Белая сорока
Шрифт:
После отравления Хельмиг быстро пришел в себя, и врачи не возражали против его допроса. Он сидел на кровати и не был особенно удивлен, когда в палате появился Курилов.
— Я ожидал, что заинтересуются, кто посылает мне отравленные лакомства, — взволнованно произнес Хельмиг.
— У вас и на самом деле незавидные друзья. Ведь они хуже, чем волки, — начал Курилов.
Хельмиг глубоко вздохнул и сделал вид, что не понимает, о каких друзьях идет речь.
— Не надо притворяться, — строго сказал Курилов. — Я так же хорошо, как и вы, знаю, что вы уже вторично были на волоске от смерти, которую вам готовят ваши компаньоны. Ваша жизнь в опасности, и было бы неразумно запираться. Вас не успели вылечить от предательской пули, как они уже хотели послать вас на тот свет иным путем. Отвечайте: кто стрелял вам в спину первый раз и кого вы подозреваете во второй попытке убийства?
Хельмиг невольно огляделся по сторонам и пробормотал нечто невразумительное. Но Филипп Филиппович настаивал:
— Я задаю совершенно ясный вопрос и жду разумного ответа.
— Не знаю, в самом деле не знаю, что и сказать, — нерешительно проговорил Хельмиг.
— Скажите все. Только таким образом вы можете найти выход из вашего безнадежного положения, — твердо сказал Курилов.
Хельмиг беспокойно перебирал пальцами одеяло. Куда девалась его самоуверенность! Глаза в глубоких впадинах напоминали взгляд загнанного зверя. Они как бы говорили: западня захлопнулась. Как выбраться? Ведь должен же быть какой-нибудь выход!
Курилов встал, прошелся по комнате, давая Хельмигу время подумать. Потом положил руку на спинку кровати и сказал:
— Понимаю: вам тяжело рассказывать о своих связях с Блохиным, Купфером, Шеллнером, фон Лотнером, Эрной Боргерт, Эрхардом Бушером. Хорошо, не рассказывайте. Но я не уйду отсюда до тех пор, пока вы не ответите на вопрос, который касается Хельми Карлсон…
При упоминании этого имени Хельмиг прямо подскочил на кровати, глаза его наполнились ужасом:
— Что… Что с Хельми?
— Об этом позднее, — сурово сказал Филипп Филиппович.
Понимая, что «они» знают если не все, то во всяком случае достаточно много, Хельмиг предпринял последнюю отчаянную попытку. Он выпрямился.
— Кто дал вам право так со мной разговаривать? Вы допрашиваете меня, как преступника. Я — гражданин немецкого рейха, работаю у вас в СССР на основании договора, одобренного центральными инстанциями…
— Договор отставим в сторону, — резко прервал Курилов, — в нем ничего не говорится о заданиях, которые вы у нас выполняли. К ним больше подходят совсем иные документы.
— Я отказываюсь отвечать. Мое состояние…
— Это решит врач, — сказал Курилов и позвонил. Пришел врач и констатировал, что больной вполне может и слушать, и отвечать и что дальнейший допрос не ухудшит его состояния.
— Я свободный человек, а не преступник, — продолжал защищаться Хельмиг.
— Ну, что ж, тогда не остается ничего иного, как арестовать вас и отправить в тюремную больницу, — решительно заявил Курилов и спросил у врача, вынесет ли Хельмиг это «путешествие».
Врач подтвердил: вынесет и добавил, что через неделю больного вообще можно выписать из больницы.
— На каком основании вы хотите меня арестовать? — напустился Хельмиг на Курилова, но в его голосе уже чувствовался страх. Он вел себя вызывающе и тем не менее надеялся, что не все потеряно.
— На основании шпионской деятельности в пользу третьего рейха.
— Это еще нужно доказать! Я обращусь за помощью к нашему консулу, и вы ответите за насилие над иностранным гражданином, — снова взорвался Хельмиг.
— Господин консул не сможет помешать расследованию, об этом вы бы должны знать… Разумеется, мы сообщим, что он может не ждать вас на очередном «пивном» вечере, поскольку вы арестованы, — спокойно сказал Курилов.
Врач спросил, нужно ли подготовиться к отправке в тюремную больницу, и когда Курилов кивнул, удалился.
Хельмиг затих, губы у него задрожали, веки задергались, он закрыл лицо ладонями. Через несколько мгновений, словно приняв решение, резко оторвал руки и тоскливо проговорил:
— Господин Курилов…
Филипп Филиппович обернулся и молча посмотрел на Хельмига. Во взгляде Курилова не было ни ненависти, ни угрозы — только спокойствие и уверенность. Тогда Хельмиг решился:
— Господин Курилов, не мог бы я все-таки остаться здесь?
— Не исключаю такой возможности. Но при одном условии — вы должны ответить на мои вопросы.
— Что вы хотите знать? — тихо спросил Хельмиг.
— Почему, куда и с чем уехала Хельми Карлсон?
Хельмиг тяжело вздохнул, вытер лоб рукой и не без колебаний начал:
— Хельми — моя приятельница, вы, очевидно, понимаете, мне не хотелось бы ей повредить…
— Заверяю вас: что бы вы о ней ни сказали, ей это никак не повредит.
Хельмиг радостно воскликнул:
— Так она уже в Финляндии?
— А у вас были основания в этом сомневаться?
— В известной мере, да, — признался Хельмиг.
— Говорите точнее, — настаивал Курилов.
— У нее не было выездной визы…
— Она хотела перейти границу нелегально? Хельмиг кивнул.
— Почему же она избрала незаконный способ? Ведь у нее был шведский паспорт, она вполне могла попросить визу на выезд из СССР.
— У нее были свои основания, — сказал Хельмиг и, помолчав, добавил: — она хотела избежать таможенного осмотра на границе.
— Что же она везла контрабандой?
— Драгоценности, — вынужден был признаться Хельмиг.
— Те, что без ведома Блохина вы присвоили в тайнике лесного сарая в Лобанове? — быстро спросил Курилов.
Хельмиг во всю раскрыл рот, его лицо снова выражало ужас, он хрипло спросил:
— Кто вам это сказал?..
Курилов усмехнулся.
— Вы слишком любопытны, Хельмиг. Достаточно и того, что об этом знаем мы… А теперь вспомните все, обдумайте каждое слово, от этого очень много зависит: кто, кроме вас, знал о поездке Карлсон?