Белый круг

Маркиш Перец Давидович

Общие сведения о Курбан-Али Мирослав Г. почерпнул из географического справочника сталинских еще времен. Городок там был обозначен как "процветающий оазис" и "климатологический лечебный курорт". Что именно следовало лечить на курорте, не указывалось: как видно, предмет лечения составлял на всякий случай государственную тайну или туберкулез почек считался на территории СССР окончательно искорененным вместе с другими вредными пережитками царского строя. Самум свободы очистил Среднюю Азию от советских тайн, но почечники перестали ездить из России в Курбан-Али: билет дорогой, жара адова. Лучше уж дома умереть, под звон капели... Правда,

лучше.

С ходом времени корпуса санатория обветшали и пришли в запустение, русские врачи разъехались кто куда, а местные медсестры, медбратья, нянечки и поломойки оказались на улице и сидели теперь вдоль дувалов на пятках. Закрытие оздоровительного комплекса оказалось тяжким ударом для Курбан-Али: добрая четверть горожан подрабатывала на обслуживании курортников.

Одно из зданий комплекса, подкрашенное и подновленное, было выделено городским начальством под музей, братски подаренный кзылградцами курбан-алийцам для развития культуры. А в Кзылграде культура и так была.

Втискиваться в автобус было для Мирослава Г. все равно что лезть в духовку; поэтому он шел пешком. Главная улица упиралась лбом в бывший санаторий. Двери музея были открыты настежь для проветривания. Над дверями лицом к миру висела на крюке большая картина в золотой раме: сибирский пейзаж, заимка в тайге, охотник на лыжах, в снегу. На раме сидела птичка, охорашивалась.

– Здравствуйте!
– сказал Мирослав, войдя.
– Где тут билеты продают?

Никто ему не ответил, да и некому было отвечать: просторная передняя была пуста. Мирослав гулким шагом обошел три зала, разглядывая глиняные черепки, какие-то цепи и древние кетмени, похожие на русские тяпки. В четвертом зале были развешаны по стенам десятка три картин: ловчие беркуты, конский скелет в песчаных дюнах, колхозная доярка у коровьего вымени, Спасская башня московского Кремля, портрет вице-канцлера Петра Шафирова в высоком белом парике, неизвестного мастера. Каца тут не было и в помине, повесь его где-нибудь между Шафировым и выменем, он бы выглядел, как трехглазый инопланетянин среди австралийских кенгуру.

В углу картинного зала темнела на белой стене дверь со стеклянной дощечкой, сохранившейся от старых времен: "Процедурная". Мирослав потянул за ручку, дверь отворилась. В комнате помещался стол с парой стульев, а на топчане, покрытом красным, винного цвета ковром, спал старик с пушистой бородой, в пестрых шерстяных носках, подбитых кожей.

Мирослав Г. поставил на стол свой спортивный баул, сел на стул и сказал, оборотясь к спящему:

– Я билет хотел купить, а тут не продают.

Старик открыл раскосые глаза и поглядел с интересом.

– У нас бесплатно, - спуская ноги с топчана, сказал старик.
– Кто хочет, тот приходит и глядит.

– Так никого ж нет, - сказал Мирослав.
– Один я.

– Кому надо, все уже поглядели, - дал объяснение старик.
– А ты кто? Больной?

– Турист, - сказал Мирослав.
– А ты, значит, будешь сторож?

– Я культурный начальник, - строго поправил старик.
– Чего нам тут сторожить?

– Ну картины, - сказал Мирослав.
– В зале, в запаснике.

– В каком еще запаснике?
– спросил старик.
– Мы самые красивые отобрали и на стенку повесили, а остальные распределили по людям: пусть культуру понимают на дому.

– Как на дому?..
– растерянно повторил Мирослав Г.
– Раздали, что ли? Ну, подарили?

– Культура всем поровну полагается, - сказал культурный начальник.

Кому не хватило, тот, конечно, обижается.

– Вот это здорово!
– удивился Мирослав.
– А если я, например, или там школьник какой-нибудь захочет посмотреть - он что будет делать? Ты сам ведь говоришь - всем поровну? Так?

– Ну и пусть смотрит, - сказал старик.
– В чайхану зайдешь - висит, в парикмахерскую зайдешь - висит. В бане тоже есть.

– Кто?
– встрепенулся Мирослав.
– Кто висит-то?

– Ну разные...
– не дал прямого ответа культурный начальник.
– Ты сам сходи, погляди. Заодно чаю выпьешь или помоешься.

– А у вас список, может, есть?
– с надеждой спросил Мирослав.
– Кому чего дали?

– Нам не надо, - сказал старик.
– Куда мы список этот - в рамку, что ли, и вот на стол? Это уже будет не культура, а просто так...

Мирослав Г. решил начать свой обход с чайханы. Ближайшее чайное заведение располагалось в квартале от музея - рукой подать. Туда Мирослав и заглянул.

Помещение было притемнено от солнца. На деревянной приступке, тянувшейся вдоль стены и похожей на завалинку, стояли низкие столики, за ними сидели, скрестив ноги, или лежали посетители. Все они были в носках, их обувь - полуботинки, сапоги или глубокие галоши - стояла на земляном полу, вдоль приступки. Сняв кроссовки, Мирослав поднялся к свободному столику и опустился на подушку, набитую, судя по крепкому запаху, бараньей шерстью. Чайханщик принес ему чайник зеленого чая и лепешку. Прихлебывая, Мирослав вглядывался. Одну из стен заведения украшала картина, изображавшая мальчика с дутаром в руках, на другой висела небольшая абстрактная композиция, составленная из квадратов и прямоугольников, в минорных тонах. Мирослав Г. подобрался. Допив горький чай, он спустился с завалинки и, не обуваясь, пошлепал по земляному проходу, помеченному влажными пятнами чайных опивок, поближе к абстрактной картинке. Холст был грязен и закопчен. В правом нижнем углу с трудом прочитывалась подпись: "Д. Бурлюк". Некоторое время Мирослав Г. стоял совершенно неподвижно. Его душа пела бы, если б у нее прорезался голос.

Сколько-то постояв, он с сожалением повернулся и направился в дальний конец зала - там круглощекий чайханщик перетирал пиалушки серой тряпкой, заправленной за кушак. За спиной чайханщика шестиведерный медный самовар пускал пары.

– Я сам турист, - вкрадчиво завязал разговор Мирослав Г.
– Чай у вас мне очень понравился.

– Чай "Девяносто пятый", - клюнул на лесть чайханщик.
– Сейчас такой без талона не достать, только по талону.

– Ну как вообще-то дела?
– со значением поинтересовался Мирослав. Клиент идет?

– Человек без чая не может, - уклончиво ответил чайханщик.
– Человек чай пьет, лепешку ест.

– Картинки тоже красивые, - сказал Мирослав.
– Особенно вот эта.
– Он, не оборачиваясь, указал на мальчика с дутаром.
– Сам рисовал?

– Времени нет рисовать, - вздохнул чайханщик.
– Работы вон сколько, а я один.

– Так найми мальчонку какого-нибудь!
– дал деловой совет Мирослав.

– А деньги?
– горько спросил чайханщик.
– Где их взять?

– Так продай картины!
– перешел к делу Мирослав.
– На хорошую у меня тоже денег не хватит, а которую похуже я бы взял - там все равно ничего непонятно. А ты хоть талоны купишь на чай, польза будет.
– Он запустил руку в карман, шарил там.