Бегущие наобум

Бэгли Десмонд

Даже не повернул голову. Только отозвался, лениво процедив с типич­ным для запада Штатов акцентом:

— Что-то забыл, Джо?

У меня едва челюсть не отвалилась от удивления. Я рассчитывал на русского, но уж никак не на американца. Но подошла не лучшая пора для решения национального вопроса: в конце концов, тип, который в тебя стре­ляет, автоматически становится сукиным сыном, а русский это сукин сын или американский, вот уж действительно нет никакой разницы. Я резко произнес:

— Повернись, но оставь карабин там, где лежит, или угощу тебя пулькой.

Он

медленно пошевелился, повернув в мою сторону только голову. У него были светло-голубые глаза на загорелом удивленном лице. Казался идеальным кандидатом на роль старшего сына пионера освоения Дикого Запада в телесериале.

— Черт возьми! — спокойно сказал он.

— Наверняка возьмет, если не снимешь рук с карабина. Разведи руки в стороны.

Он посмотрел на пистолет и послушно развел руки. Человек в такой позиции, с лицом к земле, не в состоянии быстро вскочить.

— Где Джо? — спросил он.

— Решил немного подремать.

Я подошел ближе и приложил ствол пистолета к его затылку. Почув­ствовал, как он вздрогнул. Это вообще-то не значило, что испугался. Сам я вздрагиваю инстинктивно, когда Элин неожиданно подходит сзади и целует меня в шею.

— Лежи спокойно, — посоветовал ему, забирая карабин.

У меня тогда не было времени осмотреть его более тщательно, но сде­лал это позже. Без сомнения, оружие что надо: смешанного типа, начина­лось как браунинг, но какой-то умелый оружейник потратил много време­ни, внося различные усовершенствования, как, например, приклад ручной работы с отверстием для среднего пальца и другие маленькие хитрости. Как с тем парнем, который говорил: «У меня топор от дедушки: отец сме­нил у него острие, а я — топорище».

В конечном итоге возник идеальный набор для убийства на большом расстоянии. Оружие одного выстрела, отвечающее кому-то, кто стреляет настолько эффективно, что не должен спешить со второй пулей. Боепри­пасы к нему представляли собой тяжелые, почти двадцатиграммовые пули. Эффектом была высокая скорость и низкая траектория полета. При хорошем освещении и безветренной погоде стрелок высокого класса мог уложить человека с расстояния восемьсот метров.

Помогал в этом необычный телескопический прицел-гигант со смен­ной фокусировкой и тридцатикратным увеличением. Чтобы использовать его при максимальной мощности, нужен был солидный упор или человек, совершенно лишенный нервов, у которого не дрожала бы рука. На телеско­пе имелся дальномер — сложный механизм со шкалой на горизонтальной сетке. В этот момент прицел был поставлен на пятьсот метров.

Вне всякого сомнения, у меня в руках находился великолепный образец.

Я выпрямился и легко прикоснулся стволом к позвоночнику моего неприятеля.

— Сейчас ты чувствуешь на спине свое собственное оружие, — сказал я. — Пожалуй, не стоит объяснять, что случится, если нажму на спусковой крючок.

Голова у него сейчас была повернута вбок, и я заметил, что на заго­релой коже выступили капельки пота. Ему не требовалось много вооб­ражения: он был мастером своего дела и отлично знал свое оружие,

чтобы представить, что случится, — энергия с силой более двух тысяч килограм­мометров легко развалит его на две части.

— Где Кенникен? — спросил я.

— Кто?

— Не прикидывайся дурачком. Спрашиваю еще раз: где Кенникен?

— Не знаю никакого Кенникена, — ответил он приглушенным голо­сом. Ему трудно было говорить, поскольку лежал, прижавшись щекой к земле.

— Хорошенько подумай.

— Говорю тебе: я его не знаю. Выполняю только приказы.

— Вот именно, — вставил я, — стрелять в меня.

— Нет, — быстро возразил он, — в твое колесо. Ведь ты еще жив, верно? Я мог тебя прихлопнуть в любую минуту.

Я посмотрел вниз на лендровер. Он говорил правду: если бы захотел, мог бы попасть в меня с такой легкостью, как суперстрелок в жестяную утку в тире.

— Значит, ты должен меня задержать. А что дальше?

— Ничего.

Я немного сильней надавил на ствол.

— Лучше будет, если ты вспомнишь.

— Должен дождаться кого-то, а затем вернуться на базу.

— Кто должен появиться?

— Не знаю, мне не сказали.

Это звучало слишком бессмысленно, чтобы быть правдой.

— Как тебя зовут?

— Джон Смит.

Я усмехнулся и сказал:

— Ну, хорошо, Джонни. Сейчас ползи назад, но только осторожно. А если увижу, что ты отрываешь живот от земли больше, чем на сантиметр, получишь то, что заслуживаешь.

Он с трудом вился по земле и медленно отполз от края скалы к углу­блению в стоке, где я приказал ему остановиться. Мне страшно хотелось вытянуть из него еще что-нибудь, но время уходило, и наступила пора заканчивать игру.

— Ну, Джонни, а сейчас без всяких резких движений, — предостерег его, — ибо я очень нервный. Лежи спокойно.

Подошел к нему так, чтобы он не мог меня видеть, поднял приклад карабина и нанес удар по затылку. Знаю, что нельзя так обходиться с хоро­шим оружием, но ничего другого не оказалось под рукой. Приклад, конеч­но, гораздо тверже, чем палка, и я с сожалением обнаружил, что после удара череп выглядит не лучшим образом, но, по крайней мере, сейчас был уверен, что парень не доставит уже мне никаких забот.

Пошел за курткой, которую он использовал как упор для карабина. Оказалась тяжелой, поэтому надеялся обнаружить в ней пистолет, однако оказалось, что вся тяжесть была из-за пачки с патронами. Рядом с курткой лежала еще одна пачка, открытая. На обеих маркировка отсутствовала.

Проверил карабин. В магазине должно находиться пять патронов, но оказалось четыре. В стволе, готовом для выстрела, покоился еще один, а девятнадцать штук хранилось в открытой пачке. Мистер Смит был про­фессионалом: сначала наполнил магазин карабина и дослал один патрон в ствол; потом вторично достал магазин и вложил недостающий патрон, чтобы иметь под рукой не пять, а шесть патронов. Это, вообще-то, не зна­чило, что ему их столько нужно, — одним прицельным выстрелом он про­бил шину движущейся машины на расстоянии четырехсот метров.