Белая кость
Шрифт:
Когда хозяин начал нажимать кнопки кассового аппарата, Бекешев в который уже раз выругался про себя. В школе его учили, что при покупке товара надо торговаться — это обязательное условие, если имеешь дело с маленькими лавчонками. Но как быть в этом случае? Никому в голову не могло прийти, что русскому офицеру понадобится делать покупки в скобяной лавке. Хозяин закончил считать и посмотрел на странного офицера, которому понадобились все эти вещи, абсолютно не связанные между собой. Бекешев взглянул на результат подсчетов и поднял бровь. Хозяин правильно понял мимику покупателя и застенчиво вычел несколько марок. По выражению его лица Дмитрий понял, что больше уступок не будет, и достал бумажник.
Он провел много времени на чердаке высокого дома, разглядывая в бинокль железнодорожную станцию. Похвалил немцев за педантичность в исполнении устава — наверняка кто-то из начальства продумал порядок составления воинских эшелонов с техникой. Во всех поездах пятый вагон отводился под лошадей. Дмитрию нужен был эшелон, который хоть несколько секунд, но простоял бы на станции. Проходящие сквозняком никак ему не подходили: спрыгнуть с мостика на пролетающий с бешеной скоростью вагон — значит пойти на самоубийство. Перед тем как спуститься вниз, достал из сумки все рубашки Ганса и напялил их на себя.
Наступили сумерки, пока он, потея от жары, дождался такого эшелона. Поезд медленно вытягивался с вокзала, и Дмитрий, разглядев, что это эшелон, перебежал на другую сторону моста. Перелез через перила и встал как раз посередине пути.
Кто-то шел по мосту и заметил странные действия офицера. Остановился, раскрыв рот от удивления. Что задумал этот военный? Любопытствующий быстро получил ответ, когда увидел, как офицер кинул вниз сумку и почти сразу же прыгнул вслед. Упал вперед по ходу поезда и распластался всем телом на крыше, широко раскинув руки.
Побежать в полицию? А если человек отстал от эшелона? А если это тренировка для офицера из каких-либо войск специального назначения? Он слышал о таких. А если это русский шпион? Ну и что?
Что он может сделать целому эшелону? Домой пора, жена ждет — вот ей он все и расскажет.
Первым делом Бекешев подтянул к себе чуть было не свалившуюся с крыши сумку, с которой был связан веревкой. Лежа ничком, даже не думал сесть, поздравлял себя с предусморительностью: ветер все равно доставал его, но без рубашек Ганса он бы закоченел. Надо ждать, пока поезд выберется из города. Кстати, тогда совсем стемнеет, и можно будет без опаски заняться своим устройством — Дмитрий совсем не собирался проводить ночь на крыше.
Когда поезд выскочил из города, он решил, что пора приступать к исполнению своего плана. Привязал «кошку» к веревке и пополз вперед, чтобы поравняться с небольшим окошком в стенке вагона. Закинул «кошку» с таким расчетом, чтобы она зацепилась за раму этого окошка. Уже со второго раза ему это удалось. Дмитрий несколько раз потянул веревку на себя — все было в порядке: «кошка» свое дело сделала — намертво вцепилась в раму. Он привязал веревку к своему телу и вытащил из сумки моток медной проволоки. Отмотал часть и переломил. Загнул кончик так, чтобы образовалась петля.
Теперь можно приступить к главному. Бекешев пополз к краю вагона, как можно крепче прижимаясь к крыше. Веревка-то выдержит, если он начнет соскальзывать вниз, но лучше не рисковать. Распластавшись поперек вагона, он посмотрел вниз: так и есть — щеколда закрыта, но замка на ней нет. Дмитрий спустил крючок вниз, и ему достаточно быстро удалось поддеть щеколду. Рванул ее вверх, и примитивное устройство легко поддалось — дверь была открыта. Но не стронулась с места! Дмитрий даже взмок от ощущения неудачи — неужели еще что-то держит проклятую дверь? И тут до него дошло, что поезд продолжает равномерно набирать скорость, и потому дверь будет приклеена к своему месту. Надо ждать и не упустить момент, когда поезд начнет притормаживать. Рано или поздно это случится. А пока надо подтянуть сумку и быть готовым в любую минуту. На мгновение он потерял бдительность, и веревка, врезавшись в его торс, напомнила ему, где он находится. Дмитрий стал неотрывно смотреть вниз.
Дверь поползла, открывая темную внутренность вагона, а он даже не успел ощутить изменение характера движения. Но времени на удивление не было. Бросил внутрь сумку и отвязался от веревки — теперь она только обуза. Перевернулся на живот и начал сползать вниз. Почти слетел с крыши, но уцепился пальцами за паз, по которому двигалась дверь. А она уже стала закрываться, и промедление даже на доли секунды было смерти подобно. Бекешев выбросил вперед ноги и влетел внутрь!
Несколько секунд он гордился собой — все прошло идеально. А потом наступило отрезвление. Ведь если бы он рассказал о своих действиях Караеву или Муссе Алиевичу, оба в один голос сказали бы: дурак! Он был идиотом, когда прыгнул с крыши, рассчитывая только на крепость своих пальцев. Пальцы-то как раз не подвели. А вот если бы он не зацепился ими за паз или тряхнуло вагон — кто бы сейчас пересчитывал его кости? Ведь веревка была! Что мешало спуститься по ней, чтобы встать ногами на щеколду? Только одно — его самоуверенность. Слишком легко далось ему путешествие по Германии, слишком быстро он уверовал в то, что дойдет до своих. Он дает себе слово, что впредь будет обдумывать каждый свой шаг.
Сколько раз он его нарушил!..
Бекешев огляделся. Несколько лошадей. Все трудяги-першероны стояли покорно, ожидая, когда их выведут из вагона и заставят тащить тяжелые орудия до позиций. Сено в углу, даже овес, вилы… Ими и подпер Бекешев дверь, чтобы не болталась, и открыть ее можно было только изнутри. Лег на сено и с удовольствием закрыл глаза. Знал, что, по крайней мере, до утра сюда никто не войдет — он видел, что в Бреслау лошадей поили в каждом эшелоне. Значит, и в этом тоже — не может быть исключений. Немцы — народ педантичный. Ах, да! Как он мог забыть?! Дмитрий подошел к окну и выдернул завязнувшую в деревянной раме «кошку». Вытянул веревку, свернул ее и положил в сумку. Теперь можно и подремать. Надо проснуться, как только забрезжит заря впереди — на востоке, и спрыгнуть с поезда. В темноте его не заметят.
Он проснулся, когда поезд начал замедлять ход. Выглянул в окошко. Кругом поля со скошенной пшеницей. Проспал! Теперь и выпрыгнуть не удастся — сразу заметят и организуют погоню. Не на першеронах, конечно — найдутся у них и скаковые лошади.
Поезд остановился. Бекешев поднес бинокль к глазам, и сердце его радостно забилось. Впереди, в далекой, очень далекой дымке он увидел стену голубоватого монолита, возвышающегося над равниной. Горы! До них было еще много верст. Но сомнений почему-то не было — это Карпаты! Он попал на нужный ему эшелон, который доставил его не в Прибалтику и не в Польшу… Это его горы, по которым он дойдет до своих.
Теперь оставалось только молиться, чтобы не пришли поить лошадей. Бекешев осмотрел станцию — всего лишь полустанок. Значит, стоять будут недолго, скоро снова в путь. Никто не придет… И тут он услышал голоса. Три солдата шли по перрону и громко обсуждали достоинства и недостатки какой-то Катерины, которая дала им троим, и не только им… Дмитрий, прислонившись к стенке вагона, вслушивался в голоса, невольно усмехаясь особо сочным выражениям насчет достоинств женщины. И вдруг солдаты замолчали.