Белая западинка. Судьба степного орла
Шрифт:
Уютно пригревался на руке Пал Палыча, обмотавшись вокруг неё браслетом, небольшой ужонок и уползать с насиженного места никуда не собирался. Все живое в степи относилось к нашему учителю с полным доверием.
Пробовал подражать ему Коля, но всегда терпел неудачу. Под самой его рукой ящерицы всегда успевали юркнуть в траву, а лягушата прыгнуть в мочажину и своим лягушачьим стилем уплыть под водой в безопасное место. Коля досадовал: «Все равно поймаю!» А Пал Палыч лукаво улыбался.
Солнце поднялось уже высоко и нещадно палило, а мы не прошли ещё
На берегу небольшого степного озерца, густо поросшего высоким камышом, Пал Палыч объявил привал:
— Подкрепимся и без остановок — до Солёного.
После того как встанешь чуть свет, прошагаешь вёрст десять по знойной степи и окажешься у прохладного степного озерца, нет ничего вкуснее краюшки хлеба. Мы уплетали его с завидным аппетитом. По укоренившейся привычке, Пал Палыч время от времени окидывал степь внимательным взглядом…
— А у чибиса-то беда приключилась, — вдруг встревоженно сказал он. — Так волноваться он зря не станет.
Перед нами расстилалась влажная зелёная луговина. Низко, у самой земли, метался чибис, довольно большая в размахе тупых коричневых крыльев птица с белой грудкой и забавным чёрным хохолком на голове, и резко, тоскливо кричал: «Чьи–вы, чьи–вы!»
— Беда у чибиса, —повторил Пал Палыч. — Пошли выручать!
А чибис кричал своё «чьи–вы, чьи–вы», припадал к земле, но сейчас же отлетал вверх. Он явно кого-то пугал, но и столь же очевидно кого-то боялся.
Когда мы приблизились к месту происшествия, прямо из-под ног неохотно взлетели две бодыпие серые вороны. Тех, кто не видел этих птиц так близко, наверное, поразило бы обилие чёрного цвета в их оперении: голова, крылья, ноги у «серой» вороны чёрные, как смоль.
Коля метнул вслед воронам комок земли. Они прибавили лету, понимая, что имеют дело с настоящим противником, а не с беззащитным чибисом. Да и верно: что этот голенастый чибис со своим жиденьким клювом может сделать вороне, птице умной и опытной, вооружённой грубой когтистой лапой и сильным, крепким клювом?
— Успели все-таки нашкодить, разбойницы! —сказал огорчённо Пал Палыч.
Он склонился над гнездом — нехитрым сооружением из стеблей травы и тонких веток, сработанным прямо на земле посреди сочной зелени. В гнезде лежали два желтовато–серых яйца, густо затенённых чёрными пятнами. Яйца напоминали по форме грушу и казались крупноватыми для чибиса — в размер куриных. Около гнёзда лежали скорлупки ещё двух разбитых яиц.
— Наверное, лапищей из гнёзда выкатили, клювом раскололи и выпили яйца, — сердито проговорил Вася, подбирая скорлупки.
— Опоздай мы ещё немного, они бы совсем осиротили птицу… Воронам—лакомство. Чибисам — горе! —Пал Палыч был явно огорчён и расстроен.
А чибис все летал над потревоженным гнездом, все кричал своё «чьи–вы, чьи–вы», теперь уже боясь и пугая нас.
— Уйдём потихоньку, — сказал Пал Палыч негромко. — Пусть успокоится. Ну, не четыре — два яйца насидит… А вороны, надо думать, не прилетят больше. Птицы они неглупые, поймут, что их серьёзные люди шуганули…
К
Вид вокруг озера был, пожалуй, даже унылый, но любопытный. Кристалликами соли поблёскивали беловатые плешины. Кое–где пробивалась пахучая серая полынь, какая-то странная трава — без листьев, с жирным узловатым стеблем.
— Вот это и есть один из солеросов, — сказал Пал Палыч. — На зуб попробуйте!
«На зуб» солерос оказался противным и горьким, как хина.
— Горько? — засмеялся Пал Палыч. — К осени его дождичек вымоет— баранта все сжуёт за милую душу.
На берегу Солёного зеленели, и довольно густо, ещё какие-то бесстрашные растения. Поверхность их листьев была покрыта беловатым налётом соли.
— Тем и живы, — объяснил учитель. — Мы с вами потеем, а лист соль из себя выдавливает. Ветры её сдуют с листа — и опять он легко дышит, а корни солёную воду подсасывают… Когда-нибудь люди выведут такие культурные растения, которым не страшна будет никакая солёность земли. И тогда эта скудная полупустыня покроется густой и сочной зеленью. Приспособился же к ней дикий солерос… Название-то какое этим храбрым растениям люди придумали!..
Мы закусывали на берегу Солёного, перед тем как отправиться домой, когда Коля заметил в прибрежной зелени какое-то движение. На чистую гладь озера неторопливо выплыл выводок утят. Коля загорелся охотничьим азартом.
— Сейчас мы посмотрим на вас поближе, — сказал он, подражая Пал Палычу.
Но не у>опел Коля ступить в воду, как утята у нас на глазах исчезли, будто их и не было только что.
Коля снял штаны и, оставшись в трусах, настойчиво долго шарил в прибрежной зелени. Утят не было. Как сквозь землю провалились!
В конце концов он сдался и принялся за свою краюху. Но только успел рот раскрыть, как утиный выводок снова выплыл на чистую воду.
С недожеванным куском во рту Коля вскочил и ринулся ловить утят. А они мгновенно скрылись с глаз, словно в воздухе растворились. На этот раз Коля искал ещё дольше и ещё прилежнее, но так ни одного утёнка и не нашёл. Раздосадованный неудачей, он признал своё поражение, и мы продолжили завтрак. Но едва расселись на траве и принялись за еду, как весь выводок, будто дразня нас, снова поплыл по Солёному.
— Молодцы! —сказал одобрительно Пал Палыч. — Хорошо хоронитесь. Живы останетесь! Так бы вот вам осенью от моего ружья прятаться — и совсем бы ладно было.
Ну, это Пал Палыч сказал так, для красного словца. Ружьё-то у него есть, только охотится он в степи больше с фотоаппаратом.
Мы отправились к Солёному утренней зарёй, а вернулись домой, когда закат дотлевал красными угольками в пйгле темно–серых туч. Принесли мы из этого похода богатую коллекцию солеросов.