Бегущие наобум

Бэгли Десмонд

Над вулканом показался похожий на кузнечика вертолет. Его винты напоминали в лучах солнца вращающийся щит. Лучи отражались от сте­клянной кабины, форму которой проектировщики выдумали по критериям, известным только им. Я летал на таких машинах много раз и почувствовал на собственной шкуре, что в солнечный день человек в кабине ощущает себя, словно помидор в теплице.

Но не это занимало сейчас: я увидел, что Элин появилась с внешней стороны автомобиля, ничем не защищенная.

— Перейди на другую сторону, — крикнул я, — и спрячься!

Сам нырнул из автомобиля со стороны скальной стены. Элин

присо­единилась ко мне.

— Могут быть неприятности?

— Возможно.

Я придержал дверь и взял карабин.

— Пока не появился ни один автомобиль, зато уже вторая летающая машина явно нами интересуется. Это довольно странно.

Я выглянул из-за лендровера, спрятав оружие. Вертолет по-прежнему летел в нашем направлении, одновременно снижаясь. Когда он оказался совсем близко, задрал нос и, балансируя в воздухе, завис без движения на расстоянии ста метров. Затем начал спускаться вниз подобно лифту, пока не оказался на одном уровне с нами.

Меня прошиб холодный пот. Я схватил карабин. Сидя на скальном выступе, мы были выставлены, будто утки на стрельбище, а нашей един­ственной защитой от пуль оказался лендровер. Это солидная машина, но в эту минуту я пожалел, что рядом не броневик. Вертолет покачивался в разные стороны, осматривая нас с интересом, но ни один человек не пока­зался. Только солнечные лучи отражались от стеклянной кабины пилота.

Корпус машины начал медленно поворачиваться, пока не стал парал­лельно нам. Я глубоко вздохнул с облегчением: вдоль корпуса шло нане­сенное крупными буквами одно слово: NAVY. Успокоившись, отложил карабин и вышел из укрытия. Если и существовало какое-нибудь место, где Кенникен не мог оказаться, то это борт вертолета «Сикорский LH-34», принадлежащий американскому военно-морскому флоту.

Дал знак Элин.

— Все в порядке, можешь выйти.

Она присоединилась ко мне, мы с интересом наблюдали, что же про­изойдет дальше. Открылась боковая дверь, и показался человек из экипажа с белой каской на голове. Высунулся, держась одной рукой, а другой опи­сал в воздухе круг, прикладывая затем ладонь к уху. Он повторил этот жест два или три раза, пока я понял, что он хочет.

— Показывает, чтобы мы подошли к телефону, — объяснил Элин, — жаль, что это невозможно.

Я поднялся на крышу лендровера и выразительным жестом указал на пустое место от антенны. Он сразу понял, что произошло, помахал нам рукой и скрылся в кабине. Дверь закрылась. В течение нескольких секунд вертолет, отклонившись назад, начал набирать высоту, поворачивая корпус в юго-западном направлении, после чего удалился, сопровождаемый зати­хающим гулом.

Взглянул на Элин.

— Чего они хотели?

— Смахивало на то, что хотели с тобой поговорить. Может, совершат посадку где-нибудь дальше на дороге и там подождут.

— Да, конечно, здесь посадка невозможна. Может, ты и права. Во вся­ком случае, я бы не возражал полететь с удобствами в Кеблавик.

Посмотрел вслед исчезнувшему вертолету.

— Но мне никто не говорил, что американцы тоже принимают в этом участие.

Элин искоса глянула на меня.

— В чем?

— Не знаю, черт возьми! Самому дьявольски интересно.

Взял карабин.

— Поехали дальше.

И мы двинулись в путь по этой самой худшей из дорог. Она извивалась, поднималась

и опускалась, хотя в основном вела вниз. Наконец, преодо­лев последний подъем, мы оказались на краю ледника Ватнайекюдль, в непосредственной близости от ледяного панциря. Нас ожидал еще один отвратительный отрезок, когда пришлось преодолевать полосу вулканиче­ской лавы, но потом дорога стала гораздо удобней, и Элин смогла, наконец, занять место в машине.

Я обернулся и бросил последний взгляд на трассу, оставшуюся позади. Хорошо, что день выдался ясным и солнечным, при дожде и тумане я не смог бы проделать столь головоломный путь. Сверился с картой, убедился, что опасный отрезок с односторонним движением мы уже преодолели, и выдохнул с облегчением.

Элин выглядела уставшей. На ее лице отразились все труды долгого марша по пересеченной местности, который к тому же прерывался необ­ходимостью то запрыгивать на бампер автомобиля, то соскакивать с него. Посмотрел на часы. Пора подумать об отдыхе.

— Нам пойдет на пользу, если что-нибудь перекусим. Я с удовольстви­ем выпью горячего кофе. Давай сделаем маленькую остановку.

В этот момент я совершил ошибку, в чем мне пришлось убедиться через два с половиной часа. Отдых с импровизированным обедом занял у нас час, после чего двинулись дальше. Через полтора часа езды добрались до берега взбухшей реки. Я остановился у самой воды, в месте, где дорога уходила в реку, и вышел осмотреть новую преграду.

Изучил примерно глубину реки по сухим камням на берегу.

— Вот уж божья кара. Все еще поднимается. Если бы не остановились час назад, могли бы уже быть на той стороне. Сейчас я не уверен, удастся ли нам.

Элин посмотрела на карту.

— Куда планируешь доехать? Разумеется, я имею в виду сегодня.

— Хотел бы добраться до главного шоссе на Сиренгисандур. Это, похоже, достаточно ухоженная дорога, и оказавшись на ней, мы должны без труда добраться до Гейсир.

Элин замерила расстояние.

— Шестьдесят километров, — объявила и замолчала.

Заметил, что шевелит губами.

— В чем дело?

Она подняла голову.

— Я считала. Прежде чем доберемся до шоссе на Сиренгисандур, на отрезке в шестьдесят километров нам придется преодолеть шестнад­цать рек.

— О Боже! — воскликнул я.

Во время моих прежних путешествий по Исландии не было особой необходимости куда-то спешить. Никогда не считал рек на своем пути — если попадал на разлив, который нельзя преодолеть вброд, попросту раз­бивал бивак и спокойно ждал, пока уровень воды спадет. Но ситуация изменилась.

— Мы должны подождать здесь, — заметила Элин.

Глядя на реку, я отдавал себе отчет, что решение следует принимать незамедлительно.

— Пожалуй, все-таки попробуем переправиться, — решил.

Спутница смотрела на меня с удивлением.

— Но зачем? Ведь и так с переправой на других реках придется подож­дать до утра.

Я бросил камешек в реку. Не заметил кругов на поверхности: если они и появились, быстрое течение тут же стерло их.

— «По боли в пальцах чувствую, как готовится что-то плохое», — про­цитировал я. Обернулся и показал на дорогу позади нас. — И думаю, неприятности придут оттуда. Если уж мы должны остановиться, то лучше где-нибудь на той стороне реки.