Белый павлин. Терзание плоти
Шрифт:
— Оно что, расстегнулось? — спросила она, быстро посмотрев через плечо и залившись краской.
Пока я был занят этим делом, из дома вышла девочка с черным чайником и чашкой. Она так удивилась, увидев, чем я занят, что забыла, зачем вышла, и встала с открытым ртом.
— Сара-Анна! Сара-Анна, — раздался голос из глубины дома. — Собираешься ты возвращаться и закрыть дверь?
Сара-Анна поспешно плеснула несколько чашек воды в чайник, потом поставила все это на землю и стала греть руки, дыша на них. Ее одежда состояла из серого корсажа и красной фланелевой юбки. Черные волосы свободно падали по плечам.
— Нам
Но она быстро подхватила чайник и бегом бросилась в дом с криком: «Ой, мама!..»
На пороге возникла женщина. Одна грудь у нее была оголена и вываливалась из блузки, выпущенной поверх юбки. Блеклые каштановые волосы спутались, как будто она только что встала с постели. За юбку держался смуглый мальчишка в очень короткой рубашонке. Он смотрел на нас большими черными глазами — единственное место на лице, не вымазанное яйцом и вареньем. Голубые глаза женщины взирали на нас вопросительно. Я рассказал о наших проблемах.
— Проходите… проходите, — пригласила она. — И, пожалуйста, не обращайте внимания на беспорядок в комнатах. Пошли, Билли!
Мы вошли, прихватив с собой забытую крышку от чайника. Кухня — большая, с убогой обстановкой — была, по-видимому, предоставлена в распоряжение детей. Старшая девочка лет двенадцати или около того, поджаривала кусочек бекона, держа его одной рукой, другой она придерживала свою ночную рубашку. Когда девочка обожглась, она торопливо переложила мясо в другую руку. Ее рыжие волосы были разбросаны по спине. Рядом на стальной решетке сидел мальчик, он ловил кусочком хлеба капающий жир.
— Одна, две, три, четыре, пять, шесть капель.
И он ловко ухватил хлеб за другой краешек и продолжил свою работу. Когда мы вошли, он постарался натянуть рубашку, прикрыть свои колени и тут же запачкал ее жиром. Толстый младенец с пурпурным лицом, очевидно, оторванный от груди, лежал, болтая ножками. В это время еще один мальчик совал в рот хлеб с маслом. Мать направилась к дивану, вырвала у него кусок хлеба, затем сунула палец ему в горло, чем заставила подскочить парня, дала ему по заду и страшно обрадовалась, когда тот завизжал. Потом она добавила несколько шлепков по голым ягодицам. Он завыл во весь голос, но вдруг остановился, заметив, что мы смеемся. На мешковине, заменявшей коврик у камина, сидела красивая девочка, она умывала лицо деревянной куклы чаем и вытирала его своей ночной рубашонкой. За столом сидел еще один ребенок на высоком стуле и сосал кусок бекона. Жир стекал по его рукам, сочился сквозь пальцы. Парень постарше забрался с ногами на большое кресло, накрытое телячьей шкурой, и черпал чашкой молоко из бидона. Мама отобрала у него чашку, дала шлепка.
— Убью! — пригрозила она. Малыш забился под стол.
— Не могли бы вы, — спросил я, когда мама прижала младенца к груди, — не могли бы вы дать нам нитку с иголкой?
— Сара-Анна, где нитки с иголками? — спросила женщина, одновременно подправив сосок во рту младенца. Поймав мой взгляд, она сказала: — Вы не представляете, как он кусается. У него только два зуба, но они почище шести иголок.
Она свела брови вместе и принялась выговаривать ребенку:
— Хороший мальчик, славный мальчик! Ты будешь еще лучше, если перестанешь кусать маму.
Интересы членов семейства явно разделились, одни поглядывали на нас и продолжали заниматься своим делом. Другие преспокойно ели бекон или сосали грудь.
— Сэм, где нитки? — крикнула Сара-Анна после недолгих поисков.
— Не знаю, — ответил Сэм из-под стола.
— Знаешь, — вмешалась мама, наугад пиная его ногой под столом.
— Не знаю, — продолжал настаивать Сэм.
Мама назвала несколько вероятных мест, где могли быть швейные принадлежности. В конце концов нитки обнаружились в глубине выдвижного ящика стола среди вилок и старых деревянных спиц.
— Я всегда скажу тебе, где что лежит, — объявила мама, приближаясь к дочери.
Сара-Анна, однако, не обратила внимания на родительницу, она вся сосредоточилась на нитках, а также на продуктах своего труда: красном шерстяном гетре для зимы, штопоре, воткнутом в ткань, и клубке красной шерсти с натыканными туда спицами.
— Это ты, Сэм, — запричитала она. — Я знаю!
Сэмуэль под столом объявил: «Буква «Д» — и запел песню:
Дикобраз весьма силен, Что ни игла, то штык. Он убивает даже льва, Проткнув иглой язык.Мама начала трястись от тихого смеха.
— Папаша научил, — прошептала она гордо. — А теперь расскажи нам стишок на букву «Б», Сэми.
— Не буду, — отозвался Сэм.
— Давай, давай, Сэми, сынок, сынуля, а я сделаю пудинг с патокой.
— Сегодня? — высказала Сара-Анна свою заинтересованность.
— Давай, Сэми, цыпленок, — настаивала мать.
— А у нас не осталось патоки, — заявил наконец Сэм.
Игла прокалялась на огне. Ребятишки стояли рядом и смотрели.
— Сама все сделаешь? — спросил я у Эмили.
— Я?! — воскликнула она удивленно и замотала головой.
— Тогда это придется сделать мне. — Я взял иглу носовым платком.
Затем внимательно осмотрел рану. Когда Эмили ощутила жар иглы, то вырвала руку и посмотрела мне в глаза, смеясь от страха и смущения. Я же был очень серьезен и настойчив. Она осторожно протянула мне руку снова, сжав губы в ожидании боли и глядя на меня. Пока я смотрел ей в глаза, мужество не покидало девушку. Когда же я был вынужден переключить внимание на сам процесс прижигания, она с резким «Ах!», перешедшим в смешок, спрятала руки за спиной и уставилась на меня большими карими глазами, вся дрожа от возбуждения, немного смущенная и взвинченная.
Кто-то из ребятишек заплакал.
— Так не годится, — сказал я, снова бросив уже остывшую иглу в огонь.
Я раздал девочкам все пенсовые монеты, которые у меня были… потом предложил шестипенсовик мальчику, прятавшемуся под столом.
— Мне не нужно, — сказал он, отвернувшись.
— Ну, что ж. У меня больше нет мелочи, стало быть, ничего больше ты не получишь.
Я дал другому мальчику плохонький, разболтанный перочинный ножик, который был у меня в кармане. Сэм злобно посмотрел на меня. Из жажды мести он выхватил «колючку дикобраза» из огня, но… за горячий конец. И тут же с воплем уронил ее на пол, после чего схватил со стола чашку и швырнул ее в удачливого Джека. Она разбилась о камин. Мать пыталась схватить сына, но тот убежал. Маленькая девочка сразу захныкала: