Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

Богданович Максим Адамович

«Ночь туманом сизым землю обливает…»

Ночь туманом сизым землю обливает. На траве роса жемчужная блестит. Звезд на небе россыпь золотая Тихо искрится, дрожит. 1910 (?)

«Бывает, что пруд переполнит…»

Бывает, что пруд переполнит Вода и польется на берег; Когда же исчезнет излишек, То больше вода не бежит. Бывает и так, что разрушит Плотину вода; в эту пору Струятся последние волны — И пруд высыхает совсем. С поэтами так же бывает: Один дает людям излишек, Другой — всё, что есть. Я такой: Пою я с надтреснутым сердцем, Я всё до конца отдаю. Между 1909

и 1911

ПЕСНЯ ПРО КНЯЗЯ ИЗЯСЛАВА ПОЛОЦКОГО

(Из «Слова о полку Игореве»)

Изяслав, Васильков сын, Сверкая очами, О литовские шеломы Позвонил мечами! Отнял славу он у деда, У князя Всеслава, И улегся недвижимо На траве кровавой — Под червлеными своими Отчими щитами, Весь иссечен, весь изрублен Вражьими мечами. Отнял славу и промолвил На смертной постели: «Крылья птиц твою дружину, Княже, приодели, Звери кровь ее слизали», — Ведь в бою кровавом Брата Всеволода нету, Нету Брячеслава!.. И ушла душа из тела Князя удалого Через кольца ожерелья Рдяно-золотого. Сникло, кончилось веселье, Песни замолкают, И встревоженные трубы В Городне играют. <1911>

«Кто ж из нас порой не любит…»

Кто ж из нас порой не любит Меж страничек желтых, старых Книги, уж давно забытой, Отыскать сухой цветок? Уж и краски побледнели, Опадают лепесточки… Но какие чувства будит В сердце слабом тот цветок! Почему его хранили, Что желалось, что забылось — Вновь всплывет всё и разбудит Милых мыслей длинный рой. В мыслях вновь переживете То, что больше не вернется, И для вас еще дороже Станет высохший цветок. Строчки, строчки дорогие! Зародились вы в мгновенье Бурных чувств, что грудь вздымали В то мгновенье, как волна. Не беда, что чувства эти В вас остыли и засохли, Всё же в вас — воспоминанье, И за то — спасибо вам. И читатель вас не минет — Ведь и у него бывали Мысли, схожие с моими, И такие ж волны чувств. Всё, что было пережито, Оставалось в сердце следом И лежало недвижимо Темной залежью, пластом. Растревожьте ж, мои строчки, Этот сердца пласт глубокий, Пусть одно воспоминанье За собой ведет другие, Пусть читатель дни былые В мыслях вновь переживет! <1911>

«Когда я на миг закрываю…»

Когда я на миг закрываю Глаза, утомленные лампой, Когда перед ними всплывают Из тьмы сине-алые блики, — Всем сердцем тогда вспоминаю Последнее наше свиданье, Веселые алые губы, Глубокие синие очи… Как тот мотылек легкокрылый, Что вот-вот сейчас встрепенется И с мака взлетит, упорхнувши, — На этих губах трепетало И было не в силах сорваться Одно тиховейное слово… Какое? — Вы знаете сами. Но где же те алые губы? И где то волшебное слово? Не диво, мои дорогие, Что вдруг из-под век моих хмурых Покатятся слезы скупые. Тогда я прошу: прикрутите Свет лампы хотя бы немного, Он что-то глаза мои режет… <1911>

СЕРЕБРЯНЫЕ ЗМЕИ

Рогом серебряным мглится Месяц меж туч молодой. Озеро ходит, клубится, Плещется в нем водяной. Он из глубин выпускает В зыби змею за змеей; Вот они стаей всплывают, Яркой блестя чешуей. Будут всю ночь они виться, Будут хребтами блистать, Будут до света резвиться — Прыгать,

сплетаться, нырять. Жарким сияя червонцем Сквозь поредевшую мглу, Пустит встающее солнце В них золотую стрелу,— Сгинет змея за змеею, Месяц уйдет молодой. Долго о них под водою Будет вздыхать водяной. <1911>

«Разгорайся, огонь мой, где мрак сильный лег…»

Разгорайся, огонь мой, где мрак сильный лег, Пусть тебя шум ветров не пугает: Гасят ветры всегда небольшой огонек, А большой — лишь сильней раздувают. Разгорайся сильнее, огонь мой, да так, — Если б замер ты вдруг, обессилев, Испугал бы людей обступивший их мрак, Пусть огней никогда б не гасили. <1911>

Д. Д. ДЕБОЛЬСКОМУ

Быть может, трудный путь житья Стал кольцевым, мой друг, И вот в краю забытом я Не раз рождался, как дитя, Пройдя весь полный круг. Быть может, я не кончу жить. И снова наяву Вновь стал бы путь со мной дружить, И всё, что мозг сумел забыть, Я вновь переживу. И может быть, в простор без дна Весь век мой круг летит, И воя то новизна одна, Что путь, мной пройденный сполна, — Иначе заблестит. И в новом мире всё пройдет Былое предо мной… Что ж: пусть мой смертный час пробьет, Пусть снова жизнь меня ведет Минувшею тропой. 1911

«Не грусти, что солнца…»

Не грусти, что солнца Свет закрыли тучи — Народится буря Из тяжелых туч. Правда, всё притихло: Волны, бор дремучий… Всё же будет буря. Бей, удар, могуч! 1911

ПОХОРОНЫ

Снежно-белая улица сонная, А на ней между пятен навоза Тут и там, потемнев от мороза, Стынет хвоя, снежком занесенная. Человека по этой вот улице Провезли в катафалке унылом; Крест несли, шел священник с кадилом, Да извозчики сзади тянулися. И вокруг оголялися головы, И крестилися люди в молчанье; Сердце ныло, теснило дыханье У друзей от раздумья тяжелого. Черный креп, дальний хор, запах ладана И покойник, лежащий безгласно, — Так таинственно всё, так ужасно, Всё так просто и так неразгаданно! 1911 (?)

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Час поздний. Мрак весенней ночи На узких улицах лежит. А мне отрадно. Блещут очи, Во мне от счастья кровь кипит. Иду я радостный, хороший, Душа счастливая горда… А под резиновой калошей Тихонько хлюпает вода. 1911 (?)

«Я жду, грустя. Ты почему из дому…»

Я жду, грустя. Ты почему из дому Не выйдешь в зной на мой печальный зов? По мягкому асфальту городскому Оттиснули бы туфли ряд следов. И незаметный для тебя и бледный, Вокруг себя не видя ничего, Я к ним припал бы… Вот и жду я, бедный: Когда ж конец томленья моего? 1911 (?)

СОНЕТ («Замерзла ночью быстрая криница…»)

Замерзла ночью быстрая криница; Твоя пора, зима, пришла сюда! Всё замерло, движенью нет следа, И даже сверху слоем снег ложится. Но всё напрасно, там под ним струится Могучая, живучая вода. Но подожди! Настанет час, когда Сумеют волны здесь на вольный свет пробиться. Я этот символ приложил к себе, Согнувшись в злой и тягостной борьбе, Постиг родной природы говор вещий. Как — промолчу, ведь каждый здесь поэт, Рассейте ж сами легкий сумрак речи, Своей души туда пролейте свет! <1912>