Белый рынок

Лафоре Серж

— Вы, вижу, с ним подружились, раз зовете его по имени, — упрекнула она.

— Да, он стал моим другом.

Слезы заблестели в глазах Ален.

— Помогите мне одеться. Мне… мне страшно, я вся дрожу.

Отвернувшись, он передал ей вещи. Как только она оделась, он взял ее за руку и проводил к Крэгу.

— Вот она, Джеффри. Мне не известно, в чем вы ее подозреваете, но прошу вас обращаться с мисс Сэмпл достойно.

Рот Крэга скривился.

— Вы, вероятно, еще ни о чем не догадываетесь,

Гаррет, но, должен сказать, эта девица далеко не самый красивый бутончик из вашей коллекции, — съязвил он.

— Если не ошибаюсь, я никогда и никому не давал повода думать, что она принадлежит к оной, — спокойно ответил Гаррет.

Он закрыл за ушедшими дверь, вздохнул и вернулся в комнату. Поставив бутылку со скотчем в бар, он отнес пустой бокал на кухню, ополоснул его и занялся домашними делами. Его мучила совесть.

Телефонный звонок прозвучал так резко, что Гаррет вздрогнул. Он нервно и поспешно снял трубку.

— Это Ален. Все в порядке, Клэм. Но что будет со мной дальше?

— Снимите номер в гостинице и последуйте моему примеру: ложитесь поскорее спать.

Хитроумный замысел Гаррета и Тома Уэвера удался даже лучше, чем они сами ожидали.

Глава 24

С очень серьезным выражением лица, можно даже сказать, недовольным, Том Уэвер слушал, как Гаррет излагал свою мысль. Маской скепсиса Том скрывал свои чувства: он понимал позицию своего партнера, вплотную столкнувшегося с необычайно опасными и жестокими явлениями, страшные последствия которых тот в полной мере испытал на себе.

Уэверу претила сама мысль о возможности физической борьбы с преступностью. Он предпочитал иметь дело со справочной юридической литературой, где находил соответствующую статью закона, которая позволяла ему уничтожать противника, ловко используя возможности судебной процедуры. Его разящий дар диалектически анализировать ситуацию и представлять доказательства зачастую загонял в тупик прокурора, а присяжных заставлял по-новому взглянуть на очевидные, казалось бы, улики.

Используя возможности судебного процесса, выступая перед судьями, уже в силу своего профессионального опыта мало склонными к снисходительности, он не раз добивался блистательного успеха. Поэтому, рассуждал он, стоит ли ввязываться в драку в самом прямом смысле этого слова? Многолетний опыт выковал у него убеждение, что слово несравненно сильнее самого крепкого кулака.

Гаррет закончил.

— Клэм, — констатировал Уэвер благожелательно, — ты ужасный шутник. Если бы я сейчас послушался своего внутреннего голоса, то немедленно внес в повестку дня ближайшего заседания коллегии адвокатов вопрос о твоем исключении.

Гаррет расхохотался.

— У тебя ничего не получится, — возразил он. — Убийство мерзавца, покушавшегося

на мою жизнь, не есть преступление. С другой стороны, не забывай, что ты уже согласился мне помогать.

— Ну, конечно! — вспылил Уэвер. — Ты, как всегда, стараешься приготовить меня под собственным любимым соусом. К несчастью, ты мой партнер, то есть обладаешь равными со мной правами, и я не имею возможности на тебя давить.

Он вздохнул и скорбно продолжал:

— Если бы я вновь заключал с тобой контракт, то первым делом изменил бы статью десятую, которая ставит нас с тобой на одну доску. Откровенно говоря, ты в нашей профессии еще новичок. И все, чему научился, узнал от меня.

— Тогда на что же ты жалуешься? — парировал Гаррет. — К тому же, в мои годы ты самым решительным образом боролся с негодяями, препятствовавшими отправлению правосудия. И доказательств тому целые тома. Если забыл славную молодость, справься в собственном архиве. Ты был решителен, непреклонен и смел, Том, и никогда себе не изменял. Уверен, что на самом деле эта твоя перестраховка не более чем маска.

Уэвер был одновременно и польщен, и раздражен этим панегириком.

— Рассмотрим-ка этот вопрос еще раз и с самого начала, — предложил он, откашлявшись. — Во-первых…

— О, нет! — прервал его Гаррет. — Теперь уже вопрос следует рассматривать в другой плоскости, и я прошу тебя понять это. Доказательства невиновности Ален Сэмпл опираются отныне на другие факты, причем совершенно новые. Спектакль выходит на более масштабную сцену, потому что число актеров заметно возросло. При этом из-за кулис выдвинулась мощная темная сила. И мы потеряем право считать себя честными людьми, если позволим ей безнаказанно творить зло.

— Да ты, погляжу, моралист! — съязвил Уэвер.

— Том, мы не имеем права забыть того, что наделал Джаспер Фергюссон, этот излечившийся наркоман. Наркотики совершенно растлили его душу. Не имеем права мы забывать и о сестре Крэга, погибшей в состоянии «ломки». Неужели ты согласишься с тем, что свиньи, собственными руками несущие людям горе и страдания, не понесут никакого наказания за свою грязную игру, подвергшись лишь общественному осуждению?

— Ничего подобного и в мыслях у меня не было, — возмутился Уэвер. — Что ты мне морочишь голову?

— Я отнюдь не морочу тебе голову. Просто хочу разбудить совесть, совесть отца семейства. Предположим на секунду, что одна из твоих дочерей…

— Прекрати это, Клэм! От твоих слов дрожь пробегает по телу.

Гаррет откинулся в кресле и печально взглянул на Уэвера.

— Ты согласен со мной, Том?

— Да, это ужасно! Как это только Господь Бог, который все знает и будет последним нашим судией, может спокойно взирать на безобразия, творящиеся в этом грешном мире?