Белые терема
Шрифт:
— А «ЛАГ» — это лагерь, в который Дубарева не приняли! — крикнул Козлик.
— Иди-ка ты, не приняли!.. — сказал Дубарев. — Может, еще и приняли…
Конечно, не приняли, лагерь-то сегодня уезжает, мне сам Дубарев об этом говорил. Но я не думал, что он так переживает, а он уж так переживал, что даже весь покраснел. Тогда я показал Козлику кулак.
— Ладно, — сказал Козлик и отошел к синему «москвичу». — А кто скажет, что такое «ЛЕД»? Ледышка?..
Вдруг кто-то сказал:
— Сам ты ледышка.
Я оглянулся. Кроме нас, возле машины никого не было.
— Ледышка, а вдобавок еще и дурак!
— Лена, прекрати!
И тут мы увидели, что из окошка «москвича» высовывается рыжая девчонка и показывает нам язык.
— Рыжая-то какая, — сказал Дубарев.
— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!
— Я не рыжий, что ты не видишь?
— Папа рыжий, мама рыжий, рыжий ты и сам!
— Неправда, — сказал Козлик. — Дубарев — альбинос.
— Фигу тебе под нос!
— Прекрати, Лена! — крикнула тетка на переднем сиденье.
А дядька вдруг хлопнул ладонью по рулю, да так, что раздался короткий, похожий на лай собаки, сигнал.
— Вы меня можете оставить в покое?! — гаркнул дядька.
И тут вдруг такое началось!.. Все в «москвиче» закричали, запрыгали, завертелись. Девчонка вдруг открыла дверцу и выпрыгнула вон. Тетка открыла свою дверцу, и оттуда выпала бутылка молока. Бутылка разбилась, и молоко потекло по асфальту. Тетка была толстая и поэтому еле-еле выбралась из тесного «москвича». А впереди уже тронулись машины. Сзади гудели. Несколько задних машин стали «москвича» объезжать.
— Да чтоб вас всех!.. — закричал дядька и тоже открыл свою дверцу.
— Лена! — кричала тетка. — Вернись немедленно!..
— Оставь ее! — кричал дядька. — Садись сама.
— Стекла! Стекла! — кричал водитель грузовика, встав на подножку.
— Стекла уберите! — кричал водитель такси. — Единоличники, вы что!..
Дядька, чертыхаясь, вышел из машины и стал швырять стекла в траву. А «москвич» стоял с распахнутыми дверцами, и видно было, сколько в нем разных узлов, сумок, коробок, свертков. На крыше у него тоже был привязан багаж.
Наконец тетка с дядькой уселись, и «москвич» двинулся к автозаправочной колонке.
Мы подошли к Лене. Она стояла на газоне лицом к дереву и никуда не шла.
— Видала, чего натворила, — сказал Дубарев. — А все оттого, что цветов не различаешь.
— Ладно, — сказала Лена, — обойдусь. Посмотрите лучше, чего они там делают, я поворачиваться не хочу.
— Подъехали к автозаправочной колонке, — сказал Козлик. — Дядька вышел.
— Какой еще дядька, — буркнула Лена. — Это мой отец.
— А теперь тетка вышла, — сказал Дубарев.
— Это моя мать.
— А мне-то не все равно? Дядька берет в руки шланг.
— А ты чего здесь стоишь? — спросил я.
— Хочу и стою.
— Ты, может, психованная?
— Ага.
— Тише! — сказал Дубарев. — Смотрят сюда.
— Ну и пусть смотрят.
— Ты ехать с ними, что ли, не хочешь? — спросил Козлик.
— Не хочу без Клавы.
— А куда?
— В Крым, вот куда.
— В Кры-ым?.. — спросил Козлик.
— В Кры-ым?.. — спросил Дубарев. — И не хочешь?
— Врет она, — сказал я.
— Придуривается, конечно, — подтвердил Дубарев.
— От придурка слышу, — сказала Лена.
— Ты погруби еще!
— Ну и что?
Дубарев сказал:
— А ничего!.. Рыжая мегера.
— Кто-о?..
И тут Лена хлопнула Дубарева по шее.
— Ну, держись, — сказал Дубарев и пошел на нее.
Лена сначала пятилась, пятилась, а потом неожиданно бросилась Дубареву под ноги, и он, перелетев через нее, грохнулся на траву.
— Ура-а!.. — закричала Лена и навалилась на Дубарева.
— Лежачего не бьют! Лежачего не бьют! — закричали мы с Козликом.
Дубарев, конечно, был сильнее Лены, и он бы вырвался от нее, но тут сзади налетел дядька. Он оттолкнул нас с Козликом, схватил Лену, дал пинка Дубареву, хлопнул Лену по спине и понес.
— Мальчишки, а Клаву-то, Клаву! — закричала Лена, вырываясь от дядьки. — Мальчики, очень прошу!..
Мы с Козликом переглянулись.
— Кого?
— Клаву найдите! Обязательно! — кричала Лена. — Бармалеева два, квартира пять!..
Дядька затолкал Лену в машину и сильно хлопнул дверцей. Но она из окошка показала нам два пальца, а потом пятерню. «Москвич» вдруг взревел и, как бешеный, покатил в сторону Кировского моста.
— Психопатка какая-то, — сказал Дубарев.
— А здорово она тебя!
— Ерунда, — сказал Дубарев. — Я ее в гробу видел, в белых тапочках.
— Вы заметили, — сказал Козлик, — у них вся семья какая-то ненормальная.
В этом я с Козликом был согласен. Конечно, странная семья. Я смотрел вслед машине и думал: как же они доедут до Крыма, если с самого начала все переругались? И зачем они тогда едут в Крым? Лучше уж сидеть летом в городе и не уезжать никуда.
Глава 7
Когда я был маленький, я думал, что на Бармалеевой улице живут одни Бармалеи. Сейчас я, конечно, понимаю, что все это ерунда. И вообще я удивляюсь, зачем назвали улицу именем какого-то Бармалея. Что же, у нас нет других имен?
Мы нашли дом номер два, остановились и стали думать, идти нам в пятую квартиру или не идти. Дубарев был против.
— Чего это я пойду? — говорил Дубарев. — Какая-то рыжая крикнула адрес, а я пойду?
Я сказал: