Беломорско-Балтийский канал имени Сталина
Шрифт:
Он произнес речь о своей прошлой жизни, о заграничных скитаниях, о тюрьмах, в которых он сидел. И о том, что он тут сделал, и что с ним тут сделали, и что он намерен делать в дальнейшем.
Одна его фраза меня необычайно удивила. Он сказал: «Буржуазный профессор Аомброзо говорит, что мы, преступники, уже рождены преступниками. Какая чушь. Разве могут рождаться преступники? Мой отец — честный труженик — до сих пор работает. Моя мать — честная работница. А то, что случилось со мной, — я в этом раскаиваюсь и от этого окончательно
Этот человек был известный международный вор, фармазон и авантюрист, ныне получивший почетный значок за свою отличную и даже героическую работу на строительстве.
Этого человека звали Абрам Исаакович Роттенберг. Этот человек за несколько дней до своего выхода на волю написал свою биографию. И эту биографию дали мне для литературной обработки.
Его удивительная жизнь, описанная им самим, — необычайна. Но еще более необычайна перемена его жизни.
Его биографию, написанную несколько небрежно, со многими литературными погрешностями, длиннотами и повторениями, нельзя было, к сожалению, печатать без исправлений. Исправлять же такого рода вещи, за которыми стоит подлинная жизнь, яркий язык улицы, непридуманные характеры и наивность человека, далекого от литературы, — задача необычайной трудности.
Есть такая замечательная книга «Жизнь Бенвенуто Челлини», написанная им самим.
Эта книга столь хороша, что ее можно считать в первом десятке лучших книг.
А между тем книга эта написана неумелой рукой и решительно без всякого знания литературных правил. И, быть может, этим она и особенно хороша.
Когда эту книгу Бенвенуто Челлини дали в свое время одному умному человеку для того, чтобы он подправил ее для печати, он сказал: «Я отказываюсь „причесывать“ эту книгу. Этим ее можно только испортить».
И эта замечательная книга, наивная и неграмотная, была напечатана без существенных исправлений.
Нет, я не хочу сказать, что именно то же можно сделать с биографией Роттенберга.
Тут несколько иное дело. Тут композиция вещи сложна и запутана, и читателю было бы трудно следить за событиями. Тут была мертвая ткань, которую надо было оживить дыханием литературы.
Я «причесал» эту рукопись. Но я сделал это как бы рукой самого автора. Я сохранил его язык, его стиль, его незнание литературы и собственный его характер. Это была почти что ювелирная работа.
Такого рода работы мне приходилось и раньше делать. Это всегда требовало опытной руки и особого, почти актерского умения чувствовать все свойства автора.
Итак, вот эта удивительная история жизни человека, написанная им самим, так сказать, и «обведенная» моей рукой.
Я, Абрам Исаакович Роттенберг, родился в Тифлисе. Мне сейчас 40 лет. Мой отец служил рабочим у своего брата. Брат был богатый человек, а отец ничего не имел и почтительно величал своего младшего
А у отца было пять сыновей и две дочки. А самый старший был я.
Мать отдала меня в еврейское благотворительное общество, где учили бесплатно. Это было в своем роде шикарное училище, где давали ученикам на завтрак пирожки, кипяченое молоко и булки.
А когда я приходил домой, то дома часто не было никакой еды.
Мой отец, игрок по натуре, все дни проводил за домино и вдребезги проигрывался. А у матери были мелкие детишки, и ей было тяжело жить, и временами даже она страдала от такой жизни.
А брат отца, т. е. мой дядя, не знал никаких лишений и забот, и его дети ежедневно жрали виноград и яблоки.
Я только смотрел и облизывался.
Тогда, чувствуя себя обиженным судьбой, я стал в школе таскать книги и учебники и продавал их букинисту.
А на эти деньги тоже покупал себе лакомства. И, делая так, я думал: я свое возьму.
Но вот меня заметили в этом некрасивом деле. И вот позвали мою мать и сказали ей:
— Нехорошими делами занимается ваш сын. Возьмите его из нашей школы.
После этого отец бил меня палкой, а мать кричала: «Он больше не будет».
И вот я перестал ходить в школу. И я стал ходить по базарам. И видел там все, что можно было видеть: и как занимаются аферами, и как продают краденые вещи, и что делают люди, чтобы себе заработать на пропитание и на лучшую жизнь, чем они имели.
И вот тогда, мальчишкой лет 14, я пошел по торной дорожке.
Там на базаре я сблизился с одним человеком. Его звали Акоп. Он мне дал позолоченные часы и такой же браслет и велел это продать, как будто это было краденое. А сам он сделал вид, что он тоже хочет это купить, но торгуется. А какой-то жадный болван, увидев это, купил у меня часы и был очень рад.
После этой удачи мне стали поручать такие же аферы. И я это делал, но в награду получал пустяки. И мне говорили: молчи, или мы тебя побьем, а то и попросту умертвим. Один раз меня арестовали, но, зная дядину фирму, никто не поверил, что я занимаюсь такими делами. А мировой судья, князь Церетелли, кажется поверил, но посмеялся надо мной, говоря, что я такой маленький и уже так нахально и смело обманываю людей. И тогда меня отпустили.
Но потом меня вскоре поймали за другое дело.
Я одному полковнику продал «золотые» часы за сорок рублей. А он мне сказал: «Если будет еще — приноси всякий раз».
Но когда увидел, что это за часы, ужасно рассердился и заявил в полицию.
И вот тогда меня поймали и дали полтора месяца тюремного заключения.
Отец не ходил ко мне на свидания, а мать ходила. Она меня очень любила и страдала, что я сижу.
А когда меня выпустили, случилось так, что я сразу опять попался на этом деле. Мне дали опять полтора месяца.