Бельский: Опричник
Шрифт:
— Успеется. Потешимся и загоном.
Вот так и томились все, кто по царскому выбору должен был находиться рядом с ним. Дай волю, и каждый нашел бы себе охоту по своему выбору: вепри, лоси, бобры, глухари — мало ли окрест дичи? Бельский даже вспомнил, как он здесь, бывало, проводил время в охотничьих забавах, дух даже захватывало. Теперь хотелось того же. Однако неотступна у него и другая мысль: отчего Борис Годунов томится вместе со всеми, более того, ни разу еще не пропустил ни одной службы, всегда стоял рядом с царем.
«Неужели заподозрил?»
Не может такого быть. И Богдан ждал, когда
Лишь на четвертый день соглядатай тайного дьяка известил Бельского:
— Борис Федорович послал слуг своих и ратников готовить загон. Один сам поедет. Без царя. Может, тебя, оружничий, возьмет с собой, чтобы не чахнуть тебе в скукоте? Предложи себя.
— Не могу. При царе мое место, — но все же спросил, будто бы из простого любопытства: — Место какое определено?
— В Звенигородских лесах. Кроме загонщиков, что великий боярин послал, по селам еще людишек скликают.
Вполне достаточно. Больше никаких вопросов. А что многолюдно будет, это очень даже хорошо. Облегчит боевым холопам исполнить урок. Теперь ему оставалось сказать последнее слово своим подручным и ждать из Звенигородских лесов радостную весть, строя мысленно воздушные замки.
Они и в самом деле оказались воздушными. Через день в стан не прискакал на взмыленном коне, как это должно было случиться, а совершенно неспешно приехал вестник и сообщил царю с низким поклоном:
— Твой ближний слуга, государь, великий боярин Борис Федорович отказался от загона. Свернул с полпути на Рузу, а меня, холопа твоего, государь, послал к тебе сказать, что неотложные дела принуждают его поторопиться в Москву.
Екнуло сердца у Бельского:
«Неужто предательство?!»
Не соглядатай ли тайного дьяка распознал о засаде и уведомил Бориса? Или кто из его боевых холопов переметнулся к более удачливому придворному?
Сколько угодно можно гадать, но толку от этого чуть. Может, все проще, может, и в самом деле какая-нибудь нужда призвала Годунова в Кремль?
Но это уже из присказки о соломинке и утопающем, и само собой понятно, подобная мысль не могла успокоить тревогу.
Отпустив вестника, Федор Иванович объявил свите:
— Раз великий боярин поспешил в Москву, значит, и мое место не здесь. Сейчас же выезжаем. Потешимся охотой в более подходящее время.
Всю дорогу до Москвы Богдан мучился мыслью, что же теперь ждать, когда же вернулся в свой дом и не увидел посланных в засаду, растревожился окончательно:
«Все. Пыточная. И — казнь».
С минуты на минуту ждал стражу, но миновал день, миновал другой, никто не собирается его тянуть в пыточную. Как обычно спозаранку приезжал он в Кремль править дела, и все шло своим чередом, будто на охоте ничего необычного не случилось. Даже тайный дьяк ни словом не обмолвился, что заставило Бориса сбежать, не потешившись загоном. И вот это умолчание дьяка окончательно убедило оружничего, что Годунов был предупрежден о готовящемся на него покушении. И скорее всего, сделал это сам тайный дьяк.
Сам же великий боярин будто затаился, а по Кремлю пополз слух, что он готовит с дьяком Разрядного приказа и порубежными начальниками чертеж новой
Миновало недели две. Богдан хотя и жил в постоянной тревоге, главного своего дела не забывал. Более того, действовал теперь энергичней и спешней, стремясь успеть сделать все задуманное до того, как его арестуют. А что арестуют, он почему-то не сомневался. Самое малое — сошлют, найдя предлог. Он посланцем предупредил настоятеля Иосифо-Волоколамского монастыря, чтобы ждал тот обратно послушника Григория, узнал у старца, который все еще дышал, о том, что паломничество послушнику разрешено, и выслал Хлопка в Тушино, чтобы ждал истинного Дмитрия Ивановича там, сам же постоянно следил за состоянием здоровья старца, беря на душу грех тем, что страстно желал скорейшей кончины Дионисия.
И вот — свершилось. Об этом узнал Бельский тут же и усилил наблюдение за выходом из Чудова монастыря. Он знал, что похороны пройдут на монастырском кладбище тихо, как завещал старец, и послушник в тот же день покинет свою келью.
Все прошло гладко. Хлопко встретил царевича в Тушине, когда же тот пошагал дальше, приставил к нему двух монахов, о чем немедля ни часа, известил своего господина.
Дальше, стало быть, все пойдет ладом. Нужно теперь повидаться с Нагими (отцом и сыном), не раскрывая ничего о засаде, обговорить с ними их действия на случай, если с ним что-либо случится, рассказать им и о принятых мерах:
— В Иосифо-Волоколамский монастырь переправляю Дмитрия Ивановича. Как только в Угличе свершится злодейство, сразу же потребуется перевести его через границу, в Ливонию, но лучше всего в Польшу. Если я к тому времени останусь жив и здоров, сам отвезу Дмитрию письмо рекомендательное, если что со мной случится, позаботьтесь вы сами и о письме к своим друзьям, какие есть у вас в Польше, и о переправке Дмитрия через рубеж. Казну я выделю вполне достаточную для безбедного существования царевича. Нужно будет дождаться, когда скончается царь Федор Иванович, а ускорить смерть царя постарается Годунов, тут же объявить об истинном наследнике. Мастера, кто делал по заказу Грозного нательный крест, я разыскал. Возьмете его с собой, чтобы убедить поляков, что Дмитрий действительно сын Грозного и наследник престола, а убедив, просить их помощи восстановить попранное право. На это дело я завещаю половину моей казны, что хранится в Иосифо-Волоколамском монастыре. И тебе, Федор Федорович, и сыну твоему Афанасию. Кто из вас останется живым и здоровым. Получив деньги, поляки не почтут обузным столь великое дело.
— Ты так говоришь, будто тебе что-то грозит? Что?
— Все может случиться, — неопределенно ответил Богдан, не открываясь отцу с сыном полностью. Рискованно.
И еще Бельский очень хотел встретиться с Годуновым, посмотреть ему в глаза и понять все, но тот еще несколько дней провел в полном затворничестве. Но вот, наконец, начало какого-то движения, совершенно пока непонятного: дьяк Разрядного приказа передает оружничему приглашение на Боярскую думу.
«Что? Объявят на Думе о неудачной засаде и велят оковать?!»