Бегущая зебра
Шрифт:
– Если захочу, - заметила Юлия.
– Если захочешь, - согласилась Тельма.
– Ты можешь сделать еще кое-что, если захочешь. Каждый из нас - это сумма информации, которую время разворачивает в пространстве, формируя судьбу. Ты не можешь изменить генетическую информацию, накопленную твоими предками. Но ты можешь изменить собственную судьбу, воздействуя на те участки памяти, которые принадлежат персонально тебе. Судьба конкретной личности формируется информацией, полученной в первые семь лет жизни, - суммой импринтов. Изменяя импринты первых семи лет, ты можешь изменять судьбу на любом отрезке, начиная от текущего мгновения. Это машина времени, понимаешь?
– Которую запускает ЛСД?
– спросила Юлия.
– Которую запускает ЛСД, - кивнула Тельма.
– На разных оборотах, в зависимости от дозы. Теперь ты понимаешь, что мы собирались сделать? Мы собирались изменить судьбу на небольшом участке твоего персонального времени. Твоя память содержит все, в том числе и информацию о внутренних состояниях организма. Ты должна была всего лишь заглянуть в собственный мозг и сказать нам, нет ли там органических нарушений, вот и все. Доза, которую ты получила, была рассчитана именно на это, мы не собирались изменять твои импринты или запускать тебя до начала времен. Но каким-то образом ты провалилась в родовую память. Произошел перенос информации из генетической памяти - в персональную. Я несу за это ответственность и обязана предупредить тебя - такой перенос характеризуется спонтанным переимпринтированием и изменением судьбы.
– Это похоже на магию, - усмехнулась Юлия.
– Это и есть магия, - твердо сказала Тельма.
– Именно поэтому, - вмешался Алик.
– Черные маги, которые манипулируют судьбой людей, не допускают этих людей до их собственной судьбы. Мы - партизаны, - он ухмыльнулся, - если гестапо поймает нас за играми с ЛСД, то посадит в концлагерь.
– Немало людей делают и употребляют кислоту подпольно, - заметила Юлия, отпивая из бокала.
– Делают, - кивнул Алик, - как взрывчатку. И взрываются на ней, что дает повод гестапо обвинять их в бандитизме. "Плохие путешествия" - это обычная вещь.
– Попадание в родовую память - это "плохое путешествие"?
– спросила Юлия.
– Не обязательно, - ответила Тельма.
– "Плохое путешествие" начинается тогда, когда психика оказывается неспособной справиться с тем, что попадает в нее из-за пределов судьбы. Другими словами, когда структура персональной психики не совпадает со структурой генетической информации, такая информация проламывает психику, как камень, и делает человека навсегда никчемным. Оккультно говоря, - ломает судьбу.
– Ты хочешь сказать...
– начала было Юлия.
– Ничего подобного, - твердо остановила ее Тельма, - если бы такое произошло с тобой, ты бы не шутила и не смеялась. Принять ЛСД - это выйти за пределы маленького дворика, в котором обитает наша личность. Некоторые пугаются собственной тени, другие способны преодолеть пространства тьмы. Не каждый в состоянии увидеть себе в генетической перспективе - и не обосраться. А ты сгорела в огне и вернулась невредимой. Тебе нечего бояться, Юлька, у тебя мощнейшая психика, нет в ней никаких дырок, которые мы собирались латать.
– Сидишь тут и пьешь шампанское из моего бокала, - ухмыльнулся Алик, - наверное, ты прямой потомок той ведьмы.
– Ты понимаешь, что он хочет сказать?
– сказала Тельма.
– Если ты выдержала генетический удар такой силы, значит, информация наложилась на структуру твоей психики и совпала с ней.
– Что это значит?
– спросила Юлия.
– Я-то откуда знаю?
– удивилась Тельма.
– Жди знаков судьбы.
ГЛАВА 21.
Население дачи уже собралось за завтраком, когда Юлия вернулась с утренней пробежки, она терпеть не могла никаких физических упражнений, но искусство требовало жертв. Чтобы скрасить неприятное полезным, Юля взяла с собой фотоаппарат и нащелкала десяток кадров в жестком армейском стиле - она выглядела весьма импозантно в камуфлированных штанах и черной майке, обтягивающей грудь. Еще импозантней она выглядела в штанах, но без майки. А без штанов и без майки, но в высоких кроссовках и с милитаристским кепи на голове - просто великолепно. Теперь она была в полном пропотевшем прикиде, с прядями белокурых волос, прилипших к щекам, и держала в руках фотоаппарат, - как автомат на длинном оружейном ремне.
– Ты собралась на войну или пришла с войны?
– поинтересовался Жоржик, с удовольствием рассматривая ее.
– Я всегда на войне, - усмехнулась, Юля, направляясь в душ.
– Это точно, - заметил Жоржик, глядя на ее обтянутый камуфляжем зад.
– С таким калибром не промажешь.
После кофе Жоржик возлег в шезлонг с самокруткой в руке, а участники вчерашнего действа расположились на солнце, возле бассейна.
– Ты выглядишь как будто слегка обгоревшей, - озабоченно заметила Вальтро, глядя, как Юля снимает майку.
– Это не от солнца, - отмахнулась Юля.
– Это от костра. Я понимаю, что это смешно, но у меня вся кожа горит после вчерашнего путешествия.
– Это совсем не смешно, - сказала Тельма и, повернувшись к Алику, строго предупредила его: - Закати назад шары, ты их можешь потерять.
– Я смотрю исключительно в научных интересах, - обиделся Алик.
– Когда еще придется увидеть ведьму, восставшую из пепла?
– Что еще тебе показать, Альдон?
– ласково сказала Юлия, оттягивая резинку трусов.
– А ты можешь рассказать нам поподробнее, - поспешно спросила Вальтро, - про это путешествие?
– Да нечего больше рассказывать, - вздохнула Юля, почесывая предплечье.
– Они привязали меня к куче дров, примотали цепями к столбу, торчащему из этой кучи, а потом подожгли. Вот и все, - она подумала, - больно было только первые несколько секунд, а потом я только слышала треск своего мяса и вонь.
– А потом?
– спросила Вальтро.
– А потом, - Юлия молитвенно сложила руки на розовой груди, - я вознеслась к Господу нашему, Иисусу Христу, во имя которого меня спалили на костре, - она расхохоталась.
– Но почему-то снова оказалась здесь. Господь не принял меня. Или это - Ад?
– Она развела руки в стороны.
– Если так, то мне нравится быть проклятой.
– Ну, ни хрена себе, теология, - Алик озадаченно почесал заросшую щеку.
– Это - экспериментальная теология, - сказала Юлия, - которой ты сам меня научил. Если я жила где-то, потом умерла и оказалась здесь, - она снова развела руками, - то что это такое, если не загробная жизнь?
– Это не ты умерла, - сказал Алик.
– Умирают миллионы людей, но не каждый из умерших - это ты.
– Тогда по ком звонит колокол?
– Юлия подняла палец.
– Слышишь?
Все начали прислушиваться, как зачарованные, глядя на ее палец, хотя было совершенно очевидно, что никаких колоколов здесь нет и быть не могло, последний колокол в округе перелили на орала лет семьдесят назад, но они прислушивались и прислушивались в полной тишине, пока неким, совершенно непостижимым образом, им не начало казаться, что в воздухе плывет длинный колокольный до-н-н-н, как тонкая паутина, как бы притянутая воздетым в зенит пальцем.