Белая полоса
Шрифт:
Маркун тихонько с задней скамейки хихикал, говоря, что когда судья — молдаванка (как делились секретари суда, Лясковская была молдаванкой и, видимо, из-за пышных чёрных вьющихся волос они ее называли «молдавский пудель»), а адвокат — еврей (Маркун делился, что его адвокат — еврей), прокурор на таком судебном процессе обычно получает пятнадцать лет.
У меня же, даже после того, когда мне по этому эпизоду во время его слушания судьёй было отказано в даче показаний, а мой адвокат автоматически, как и другие участники процесса, был лишён права задавать мне вопросы по моим показаниям, в которых я хотел сообщить суду, что в деле отсутствуют какие-либо материалы о существовании группы предприятий «Топ-Сервис», что в указанный период времени я не являлся ни руководителем, ни учредителем ООО «Топ-Сервис», чему есть подтверждающие документы, что я не был знаком с Калиушко и никогда даже не слышал о её деятельности, не говоря уже о том, что не давал указания покойному Совенко на временное устранение её трудоспособности,
Первым был допрошен Геринков. Он сказал, что не состоял в моей банде и даже не знал о существовании такой банды. Преступление совершил по предложению Совенко за денежное вознаграждение. (Геринков был привезён с лагеря, в котором он отбывал наказание. И, уже находясь в лагере, подтвердил свою причастность к этому преступлению.) Он сказал, что преступление он совершил ножом, который ему дал Совенко. Что он не знал, что Калиушко была женщина и что она работала в налоговой инспекции. Что он вообще не знал, на кого должен напасть и причинить телесные повреждения, и Совенко показал ему, на кого, перед самым преступлением и подтолкнул «давай». Калиушко начала отбиваться сумкой, и он нанёс ей несколько ножевых ранений в бедро, сколько — не помнит (по заключению медэкспертизы — 17 ножевых колото-резаных непроникающих ранений в верхнюю часть бедра). Калиушко начала кричать и звать на помощь. Он и Совенко скрылись с места преступления. По дороге Геринков вернул нож Совенко. На все уточняющие вопросы прокурора и судьи он отвечал «не помню». И когда единственный раз за весь процесс мужчина — судебный заседатель, хромой с палочкой, — повышая голос, стал задавать Геринкову вопросы, тот ответил:
— Да, тут помню, а тут не помню, — и сел на место.
Следующим допрашивали Старикова, который сказал, что знал о готовившемся нападении со слов Совенко, то есть не о нападении, а о том, что будут проведены какие-то действия по отношению к Калиушко: пригрозить, припугнуть за то, что Калиушко взяла за разрешение вопроса деньги, как сказал ему Совенко, и вымогает ещё. Но конкретно он ничего не знал. Он привёз Совенко и Геринкова на место преступления, а потом увёз. Впоследствии он от Совенко узнал, что Калиушко умерла. То есть Совенко так ему пригрозил, чтобы тот молчал. Стариков был так напуган и потрясён случившимся, что на следующий день узнал через справочное бюро адрес родственника Калиушко и сделал на его имя почтовый перевод — инкогнито, как сказал Стариков, — на похороны Калиушко. На вопросы прокурора Стариков ответил, что никогда не слышал о заинтересованности Шагина в совершённом преступлении, что оперативные работники в РОВД заставляли его называть следователю фамилию Шагин, и только после этого его переставали бить, о чём он писал в заявлениях и показаниях, когда его перевели в СИЗО. И что он подтверждает все свои ранее данные показания только в той части, которые совпадают с его показаниями, данными в суде. У участников процесса больше не было вопросов к Старикову, и он сел на место.
Когда допрашивали Маркуна, тот подтвердил показания Старикова о заинтересованности Совенко. А также — что знал от Совенко и Макарова, что они купили Калиушко квартиру и что та хочет ещё. И что он даже об этом в начале следствия говорил следователю, называя фамилию Шагин вместо фамилии Макаров, который ему сказал делать так на случай задержания и что от него, Маркуна, и требовали избиениями в РОВД сотрудники милиции. И предъявил суду медсвидетельство о побоях в РОВД. На вопросы прокурора Маркун ответил, что никогда от Совенко и других не слышал о заинтересованности Шагина в совершении нападения на Калиушко. И что подтверждает показания, которые он давал на следствии, только в той части, в которой они совпадают с данными показаниями им в суде.
Потом суд перешёл к допросу Гандрабуры. Тот сообщил, что в 1997 году к нему, поскольку он в том числе был знаком с компьютерной техникой, обратились его знакомые — Совенко и Макаров — с просьбой установить адрес (домашний) налогового работника Калиушко Т.В., которая, с их слов, наложила большой штраф на их фирму и попросила квартиру, которую ей то ли фирма, то ли они купили. А потом Калиушко стала требовать ещё. И они хотели подъехать к ней домой переговорить. Совенко сказал Гандрабуре адрес места работы Калиушко, кабинет и как она выглядит. Гандрабура узнал через компьютерную программу адрес Калиушко. От места работы проследил её путь домой и убедился, что адрес верный. Передал адрес Макарову и Совенко. Получил за проделанную работу от них денежное вознаграждение (и с тех пор стал для них выполнять подобные поручения). Потом Макаров и Совенко пригрозили ему, что Калиушко умерла и что он должен молчать. В РОВД били и требовали оговаривать Шагина о его причастности к каким только возможно преступлениям. Шагина он лично не знал и никогда не слышал ни от кого о его заинтересованности в каких-либо преступлениях, в том числе и в отношении Калиушко. Гандрабура говорил, что подтверждает показания на следствии только в той части, которая совпадает с его показаниями,
Во время допроса Геринкова, Старикова, Маркуна и Гандрабуры в зале была тишина. Как только судья Лясковская объявила перерыв до завтра, как сказала, что не рассчитывала, что так быстро пройдёт допрос Маркуна и других и не вызывала на сегодня свидетелей, секретарь сказала встать и судьи с заседателями вышли из зала, среди присутствующих стали слышны разговоры. А с пятого или шестого ряда с центра поднялись несколько человек в пальто, кожаных куртках, костюмах и галстуках со знакомыми с ТВ лицами депутатов Верховной Рады оппозиционных партий и фракций. Некоторые смотрели на меня, и я поздоровался кивком головы. Но то ли моё приветствие не было замечено, то ли проигнорировано, ибо через некоторое время они отвели от меня взгляды. А потом стали выбираться из прохода между рядами кресел. Я попрощался с Владимиром Тимофеевичем до завтра и помахал рукой Оле.
На следующий день на судебное заседание прокурор принёс видеодвойку — телевизор со встроенным видеомагнитофоном — и разместил её на своём круглом белом летнем кофейном столике, за которым сидел во время слушания дела и который в зале кинотеатра суда выглядел не по сезону, поскольку все участники процесса и посетители были в осенних пальто и куртках. И с этого телевизора, размер экрана которого не превышал 30 см по диагонали, суду, находящемуся на сцене на удалении больше чем десяти метров, и подсудимым и их адвокатам, которые были ещё дальше и, как и члены суда, смотрели на светящееся пятно кинескопа под углом 45®, в то время как находившиеся в зале вообще были лишены такой возможности, и в том числе как контролирующий орган по «Конвенции о защите прав человека» за судом и отправлением правосудия, видели только часть боковой и часть задней стенки телевизора — демонстрировал присутствующим видеозапись на предварительном следствии следственных действий, обращая внимание окружающих и в частности суд на то, что Гандрабура, Стариков и Маркун добровольно давали показания, обличая друг друга и свидетельствуя, что при организации и нападении на Калиушко действовали как члены единой устойчивой банды. И что сами говорили, что кроме Совенко, который выступал заказчиком (какие-либо показания которого вообще отсутствовали, поскольку он был покойным), осознавали, что нападение нужно было Шагину.
В свою очередь, подсудимые Маркун, Стариков и Гандрабура обращали внимание присутствующих, прокурора и суда, что на видеозаписи следственных действий кроме следователей присутствуют опер'a, которые, как они говорили, их били. А на их лицах и под глазами видны ссадины и синяки. Лясковская щурила глаза, как будто находясь на ночном сеансе в вагончике видеозала, и с крайнего в заднем ряду стула пыталась что-то рассмотреть.
— Гражданин прокурор, поднесите к судье поближе телевизор! — выкрикивал Маркун.
— Я вижу, вижу, что мне нужно. Сядьте, Маркун, — отвечала судья.
— Да ей всё похуй! — говорил в клетке Маркун.
— Тише ты! — отвечал ему Трофимов.
— Ты что, не видишь, что ей похуй? — говорил Маркун.
— Да вижу, вижу, — отвечал ему Леонид, давя в себе смех и выпуская наружу только сопение и свист, чем заражал присутствующих рядом и заставлял оглядываться адвокатов.
Потом прокурор задавал вопросы Маркуну, на которые тот отвечал, что подтверждает только те показания, данные им на следствии, которые совпадают с показаниями, данными им в суде. И прокурор продолжал подолгу, промахиваясь, мотать туда-сюда кассету, выискивая запланированные для просмотра места, чем раздражал судью и окружающих.
Поскольку дошла очередь до исследования и подтверждения в суде моего мотива, как было написано в обвинительном заключении — на временное устранение трудоспособности Калиушко, что само собой не являлось уголовно наказуемым действием или преступлением (например, подпоить), даже если бы я знал Калиушко и желал временного невыхода её на работу, прокурором на судебное заседание был вызван ряд свидетелей обвинения, из совокупности показаний которых должно было следовать, что я, являясь руководителем группы предприятий «Топ-Сервис», узнал от неустановленного следствием лица, что Калиушко дала указание провести встречную проверку ООО «Топ-Сервис» г. Киев и МЧП «Стар Блюз» г. Черновцы, и стал осознавать, что Калиушко станет известно, что МЧП «Стар Блюз» предпринимательскую деятельность не ведёт (правда, что конкретно под этим понималось, в обвинительном заключении указано не было, но, возможно то, что фирма существовала только документально в органах регистрации, имела счёт в банке и печать в кармане у директора, но не сдавала отчёты и не платила налоги, хотя откуда мне стало об этом известно, в обвинительном заключении указано не было) и вследствие этого могут возникнуть препятствия, как было написано, по беспрепятственному возмещению НДС из государственного бюджета ООО «Топ-Сервис» при экспорте продукции, купленной у МЧП «Стар Блюз» и проданной ООО «Невский ветер» (РФ) (которое, как было написано в обвинительном заключении, тоже являлось фиктивным предприятием, правда, не было указано, какое отношение Калиушко как замначальника украинской налоговой инспекции имеет к деятельности предприятия в России), и что такая её принципиальная позиция может угрожать моей незаконной деятельности (правда, не было написано, какой незаконной деятельности и какая принципиальная позиция), и др. (что «др.»., было уже непонятно).