Белая кость
Шрифт:
— Не утешайте, — резковато сказала женщина. — Вы сами понимаете, что это не так. Вы ведь были на фронте?
— С чего это вы решили?
— По глазам. У тех, кто там был недавно, взгляд другой. Фронтовики долго отходят от передовой.
Я это заметила по своему мужу, когда он в отпуск приезжал, и по его друзьям, которые передавали мне приветы от него.
— Это, извините, фантазии, — махнул рукой Дмитрий. — Я уже давно не был на фронте. Тоже лежал в госпитале. Вот возвращаюсь в часть…
— В гражданском?
— Как видите. Слегка вырос из этой одежды. Но у меня форма с собой. Успею еще походить в кителе.
Тень промелькнула по лицу Матильды, и Дмитрий понял, что в чем-то ошибся. Но она задала следующий вопрос тем же доброжелательным тоном:
— А что делали в этом городке, если это не военная тайна?
— А-а… — растерялся было Бекешев и вернулся к своей легенде: — Здесь у меня невеста была. Приехал навестить. А она не дождалась и даже не написала, что вышла замуж. Письма получал, как будто ничего не изменилось. Вот приехал, сгорая от любви, а…
— От любви? От голода… Скажите лучше, от желания трахнуть ее, — Матильда вдруг рассмеялась и подмигнула ему.
Дмитрий понял, что женщина сознательно сменила тон разговора и, перейдя на вульгарности, тем самым как бы предложила закончить игру и перейти к делу. У нее такой же муж в Бреслау, как у него бывшая невеста в этом городишке.
Схема составилась очень легко. Проводник поместил эту женщину к нему в купе, хотя вагон был практически пуст. Они компаньоны. Ну что ж, он готов подыграть.
— Вы правы, — Дмитрий ухмыльнулся. Но подмигивать не стал — не любил. — Но разве я не заслужил права на секс?
— Имеете. Только знаете что? Если хотите, чтобы нам не мешали… разговаривать, пойдите к проводнику и дайте ему марок тридцать. Никого не будет до Бреслау.
Бекешев так и сделал. Проводник не удивился. Он принял деньги как должное и только кивнул понимающе. Тридцать марок были его долей в ее деле. Купе никто не мог занять — оно было двухместным. Но никто из многочисленных попутчиков Матильды за эти годы не отказывался еще заплатить проводнику, который при посадке сообщал дорожной бабочке, где расположился одинокий мужчина. Мужчины платили проводнику — за спокойствие. В таком вагоне не было места мелкому люду. Женщина предпочла бы мужчину постарше, но сейчас и выбора не было. Сообщники не подозревали, что у Дмитрия почти не осталось денег. Только на раз перекусить.
Когда Дмитрий, не постучавшись, вошел, Матильда уже сняла платье и надела халатик. Свет был выключен, и только ночник слабо освещал ее фигуру. Женщина лежала на кровати, наполовину накрывшись простыней, с почти обнаженной грудью, которая при свете ночника выглядела весьма соблазнительно. Бекешев все понял: Матильда ошиблась, приняв его за человека с деньгами. А кто еще поедет в таком купе? В конце концов, это ее проблемы. Если спросит о деньгах, он наобещает с три короба. Авось не потребует задатка. А если потребует, отболтается… Сейчас он хочет эту женщину. Отставить разговорчики!
Вот только как быть с пистолетом? А так и быть. Дмитрий снял пиджак, повесил его на вешалку и вытащил парабеллум из-за пояса. У Матильды в глаза плеснулся ужас. Она подскочила на кровати и забилась в угол. Но Дмитрий, даже не улыбнувшись ей успокаивающе, достал с верхней полки свою сумку, раскрыл ее и бросил туда оружие. Закинул сумку наверх.
— Вот теперь можно разговаривать, — промурлыкал он, на ходу расстегивая пряжку брючного ремня.
Его расчет оказался верным. Обычно Матильда обговаривала условия, на которых она будет ублажать попутчика. Но при виде пистолета решимость ее испарилась. Она даже не спросила о выпивке, что всегда делала, — у каждого одинокого пассажира в таком вагоне в багаже обычно находилась бутылочка с крепким напитком.
Проститутка не сразу ввела русскую необузданность Бекешева в немецкие рамки. Но опыт победил.
Это была чистая клиника с немецкой предусмотрительностью. В ее сумочках было все: презервативы, салфетки, мази, кремы, полотенчики… Женщина делала все по науке. Без настоящей страсти, только имитировала ее. Надо сказать, весьма искусно. Дмитрий же, дорвавшись до женской плоти, сначала утолял жажду, действуя порой грубо. Потом пришло время утонченных забав, причудливых поз — вспомнил позу обер-лейтенанта и его невесты. Когда попробовал, не произвело большого впечатления.
Во время одного из коротких перерывов она задала вопрос, на который молодой человек ответил с секундной заминкой:
— Куда тебя ранили, Вернер? Покажи мне твой шрам.
— A-а… меня контузило. Потому и лечился долго…
— Тебя хорошо подлечили — ты сильный. Со мной так впервые. А я повидала мужчин, — выговорила она стандартную фразу проституток, когда они наконец успокоились. Но сейчас с удивлением призналась себе, что не солгала.
— Ты тоже хороша. Оказывается, я многого не знал. Будет о чем вспомнить в окопах… Завидую твоему мужу, — Дмитрий сделал вид, что не понял, с кем имеет дело. Мельком подумал, что если она все же заговорит о деньгах, то он ответит ей словами старого пошлого анекдота: офицеры за доставленное даме удовольствие денег не берут.
Его неудержимо клонило в сон. Встал с ее ложа, надел трусы и перешел к своей кровати. Прилег, укрылся пледом и через минуту уснул.
Матильда даром времени не теряла. Обшарила брюки и пиджак попутчика в поисках денег и к своему великому разочарованию нашла какую-то мелочь, из-за которой не стоило стараться. Бросила взгляд на спящего и тут впервые поняла, что уже где-то видела его лицо. Напрягла память, но безрезультатно. Видела, видела… Ладно. Потом вспомнит, где она встречалась с этим лгуном. Это ж надо — придумать такую глупую легенду о невесте, которая вышла замуж и не написала об этом. Такие сказки годятся только для мужчин, способных скрыть, что уже женаты и дети есть, и даже жениться по второму разу. Женщина иначе устроена: если она рвет, потому что нашла другого, прежний партнер перестает ее волновать. Женщина не оглядывается. Будь у этого Вернера действительно невеста, он бы первый узнал, что она его не дождалась.
Матильда бесшумно достала с полки сумку, в которую Бекешев забросил пистолет. Раскрыла ее и, отодвинув в сторону рубашки Ганса, вытащила наружу китель обер-лейтенанта и замерла в изумлении. Он не солдат! Да и откуда у рядового деньги на билет в такой вагон? Но и не офицер, потому что ни один офицер не наденет сейчас гражданский костюм, если у него есть форма!.. Значит, этот Вернер… вор? Откуда у него форма обер-лейтенанта и пистолет? A-а, это не ее дело. Обшарила карманы, больше по привычке, понимая, что, даже если найдет деньги, не возьмет лишнего. Если этот вор или, еще хуже, бандит потом найдет ее, мало ей не покажется. Но в карманах ничего не было. Еще раз посмотрела на спящего уже со злобой. Китель держала перед собой. И так вышло, что голова Бекешева как бы торчала из него. Вот тут до нее дошло, где она видела это лицо. На плакате! Вспомнила подпись под портретом: «Разыскивается вооруженный русский офицер. Очень опасен. Увидевшего его просят позвонить по телефону. Номер…» — номера она не запомнила. Ей это было ни к чему. Это он! Правда, без усов, но усы можно сбрить. Как же быть? Ей выходить через час. А денег она не нашла. Да откуда у этого парня деньги, если он русский офицер? Матильда обшарила карманы галифе — теперь можно. Этот русский не будет ее искать и никуда не побежит жаловаться. Когда ничего не обнаружила, злость окончательно затопила ее. Мало того что трахнул — он был действительно хорош, — так еще с самого начала и не думал платить за удовольствие. Теперь она понимает его голодную страсть вначале: с кем еще мог здесь переспать русский офицер? Немец давно бы утешился с проституткой или вдовой-солдаткой, которых развелось так много. Из-за такого и развелось!.. Надо его сдать. И, кто знает, может, она получит деньги за этого русского! Идти по вагонам, искать военных? Сначала надо пойти к Петеру.