Белый вождь
Шрифт:
Каталина считалась первой красавицей во всей колонии. Женщины ей завидовали, а теперь поглядывали свысока, мужчины, ухаживаниями которых она пренебрегала, безжалостно о ней злословили. Репутация ее сильно пострадала. Местные аристократы негодовали при мысли, что она могла полюбить бродягу, нищего! Сами бедняки, погрязшие в фанатизме, осуждали ее за связь с еретиком, с убийцей.
Дерзость охотника на бизонов вызвала в городе настоящую панику. Цена за его голову еще больше поднялась; чиновники и самые знатные лица, члены городского управления, собравшись в Доме капитула, единодушно увеличили назначенную прежде сумму и теперь даже угрожали суровым наказанием тому, кто решится предоставить убежище беглецу или снабдит его съестными припасами. А тот, кто вздумает приютить у себя охотника на бизонов, не только будет наказан должным образом, у него будет конфисковано и все имущество. Церковь присоединилась к этой манифестации, и добрые патеры грозили проклятием каждому, кто помог бы еретику избавиться от законного возмездия.
Вот в каком положении оказался Карлос к этому времени. К счастью, охотник не нуждался в крыше над головой. Он привык жить в пустынной прерии, в горных ущельях и вообще в местах, где его враги умерли бы с голоду и не посмели бы отправиться туда, чтобы его преследовать. Если бы он был вынужден обращаться к жителям Сан-Ильдефонсо за съестными припасами или с просьбой пожить у них, то на него донесли бы и непременно предали. Но он был так же независим, как и дикий степной индеец. Он мог спать на траве или на голом камне и находил себе пищу даже в бесплодной дикой пустыне Льяно Эстакадо, где он мог не опасаться целой армии преследователей.
Дон Амбросио не появился на городском совещании: его удерживали дома и скорбь, и страшный гнев, вследствие чего он не решался показываться в обществе. У них произошла бурная сцена с дочерью, которая с тех пор находилась взаперти под строжайшим надзором и могла рассчитывать на прощение, лишь доказав самое искреннее раскаяние.
Невозможно описать чувств Робладо и коменданта. Отчаяние, унижение, физическая и нравственная боль приводили их в бешенство, и целый день они, не выходя из дому, замышляли планы, как захватить ненавистного охотника, своего заклятого врага. Более всего их приводило в отчаяние то обстоятельство, что хоть рана Робладо и не была опасна, однако вынуждала его держать руку в течение нескольких недель на перевязи, что лишало его возможности управлять лошадью. Исполнение своих стратегических планов они должны были перепоручить людям, которые не настолько жаждали поимки охотника. Гарнизон вообще остался бы без офицеров, если бы не прибыли два поручика, присланные из главной квартиры из Санта-Фе. Эти офицеры, Яньес и Ортига, были храбрые молодые люди, особенно Ортига, но, прибыв совсем недавно из Испании, не имели понятия о том, как живут и воюют на границе, а следовательно, не способны были поймать Карлоса.
Солдаты, напротив, выказывали примерное рвение, которое значительно усилилось от надежды на обещанную щедрую награду. Они только и мечтали идти в разведку, разумеется, многочисленным отрядом, но ни один из них, даже сам знаменитый сержант Гомес, не слишком-то стремился приблизиться к охотнику на бизонов на расстояние выстрела его карабина, а тем более сойтись с ним лицом к лицу и попытаться схватить его.
Последний его подвиг, о котором очевидцы, убедившись в его беспримерной храбрости, рассказывали невероятные вещи, порой еще и сильно приукрашенные, произвел на гарнизон такое впечатление, что стоило Карлосу показаться – и он легко мог бы обратить в бегство целый отряд испанцев.
Солдаты боялись не только его силы, ловкости и отчаянной храбрости, но начали верить, что он находится под покровительством своей матери-колдуньи и дьявола, то есть что он заколдован и его не возьмет ни пуля, ни стрела, что он непобедим. Уверяли, что пули сплющивались, а копья и сабли притуплялись о его тело, и это было непоколебимое убеждение тех, кто последний раз стрелял по нему из карабинов. Все готовы были дать клятву, что попали в него и убили бы, если бы не вмешательство сверхъестественной силы.
Через несколько дней самые странные и невероятные слухи распространились среди солдат и жителей колонии. Карлоса видели всюду, верхом на вороном, черном как уголь коне, который подобно ему был тоже заколдован. То он скакал над пропастями так близко от края, что мог стряхнуть пепел своей сигары в долину, то встречался ночью в лесу, в зарослях, на глухих тропинках, и те, кто видел его, единодушно уверяли, что лицо и руки его светились, словно раскаленные угли. Пастухи встречали его на нагорных равнинах, на Утесе загубленной девушки, но никто не только не смел остановить его и заговорить с ним, а напротив, каждый старался убежать от него. Некоторые злые языки говорили, что однажды вечером Карлос показался на мостике, ведущем в сад дона Амбросио, и новый шквал сплетен обрушился на несчастную Каталину, возгласы негодования против нее слышались там и сям. К сожалению для скандалистов, в городе вскоре узнали, что мостика больше нет – дон Амбросио велел сломать мостик на другой же день после известного происшествия, связанного с недостойным поведением его дочери.
Нигде в мире не сильна так власть суеверий, как среди невежественного населения новомексиканских колоний. Можно сказать, что она здесь – основа религии. Прививая римско-католическую религию среди солнцепоклонников Кецалькоатля, отцы-миссионеры не уничтожили множество суеверий и языческих обрядов, и их невежественная паства верила в магию, волшебство, колдунов, колдуний и подобные нелепости так же твердо, как и в Бога. Поэтому неудивительно, что на связь охотника на бизонов с дьяволом смотрели, как на вещь вполне обычную. Его искусство в верховой езде, подвиги, укрывательства, спасение от неминуемой смерти из-под носа преследователей носили в себе нечто романтическое и чудесное, если даже считать эти факты самыми естественными. Но население Сан-Ильдефонсо думало и относилось к этому иначе. Если охотник на бизонов опрокинул быка, ловко схватил петуха, скакал по краю пропасти в день праздника, если избегал ударов копий и карабинов, – собственно, только потому, что заключил договор с дьяволом!
Правда, беглец несколько раз сталкивался с людьми, которые не имели ни малейшего желания его увидеть. Но, по странному стечению обстоятельств, тем, кто желал бы встретиться с ним лицом к лицу, никак не удавалось отыскать малейших его следов. Поручики Яньес и Ортига с утра до вечера безуспешно обшаривали все вокруг. Долина и окрестности были наполнены многочисленными шпионами, но ни малейшей вести о том, где мог бы появиться преследуемый, не поступало. Сегодня он был здесь, завтра там, но, как только добирались до указанного места, выяснялось, что сведения были ошибочны, что за Карлоса приняли какого-то скотовода, у которого был такой же черный конь. Следуя ложным слухам, уланы беспрерывно и безрезультатно переходили с одного места на другое, они страшно изнурили и себя, и лошадей, но все же обязаны были ежедневно отправляться на поиски. Комендант решил продолжать эту погоню, пока в его распоряжении оставался хоть один солдат.
За домом Карлоса внимательно наблюдали днем и ночью как переодетые уланы, так и специально нанятые шпионы. И те, и другие избегали показываться, стараясь остаться незамеченными, но занимали такие места, откуда могли следить за всем, происходившим вокруг хижины. Тайная слежка не прерывалась ни на минуту. Они сменялись по очереди, чтобы усталость не могла помешать им исполнять их обязанности. В случае появления охотника на бизонов они не должны были нападать на него (таков был приказ), а тотчас же уведомлять вооруженный отряд, который в постоянной боевой готовности стоял неподалеку и имел достаточно сил, чтобы захватить преступника.
Ранчо не требовало значительного ремонта. Пожар уничтожил в нем одну только крышу, стены от пожара не пострадали, и жить в нем можно было по-прежнему. И Розита с матерью перешли в свое старое жилище. Их никто там не беспокоил, и, по-видимому, они не знали, что за ними постоянно следят. Но это снисхождение имело свою особенную цель: предоставляя им свободу и будто терпимо относясь к ним, за ними наблюдали самым тщательным образом, и начальник отряда, находившийся неподалеку, знал малейшие подробности их действий и передвижений.