Бегущая зебра
Шрифт:
– Я дура, ты дурак, жених этот тоже дурак, - Нелли ударила себя кулаком в лоб.
– Ну, почему я такая несчастная? Ну, за что мне такое блядство, Жоржик? И так всю жизнь, всю жизнь, всю жизнь!
Так закончился второй этап сватовства пивного шевалье к несгораемой Золушке.
ГЛАВА 25.
– Ну и что?
– удивилась Юлия, - Немного мужчин смогут выпить 0,75 виски и остаться на ногах. А он остался.
Они лежали голые, на солнечной гальке посреди широкого и мелкого ручья, плавать в нем было нельзя, но лежать можно было.
– Но он же вроде
– Так он и посватался, - сказала Юля.
– Ты думаешь, мало нужно мужества, чтобы решиться на такое, в его-то возрасте? Да еще и при моей бабушке, которая младше его? Он же не побоялся, что его засмеют.
– А ты думаешь, он любит тебя?
– спросила Вальтро.
– Конечно, нет, - ответила Юлия.
– Любовь - это буйство половых гормонов, а он уже вышел из этого возраста. Я, безусловно, ему нравлюсь, я не встречала мужчин, которым бы не нравилась, - заметила она без лишней скромности, - и я думаю, он говорит правду.
– Какую правду?
– спросила Вальтро.
– Он одинок, ему нужна скорее дочь, чем любовница, - ответила Юлия.
– А если с этой дочери можно еще и снять трусики, то еще лучше.
– Ты думаешь, он старый развратник?
– спросила Вальтро.
– А что это за мужчина, если он не развратник?
– удивилась Юлия.
– А если он старый, так честь ему и хвала, если способен на разврат и украсил им свои седины. Да что ты крутишь, все время головой?
– Юля шлепнула Вальтро по плечу.
– Ну, увидит нас кто-нибудь, ну и что? Тебе что, показать нечего?
Бабка-грибница из соседнего села, пробираясь по лесу, продралась через кусты ежевики и увидела двух голых лахудр, растопырившихся кверху жопами посреди мелкого ручья. Бабка с отвращением сморщилась - вот, курвы, а? И не стыдятся ж ничего и не стесняются. Бабка уже подняла палку, чтобы шумнуть по кустам и перепугать лахудр до смерти, как вдруг одна из них вскочила на ноги и взметнула в воздух черную гриву волос, почти одновременно с ней на ноги вскочила вторая и взметнула в воздух белую гриву - в воздух взметнулась водяная пыль и вспыхнула радугой над их головами. У бабки отвисла нижняя губа. Бабка и слова-то такого не знала "красота", а если и знала, то красота - это вкусный борщ, это - ситцевый платочек, это - коврик с оленями. Но красота царапнула по ее заскорузлому сердцу кошачьей лапкой, и бабка застыла с поднятой палкой. Черная девка наклонилась и стала отжимать волосы в воду, белая девка опустилась на колени и смотрела на нее снизу вверх, столбы солнечного света, пробивая кроны деревьев, падали в воду вокруг них.
– Вот блядь, - прошептали бабкины губы, не ведая, что говорят.
– Аггелы, истинный хрест, аггелы.
Юлия засмеялась, подставляя лицо брызгам, стекавшим с волос Вальтро, Вальтро засмеялась и, стирая брызги, легко коснулась ее щеки, затем они взялись за руки и пошли к противоположному берегу.
Бабка пробиралась по лесу, разбрасывая палкой опавшие листья и топча грибы, которых не видела. Она гнала от себя видение, застрявшее в ее водянистых глазах, она призывала на помощь видение родной хаты, родной печи, родной Жучки, чтобы не заплакать, чтобы не осознать с пронзительной ясностью, что жизнь прошла, но никогда она не лежала голой в солнечном ручье, никогда она не смеялась таким смехом и никому не хотелось плакать от ее наготы.
ГЛАВА 26.
Жоржик стонал. 69 - это вам не 39 и не 59. В глазах бегали мульки, сердце колотилось, как заячий хвост, о том, чтобы посрать, не могло быть и речи - там все окаменело насмерть и его налитые кровью глаза просто выпали бы на кафельный пол и укатились под ванну. О, боги мои, боги, где Вальтро? О, Боже, приведи ко мне Вальтро, пока я не сдох!
Когда девушки вошли во двор, Вальтро сразу поняла, что что-то не так. Нелли пила кофе в одиночестве, Жоржик не торчал на лужайке, его не было в тени под деревьями он не сидел в бассейне. Она быстро прошла в его комнату - Жоржик лежал навзничь на кровати, бледный, мокрый, как мышь, с закрытыми глазами, он даже не услышал, как она вошла, хотя слух у него был, как у кота. Однако он сразу открыл глаза, когда Вальтро села рядом с ним на кровать и положила руку ему на грудь. Он молчал, но все, что он хотел сказать, - плавало у него в глазах. Обеспокоенные Юля и Нелли появились в дверях.
– Что?
– Ничего, - сказала Вальтро.
– Перебухал просто. Сейчас я его поправлю.
Она держала руку на груди Жоржика, напротив сердца, и постепенно сердце перестало прыгать, дыхание его стало ровнее, высохла мученическая испарина на лбу, глаза просветлели. Наконец, он взял руку Вальтро и молча поцеловал ее. Вальтро наклонилась и поцеловала его в лоб.
Через пятнадцать минут Жоржик уже прыгал возле бассейна и орал:
– Почему в моем кяризе плавает панама полковника?! Где все остальное? Вы уже успели его закопать?
– Ты сам вчера отвел его домой, - сказала Нелли.
– Я это прекрасно помню, - окрысился Жоржик, - не надо делать мне замечаний.
– Никто не делает тебе...
– начала Нелли.
– Ну и все, - оборвал ее Жоржик.
– Я просто ищу трость, чтобы присвоить ее себе, пока он не вспомнил, где ее забыл.
– Ты вчера опирался на эту трость, когда подпирал полковника, - сказала Нелли.
– Да?
– Жоржик задумчиво почесал ягодицу.
– Куда же я ее воткнул? Ладно, пора завтракать.
– Уже пора ужинать, - сказала Нелли.
– Да?
– Жоржик перешел к почесыванию плеши.
– Это значит, что я пропустил обед? Ты нашла себе что-нибудь пожрать?
– Нашла, не волнуйся, - успокоила его Нелли.
– Как же не волноваться?
– сокрушенно сказал Жоржик, - если ты нашла? Вальтро!
– завопил он, - Там осталось что-нибудь перекусить?
За столом, однако, Жоржик почти ничего не ел, но выпил гигантское количество зеленого чаю, после чего возлег в шезлонг в тени, неспешно переругиваясь оттуда с купающейся Нелли.
В первый раз полковник проснулся еще на рассвете - от острого позыва к мочеиспусканию, но пока он пытался определить, где находится и в какую сторону идти, все произошло само собой, и он снова провалился в сон. Во второй раз он проснулся, когда солнце, уже проникнув в распахнутую настежь дверь, минуло валявшийся на полу прихожей штиблет и подползло к подножию лестницы, где полковник лежал, скрючившись и положив голову на ступеньку.
Стараясь не смотреть на бывший белоснежным костюм и с трудом миновав стадию стояния на четвереньках, он пробрался через мутный, как скисшая моча, воздух в ванную комнату, нашарил в туалетном шкафчике средство реанимации и сделал себе под язык укол эфедрина. Его сразу бросило в жар, в голове прояснилось, в зеркале обозначилось рыло с торчащим изо рта, как кусок ваты, обложенным языком - портрет жениха. Полковник визгливо хохотнул в пустоте своего пустого дома, уперся руками в раковину и, глядя на стекающий по стенке плевок, начал раздумывать - а не взять ли бритву и не порезаться ли случайно при бритье прямо сейчас?