Белое солнце пустыни
Шрифт:
— Раз, два! — крикнул Сухов.
— Взяли!! — дружно навалились жены Абдуллы, Петруха и Сухов вытерли лбы.
— Еще бы человек пять мужиков, — сказал Петруха.
— Десять еще лучше, — согласился Сухов, — да где их взять?
— Раз, два! — крикнул он опять. Женщины навалились из последних сил. Баркас сдвинулся еще чуть-чуть.
— Ничего не поделаешь, — сказал Сухов женщинам, — придется потрудиться. Спустим на воду — ив море!
— Может, передохнем? — предложил Петруха. — А то надорвутся с непривычки.
— Перекур! — объявил Сухов. — Я посмотрю мотор, а ты пока сходи туда… — Он указал Петрухе в сторону белого дома, стоявшего на берегу в километре от них. — Царская таможня там была, узнай, кто там сейчас. Вроде мелькнул кто-то…
Петруха отправился в сторону дома, а Сухов полез на баркас, в тени которого прилегли женщины.
Дом показался Петрухе странным: в выжженном солнцем Педженте совсем не было зелени, здесь же из-за высокого дувала выглядывали густые деревья. Огромные ворота с металлическими кольцами были заперты, на окнах, на ставнях висели замки.
Петруха обошел домик-крепость с трех сторон, но нигде не было никакой возможности пробраться хотя бы во двор…
Когда Петруха, прыгнув с разбегу, ухватился за верх дувала, приоткрылась одна из ставень и показались огромные усы и дуло револьвера.
Петруха спрыгнул в сад. Что-то зашуршало, зашлепало, сбив фуражку с его головы. Это пролетел по саду испуганный павлин. Он опустился рядом с другим павлином на навес в глубине двора.
Петруха вытер вспотевший лоб и огляделся. Двор был небольшой. Посреди двора располагался бассейн, и в нем плавали… осетры. По двору ходили маленькие барашки.
Петруха осторожно поднялся по каменной лестнице, ведущей на террасу второго этажа. На двери висел амбарный замок. И снова одна из ставень, на этот раз та, что выходила во двор, отворилась, и в ней показались усы и револьвер.
Петруха опять не заметил этого. И, решив, что в доме никого нет, хотел выбраться со двора. Сделать это было нетрудно, так как лестница на террасу шла возле дувала. Но только Петруха повернулся, как сверху, из окна, раздался голос:
— Стой!.. Руки вверх!
Петруха замер и поднял руки вместе с винтовкой.
Кто-то схватил его за запястья и одним мощным рывком втянул в окно.
Оказавшись в комнате, Петруха увидел перед собой огромного, тучнеющего уже, усатого мужчину в казацких шароварах и белой нательной рубахе.
В полумраке (ставни повсюду были заперты!) Петруха разглядел на стене текинский ковер с саблями, гитару, несколько фотографий, под потолком клетку с птицей, на окнах занавески, цветы, на одном из подоконников пулемет «максим», в углу иконостас, под ним горка гранат и пулеметных лент. В другом углу стояла широкая кровать с цветастым лоскутным одеялом и горой подушек. Под кроватью — другой «максим».
— Ты в чей дом забрался? Отвечай, — сказал усач.
— Не знаю, — вполне искренне ответил Петруха. На столе он увидел самовар, труба которого выведена была в окно. Возле откупоренной уже бутылки и цветных пиал лежали в тарелках румяные пироги, картошка в мундире, соленые огурцы пол-арбуза и персики.
— Ты что, не слыхал про Верещагина?! — удивился усач. — Дожил!.. Было время, в этих краях каждая собака меня знала. Вот так держал! — Усач сжал свой огромный кулак. — А сейчас забыли…
Усач подошел к столу и нарезал пирог.
— Садись, — он пододвинул Петрухе пиалу со спиртом, — пей, коли храбрый.
Петруха отпил немного, сразу задохнулся и схватился за огурец.
Усач залпом хватил свой стакан.
Саид ехал по пустыне. И хотя он был занят своими мыслями, он сразу заметил трех всадников, выскочивших из-за бархана.
Саид продолжал ехать в том же направлении.
— Стой! — крикнул один из всадников. — Стой! Кому говорят?!
Другой выстрелил.
В ту же секунду, свесившись с седла, Саид дважды выстрелил по бандитам из-под лошади.
Двое бандитов свалились с коней. Третий дал стрекача.
Саид развернул коня и поскакал за ним. Конь вынес Саида на вершину бархана. Саид вскинул винтовку и… В тридцати метрах прямо на него двигался отряд Абдуллы. Два пулемета держали Саида на прицеле. Саид опустил винтовку.
Отряд насчитывал полсотни всадников и пару десятков груженых тюками верблюдов. В середине, покруженный телохранителями, ехал на белом коне Абдулла.
— Зачем ты убил моих людей, Саид? — спросил он, когда отряд подошел поближе. — Я послал их сказать, чтобы ты не искал Джевдета в Сухом ручье. Его там нет.
Абдулла говорил спокойно, легкая усмешка кривила его губы, но глаза смотрели недобро.
— Твой отец был другом моего отца, — продолжал Абдулла. — Дорога легче, когда встретится добрый попутчик. Ты будешь моим гостем.
Абдулла подал незаметный знак. Четыре бандита подскакали к Саиду и встали рядом с ним, с двух сторон…
Сухов возился с мотором баркаса. Наконец мотор заработал. Сухов вылез на палубу. Петрухи не было. Сухов вытер руки, спрыгнул с баркаса и пошел к бывшей таможне.
Верещагин сидел с Петрухой в, обнимку на полу и пел:
…Ваше благородие, Госпожа удача, Для кого ты добрая, А кому иначе, Девять граммов в сердце… Постой, не зови! Не везет мне в смерти, Повезет в любви. Ваше благородие, Госпожа чужбина, Жарко обнимала ты, Да только не любила…[2]