самыми первыми прорвавшимися из российских городов в Израиль, на сцене не было. Никого. Вымерли, как мамонты. Ни бесстрашно-дерзкого Давида Хавкина, ни зека-юриста Авраама Шифрина, ни заводилы-гитариста Виля Свечинского, ни по детски совестливуюТину Бродецкую, ни других старых друзей Дова - ни одного из бывших зеков не назвали, которые, уже с израильской визой в кармане, рисковали свободой, провозя в подкладке одежды письма замученных сионистов, московские адреса для первых вызовов.
Вызванные на сцену отказники стали спускаться вниз. Дов окликнул Владимира Слепака.
– Что стряслось, Володя? Почему нет никого из "самых"?
– Меня тоже не было в списках, - отозвался Слепак.
– Один из корешей спросил, а где Слепак? Тогда вписали...
О медали Шауля он сказал стыдливо: - Решили все залакировать. Что уж тут?
Дов взглянул на быстро удалявшегося Бронфмана, перед которым "королевским герольдом" ступал, открывая двери, уже сам Симха Диниц, усмехнулся. "На президентских высотах, наверное, как на Эльбрусе, кислорода мало. Вольно дышать не приходится..."
В ту ночь Дов не ложился долго. Захватил у "пташки" по дороге несколько папок с документами. Перебирал, откладывая для Эли старые, пропахшие пылью бумаги. Вряд ли они есть только у него. Нет, не верилось, что все смолчат. "Протухают бывшие герои, повязанные по рукам и ногам, купленные кто чем, но ведь каждому на роток не накинешь платок..."
И точно. В газете "Хадашот", на русском языке, от 21 мая 1991 года появилось письмо Узника Сиона Авраама Шифрина под недвусмысленным названием "Издевательство над историей". Не смолчали зеки. То ли еще будет?!
Потока писем не было, но через неделю прислали ему с оказией газету из американского города Денвер. Дов обрадовался, газета на английском, шила в мешке не утаишь! По пути в офис заехал к Эли в еженедельник.
– Вот!
– воскликнул победно.
– И сочинять не надо, - газета из Штатов. Целая страница, все по правде, как есть... Называется "Hush, hush", по-русски "Тш-ш..." О Могиле... Дай Зайке, она переведет, и в печать!
Эли взял газету. На его востроносом лице особой радости Дов не заметил. Но глаза сверкнули. "Оценит, - подумал Дов.
– Сам говорил, такие статьи для нового издания как воздух".
– Изучи, изучи, голубь. Вечером созвонимся, бросил уходя. Эли отложил гранки номера, взял в руки карандаш и принялся за чтение:
"Как оказалось, предательство вознаграждается публично. Это нестерпимо, - начал он вслух. Лицо его стало серьезным и встревоженным. Различные лидеры, профессионалы и волонтеры американских еврейских организаций, а также министерства в Израиле не сделали ничего, чтобы помочь таким отказникам, как Ида Нудель, Слепак, Менделевич и, конечно, Щаранский.
– Тут он оглянулся на дверь и дальше уже читал про себя.
– И во главе этого перечня идет, конечно, Шауль бен Ами (В статье Шауль назван Нехемией Леваноном - именем подлинного помощника Голды Меир, одного из прототипов " Могилы" - Г.С.). Он возглавляет этот перечень.
Он, Шауль бен Ами, не только ничего не сделал (как и Всемирный Еврейский Конгресс и другие подобные ему организации), но и как ведомая им корпорация в Штатах, Национальная Конференция для советских евреев, он сделал все что мог, чтобы предотвратить помощь определенным русско-еврейским отказникам.
Документы легко собрать. Мы, те, кто еще помнят о тех тошнотворных, бесивших всех нас, выброшенных кошке под хвост встречах с Шаулем и его различными агентами в Штатах и в Израиле.
Почему никто не помог?.. Потому, что длинные руки Шауля дотягивались до каждого угла. Он, как и многие его коллеги по рабочей партии, были убеждены, что Щаранский "политически подозрителен" по нескольким причинам, - не последняя из них та, что он имел связи с "Амнести Интернейшнл", организацией, которую советская власть терпеть не могла.
Именно публичные заявления Щаранского сделали его "плохим евреем", который не способствовал налаживанию связей с Советским Союзом и которого, следовательно, надо было "задвинуть" или даже дискредитировать.
Надо сказать, что усилия дискредитировать Щаранского были предприняты еще до его ареста... Каждая деталь этой истории, включая документ, обвиняющий брата Авиталь Щаранской в том, что он является агентом КГБ, отвратительна и шокирующа.
Конечно, маловероятно и даже невозможно, что история предательства советских евреев когда-либо будет написана, а если такое и произойдет, то, я убеждена, эти писатели будут проигнорированы или дискредитированы...
Действительные герои современной истории еврейства те, кто не жалея своих жизней за свободу, продолжают бороться за нее, несмотря на таких бюрократов, как Шауль бен Ами, и всяческие трюки его министерства и "управляемых" еврейских организаций во всем мире.
С годами мы, спасавшие советских "отказников", узнаем все больше и больше, - распознаем бессилие и неспособность тех, на кого уповали.
Что касается честных наград, они будут раздаваться (если вообще это произойдет) авторитетом, от которого даже Шауль бен Ами не сумеет скрыть своих намерений.