«Белое дело». Генерал Корнилов
Шрифт:
Готовность Алексеева во второй раз встать на защиту презираемого им Керенского, да еще с имеющимися силами, весьма сомнительна. Созданная им «алексеевскаи организация», если и включала в себя те «пять тысяч» офицеров, о которых Алексеев якобы говорил Терещенцо, ставила перед собой иную задачу: переброску офицеров на Дон для организации там борьбы после крушения керенщины. Как мы уже писали, эта задача вполне могла быть согласована Алексеевым и с Быховом и с Новочеркасском.
В эту версию, между прочим, вполне вписывается то, что известно о деятельности в те дни Б. Савинкова я М. Фшюненко. Савинков, являвшийся членом Совета «Союза казачьих войск», как он позднее рассказал сам, 27* или 25 октября разыскал Филоненко и предложил ему включиться в помощь правительству. Ответ Филоненко примечателен. Он посоветовал ничего не предпринимать,
Но Савинков продолжал действовать. Он встретился с Алексеевым. Обсуждался вопрос о том, чтобы совместными силами все же «поднять» казаков, дислоцированных в Петрограде. Савинков утверждает, что дело сорвалось только из-за того, что было уже «слишком поздно». Однако более достоверным кажется свидетельство А. Деникина, который со слов зятя Алексеева полковника А. Шап-рона дю Ларэ писал, что Алексеев отклонил предложение Савинкова, «как безнадежное». 25 или 26 октября он исчез из Петрограда. Примерно через две недели в ново-черкасской газете «Вольный Дон» появилось интервью «генерала, приехавшего в Новочеркасск». Он заявлял: «Русская государственность будет создаваться здесь... Обломки старого русского государства, ныне рухнувшего иод небывалым шквалом, постепенно будут прибиваться к здоровому государственному ядру юго-востока». Анонимность генерала была секретом полишинеля. Все здесь зиали: интервью дал Алексеев...
* * %
Все остальное хорошо известно. Стремительно набирая теми, Октябрьское вооруженное восстание шло к своей победе. В полдень 25 октября у Мариинского дворца, где заседал Предпарламент, появился отряд Военно-революционного комитета. «Предпарламентариям» было предложено освободить здание. Наблюдавший эту сцену все тот >ке «петроградский чиновник» записал в своем дневнике: «Предпарламент был очень вежливо разогнан. Вообще большевики пока ведут себя очень вежливо». Фактически все члены Предпарламента (кроме двух второстепенных лиц) свободпо ушли из Мариинского дворца.
Восставшие еще полностью не овладели всем городом, еще не был взят Зимний дворец, где находилось Временное правительство, когда около 11 часов вечера 25 октября в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов. Сама картина начавшегося съезда раскрывает социальную суть того, что произошло в эти хмурые октябрьские дни в Петрограде. Троцкий писал: «Внешний вид съезда говорил о его составе. Офицерские погоны, интеллигентские очки и галстуки первого съезда (Советов.— /1. И.) почти совершенно исчезли. Безраздельно господствовал серый цвет в одежде и на лицах. Все обносились во время войны. Многие городские рабочие обзавелись солдатскими шинелями. Окопные делегаты выглядели совсем ие картинно: давно не бритые, в старых рваных шинелях, в тяжелых папахах, нередко с торчащей наружу ватой, на взлохмаченных волосах. Грубые обветренные лица, тяжелые потрескавшиеся руки, желтые пальцы от цыга-рок, оборванные пуговицы, свисающие вниз хлястики, корявые, рыжие, давно не смазывавшиеся сапоги...»
Может быть, это был наиболее демократический парламент во всей мировой истории! Как же можно было противиться его воле тем, кто считал себя демократами? Впервые народ создал парламент по своему образу и подобию. На I Всероссийском съезде Советов (июнь 1917 г.) присутствовали более 800 делегатов, из них более 600 были меньшевиками и эсерами. Теперь, на этом съезде, из приблизительно 650 делегатов 390 были большевики. Так изменилась политическая ситуация всего лишь за четыре месяца революции! Но ВЦИК и его президиум, избранные па I съезде Советов, еще полномочны. Нет только некоторых лидеров того Исполкома. Меньшевики II. Чхеидзе и И. Церетели еще в начале октября уехали в Грузию; в Петроград они больше никогда не вернутся. Оба окажутся в эмиграции. Чхеидзе в 1926 гг. покончит жизнь самоубийством, Церетели проживет до 1959 г., напишет интересные воспоминания о Февральской революции. Отсутствовал и лидер правых эсеров В. Чернев. Как и Керенский, он устремился па фронт, чтобы содействовать там организации борьбы с большевиками. Вскоре он еще заявит о себе па политической арене.
‘ Съезд от имени старого ВЦИК открывает Ф. Дан. Его краткая речь несколько сумбурна, но он сразу пытается задать враждебный большевикам тон, протестуя против обстрела Зимнего дворца, в котором его партийные товарищи «выполняют свой долг». По соглашению крупнейших партийных фракций на пропорциональной основе президиум съезда должен состоять из 14 большевиков, 7 эсеров, 3 меньшевиков, 1 меныневика-интернационали-ста. Но правые эсеры и меньшевики воздерживаются от участия в президиуме «впредь до выяснения некоторых вопросов». Избранные большевики под гром аплодисментов занимают свои места. Нет пока В. И. Ленина, но он здесь, в Смольном. Среди членов президиума — Л. Троцкий, Л. Каменев, Г. Зиновьев, А. Рыков, А. Луначарский, В. Аптонов-Овсеенко, II. Крыленко и др. Председателем избирается Л. Каменев. И все это (и персональный состав большевиков в президиуме, и имя его председателя) — яркие показатели моральной атмосферы, царившей в партии. Еще несколько дней назад Л. Каменев, Г. Зиновьев выступали против восстания, но сегодня, когда восстание фактически уже победило, они снова в большевистском руководстве.
Л. Каменев объявляет порядок дня: об организации власти, о войне и мире, об Учредительном собрании — вопросы, решение которых страстно ждал и ждет народ, Р1а трибуну поднимается Л. Мартов. Речь его отрывиста, он сильно волнуется. Прежде чем решать вопрос о власти, охрипшим голосом говорит он, надо прекратить вооруженные действия с обеих сторон, ибо за ними неизбежна «грозная вспышка контрреволюции»; только после этого путем переговоров можно будет приступить к созданию такой власти, которую признает «вся демократия». Если не сам Мартов, то, во всяком случае, большинство правых эсеров и меньшевиков были, по-видимому, уверены, что большевики отклонят это предложение. Но вот на трибуне по поручению большевистской фракции А. Луначарский. Он заявляет, что большевики согласны с предложением Мартова. Большевики за мирное и подлинное демократическое решение вопроса о власти, за сотрудничество с другими социалистическими партиями. В истории революции вновь наступает ответственнейший момент: II Всероссийский съезд Советов близок к тому, чтобы создать Советскую власть на основе социалистической многопартийности.
Предложение Мартова в принципе принято единогласно, но не успел еще съезд приступить к его конкретному обсуждению, как слова один за другим потребовали меньшевики Я. Хараш, Л. Хинчук, Г. Кучин, бундовец Р. Абрамович, эсер М. Гендельман и др. Смысл их выступлений сводится к тому, что в знак протеста против «военного заговора, организованного за спиной съезда», фракции меньшевиков и эсеров покидают съезд. Их альтернативное требование — вступить в переговоры с Временным правительством для создания власти на широкой демократической основе. Это означает призыв к ликвидации восстания и возврат к существовавшему до него статус-кво.
Могли ли согласиться большевики на фактически предложенную им политическую капитуляцию за полшага до победы? Меньшевики и правые эсеры покинули зал заседания съезда (оставшаяся часть правых эсеров перешла к левым эсерам). «Дезертиры! — кричали им вслед.— Ступайте к Корнилову!»
Уходящие, по-видимому, считали, что нанесут удар по большевикам, однако в большей мере они нанесли удар по тому предложению Мартова, которое могло стать конструктивной основой для переговоров. Большевикам фактически уже не с кем было его обсуждать. Слово взял Л. Троцкий. «И теперь нам предлагают,— говорил он,— откажитесь от своей победы, заключите соглашение. С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда?.. Нет, тут соглашение не годится! Тем, кто отсюда ушел, как и тем, кто выступает с подобными предложениями, мы должны сказать: вы — жалкие единицы, вы — банкроты, ваша роль сыграна, отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории!» Троцкий предложил резолюцию с резким обвинением соглашателей как политиков, чья деятельность привела их к полному разрыву с Советами.
«Тогда мы уходим!» — с места кричит Мартов. (Оп останется в Советской России до 1921 г., а затем, больной туберкулезом, уедет за границу и умрет в Берлине в 1923 г.)
Левый эсер Камков выступает с возражением против такой резкой резолюции: дверь для «умеренной демократии» не должна быть закрытой.
И большевики снова идут навстречу. Поднявшись на трибуну, А. Луначарский спрашивает: «Разве мы, большевики, сделали какой-либо шаг, отметающий другие группы? Разве не приняли мы единогласно предложение Мартова? Нам ответили на это обвинениями и угрозами». Большевистская фракция не настаивает на голосовании резолюции: двери для тех партий, которые готовы идти с народом, все еще остаются открытыми. После двух часов ночи объявляется перерыв.