Белый вождь
Шрифт:
Осужденный на смерть Карлос, по мнению коменданта и капитана, не мог показаться в колонии, потому что его тут же схватили бы и подвергли позорной казни. Поэтому они считали весьма вероятным, что он предполагал покинуть эти места и увезти семью, чтобы укрыться по ту сторону Великих Равнин. Вискарра и Робладо поняли, что, пока они будут держать Розиту с матерью в качестве заложниц, он далеко не уйдет, их не оставит и, появившись поблизости, будет наконец схвачен при удобном случае. Поэтому они приказали, под страхом суровой кары, не спускать глаз с ранчо, в котором мать и дочь, действительно, жили в качестве пленниц, сами того не подозревая.
Однако, несмотря на все эти хитроумные планы и на чрезвычайную бдительность, на огромное количество шпионов и часовых, на обещанные награды, на угрозы и суровые наказания, дни проходили за днями, а Карлос по-прежнему оставался на свободе.
Глава XLIX
Мулат и самбо
О Карлосе уже давно ничего не было слышно. Комендант и его сообщник начинали ощущать беспокойство и думать, что охотник на бизонов окончательно покинул колонию. Многочисленные донесения тех, кто будто бы его видел, оказывались совершенно неверными. Прежде исчезновение соперника и врага вполне устроило бы обоих наших офицеров, но в связи с последними событиями, после неудавшейся попытки схватить Карлоса, они уже изменили свое мнение. Неуемная жажда отомстить уничтожила подлую любовь в сердце Вискарры и корыстолюбие в сердце Робладо, хотя последний и надеялся овладеть приданым богатой наследницы. Выражения всеобщего сочувствия, вызванного их неудачами, только растравляли их бессильную ярость. Надеяться, что она когда-то утихнет, не приходилось. Впрочем, коменданту довольно было лишь взглянуть на себя в зеркало, чтобы в нем снова и снова разгоралось пламенное желание унич тожить охотника на бизонов.
Однажды оба они ходили по террасе и в который раз обсуждали план достижения желанной цели, думали, насколько справедливы их предположения.
– Он очень любит мать и сестру, – сказал Вискарра. – Но каждый человек прежде всего любит самого себя и дорожит собственной жизнью. Карлос знает, что, оставаясь здесь, рано или поздно попадется к нам в руки и что мы ничего не пожалеем для его поимки, и догадывается, что его затем ждет. Не всегда же ему будет везти и удастся ускользать от нас таким чудесным образом: повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сложить. Хитрый негодяй должен понимать это, он-то знает эту поговорку, и я начинаю бояться, чтобы он не исчез отсюда навсегда, если не надолго. Может быть, он когда-нибудь и возвратится, но каким же образом мы сможем поддерживать эту вечную слежку? Она надоест самому дьяволу. Мне она так же начинает надоедать, как доброму королю Фердинанду осада Гренады и грязная сорочка – его воинственной супруге [25] .
25
Испанский король Фердинанд V (1452–1516) и его супруга Изабелла в течение долгого времени осаждали Гранаду – последний оплот мавров в Испании. В 1492 году Гранада пала. По преданию, Изабелла дала обет не менять рубашки до тех пор, пока Гранада не будет завоевана.
– Если бы вы и смирились с тем, что он сбежит, – сказал Робладо, – то я, пока жив, ни за что не соглашусь с этим. Лучше буду гоняться за ним всю жизнь!
– Разделяю ваше убеждение, капитан, и вы не думайте, чтобы я хоть на одну минуту отказался от наших планов. Если вы сомневаетесь во мне, то достаточно посмотреть на мою физиономию.
И вспомнив о шраме, который его обезображивал, полковник невольно сделал гримасу, еще больше подчеркивающую его уродливость.
– Впрочем, – продолжал Вискарра, – судя по всему случившемуся и принимая во внимание опасности, которым он подвергался ради освобождения сестры, не может быть, чтобы он решился оставить ее.
– Я думаю так же, – сказал Робладо. – И даже удивляюсь, что он не увел ее в тот же день, когда мы возвратили ее гражданским властям, ибо, судя по его записке, он находился поблизости. Конечно, необходимо время для приготовления к путешествию через прерии, особенно если придется сопровождать женщин. Что касается его самого, то он и в пустыне чувствует себя не хуже степного волка или антилопы.
– Мы промахнулись, Робладо. Нам следовало бы сделать засаду в тот же самый вечер, когда освободили Розиту.
– Я и сделал бы это, если бы знал, что он сбежит.
– Как! Разве это вызывало сомнение? Что значит, «если бы»? – воскликнул полковник.
– Нет, не вызывало. Это было невозможно.
– Я вас не понимаю, дорогой капитан. Как же так?
– Вот так. Есть в долине магнит, который привлекает его сильнее, нежели мать и сестра, и я знал это.
– Понимаю теперь, о ком вы хотите сказать.
– Да, – продолжал Робладо, скрипнув зубами. – Я говорю о красавице, мне предназначенной, и она, несмотря ни на что, будет моей. Ха-ха-ха! Он не мог бежать, не увидевшись с ней. Они встретились и, может быть, назначили свидание где-нибудь в другом месте. Но с помощью дона Амбросио я организовал прекрасное наблюдение, и с тех пор для моей невесты, надеюсь, прекратились ночные похождения. Впрочем, будьте уверены, что он еще не бежал. Я думаю так по двум причинам. Во-первых, из-за нее. Любили ль вы когда-нибудь серьезно, я хотел сказать, по-настоящему, полковник?
– Я! Кажется, один раз в жизни. Было такое, – тоже засмеялся Вискарра.
– В моей жизни такой идиотский случай тоже был. В таком случае, вы должны знать, что если человек влюблен по-настоящему, то никакими силами невозможно оттянуть его из мест, где обитает предмет его нежности. Гнусный негодяй, хоть ей далеко не ровня, обожает, боготворит мою невесту, мою будущую супругу. Ха-ха-ха! И я полагаю, что никакие опасности, даже перспектива смертной казни, не смогут заставить его покинуть колонию, пока в нем сохранится надежда еще на одно тайное свидание. А так как моя красавица расположена исполнить любое его желание, то этой надежды разбойник не мог потерять.
– Ваше предположение, по-моему, абсолютно справедливо, и мы должны так же тщательно наблюдать за окрестностями жилища дона Амбросио, как и за ранчо.
– Не надо пренебрегать и следующим. Как вы уже заметили, – невероятно, чтобы он оставил мать и сестру после всего, что случилось. Слава Богу, мы всех, кроме него, ввели в заблуждение, но Карлос не поддался нашему обману и, зная наши намерения, не решится оставить сестру и мать у нас во власти. Вероятнее всего, что ловкий негодяй угадывает, где наши засады, пронюхивает ловушки с инстинктом лисицы и откладывает свой отъезд до более удобного случая, стараясь не попадаться нам на глаза. А пока поддерживает постоянную связь с родными через своих работников.
– Что же нам делать?
– Я сам об этом все время думаю.
– Запретить работникам ходить, куда им вздумается, значило бы возбудить в них подозрение, и они поймут, что вокруг ранчо засада.
– Вы правы, комендант. Этого нельзя делать.
– Но, может, вам пришла в голову еще какая-нибудь счастливая мысль? – спросил Вискарра.
– Кое-что, но еще не совсем определенное.
– Ну, хоть приблизительно скажите, что надумали.
– Вот что. Известно, что кто-то из работников посещает Карлоса в его убежище. За ними следили, но без успеха, так как выяснилось, что они всегда уходили только днем по обычным делам. Есть там один из них, более отважный, который несколько раз уходил по ночам из ранчо, наши пытались следить за ним, но он всегда шел по тропинке и исчезал в зарослях. Думаю, это он ходит к охотнику.
– Да, так, вероятно, и есть.
– Но чтобы выследить его или хотя бы напасть на след, нужен хороший следопыт, человек, способный на такого рода поиски, по крайней мере, а у нас нет ни одного такого во всем гарнизоне.
– В таком случае, – сказал комендант, – обратимся к какому-нибудь другому охотнику. Есть же в долине охотники не только на бизонов. Неужели нельзя найти кого-нибудь подходящего?
– Без сомнения, надо подумать об этом. Наши охотники на бизонов и вообще все охотники долины, говорят, не слишком-то расположены к Карлосу; но я не уверен, чтобы кто-нибудь отличался и ловкостью, и отвагой одновременно, необходимыми для такого дела. Они ненавидят беглеца, но при этом и боятся его. Правда, я знаю одного, слышал о нем: он мог бы попытаться. Нам как раз такой и нужен. Он знаком со всякими хитростями индейцев и, как я слышал, он в этом даже превосходит Карлоса и не побоится встречи не только с ним, но, при необходимости, и с самим дьяволом.