Берега вечности. Хроники Эллизора, часть 3
Шрифт:
– Проблема не только в расчётах и планировании, - добавил Лука ещё одну гирьку на весы общей обеспокоенности.
– Где возьмём инструмент? У нас всего три пилы. Да и топоров не густо...
– Ну, вот и пойду в кузницу, - вздохнул Фаддей, - надо налаживать производство. Не знаю, как пилы, но топоры будут!
Леонард сидел за небольшим колченогим столиком прямо посреди большого каменного амбара, который теперь заменял эллизорский дворец Закона. Заменял во всех качествах: это было и хранилище закона, и зал собраний, и судебное помещение по делам Закона Эллизора. Убогая, конечно, картина, по сравнению с былым дворцовым великолепием, однако - слава Закону!
– чудом было то, что, пусть и в таком непрезентабельном качестве, но Закон был сохранён и продолжал славиться и возглашаться. Правда, несколько поубавилось тех, кто участвовал в этом прославлении, но тут уже ничего не
На столе перед главным хранителем лежала стопка бумаг, несколько книг для записей и пара тяжелых на вид папок, которые тоже вскрывали в себе бумажного же рода документацию. После того, как несколько лет назад, благодаря противостоянию с тогдашним главным хранителем Анасисом, вскрылось то, что еще четверть века назад Закон был коварным и предательским образом изменён, дело по восстановлению его подлинности так и не сдвинулось с места. Вынужденное бегство в Лавретанию тем более этому не способствовало. А хуже того, Леонард ощущал страшную внутреннею усталость, из-за чего сама необходимость восстановления подлинника Закона словно бы поблекла и отодвинулась на задний план. Возможно, этому способствовала пропажа младшего сына Леонарда Оззи, который во время спешной эвакуации клана, кинулся в погоню за своей невестой Беллой, похищенной коварным послом Маггрейда Болфусом.
Леонард крайне тяжело переживал эту историю, хотя и старался, чтобы это никак не отражалась на жизнедеятельности клана, ведь проблема выживания оказалась наиболее острой, и расслабляться, тосковать, болеть не было никакой возможности, однако ещё никогда Главный хранитель Закона не чувствовал себя таким внутренне опустошённым и одиноким. Положа, как говорится, руку на сердце, Леонард мог признаться, что никогда ранее и не подозревал, какие могут быть душевные состоянии - не знал такой именно что туги и сердечной боли, - но и признаваться в этом, делиться, было, собственно говоря, не с кем. Старших сыновей - Фаддея и Луку - смущать этим не хотелось, да и не было с ними душевной близости, любимая жена уже более двадцати как оставила этот мир, слуга и старый друг Рон погиб в недавних эллизорских нестроениях, а жив ли Оззи с Беллой, этого никто не знал. В общем, Леонард всегда был очень мужественным человеком и никогда не пасовал перед любого рода внешними опасностями или угрозами, однако навалившееся вдруг в Лавретании одиночество грозило надломить главного хранителя. Внешне Леонард, конечно же, держался: был всё так же невозмутим, тверд, спокоен, хотя, по всему, казался ещё более сдержанным и молчаливым, чем раньше. Но сильней всего его тревожило собственное отношение к Закону: полное отсутствие вдохновения, даже - какое-то странное отвращение ко всему тому, что с Законом связано. Вот это-то и пугало Леонарда в наибольшей степени. В самом себе! Такого никогда ранее не происходило: никакого малейшего сомнения в истинности и правомерности Закона в былые годы и дни жизни не касалось сердца хранителя. И, вот, пусть это даже и не сомнение, но... как бы лучше сформулировать, равнодушие?
Перелистывая страницы из очередной папки, Главный хранитель обратил внимание на следующую запись:
"Слушали отчёт поисковой экспедиции, третьего дня вернувшейся с Севера. Следы Михаила и его отряда не обнаружены. Поисковая дружина потеряла двух человек, растерзанных в лесной чаще в районе горного плато Ловерок чудовищными зверями, которых местные варвары именуют "волколаками". По этой причине, считая риск не оправданным, руководитель поисковой дружины принял решение о прекращении экспедиции и возвращении в Эллизор. Собрание суда Закона, рассмотрев данную ситуацию и после некоторых прений, признало факт прекращения поисков законным. Назначена дата собрания на тему увековечения памяти героического главы клана Михаила, а так же определена процедура избрания нового главы".
"Волколаки-волколаки..." - невольно задумался Леонард. Где-то раньше он уже что-то слышал об этих таинственны и чудовищных зверях, хотя сам лично никогда с ними не сталкивался. А если бы сталкивался, то, наверное, сейчас не сидел бы посреди лавретанского амбара Закона. Да и на территории Эллизора эти самые волколаки вроде как не появлялись. И не было никого из знакомых Леонарду людей, которые, опять же, этих волколаков видели воочию. Хватало опасностей от обычных мутантов да и разного рода иных кривотолков тоже хватало. Один Когтистый дровосек, который якобы бродил в Радиоактивном лесу, чего стоил! А этот самый Ловерок всегда был варварской территорией уже за пределами Эллизора - глухой и малопроходимой местностью, где влачили жалкое существование разрозненный и одичавшие людские племена. Это была окраина куда большая, чем та же Лавретания.
"Вспомнил!
– Леонард поднялся из-за своего хранительского стола и начал мерять амбар размеренными шагами, разминая затёкшие ноги.
– Кажется, с этими волколаками было связано какое-то пророчество?" Ну, да, что такое было, только помниться плохо, поскольку раздел пророчеств не входил в основной корпус Закона, а был... так, в качестве бесплатного приложения, вовсе не обязательного для возглашения и прославления. Да, пророчествам тоже было место в хранилище, какой-то был отдельный шкаф, куда Леонард почти никогда и не заглядывал, а теперь, пока весь архив закона не разобран и представлял груду бумаг, содержимое того пророческого собрания вообще вряд ли возможно было найти. Впрочем... Какие-то обрывки фраз из того пророческого речения вдруг начали всплывать в памяти.
Кажется, это звучало так: "И грядет в Эллизор великий и страшный зверь по имени Волколак, и тогда настанет конец, потому как не будет уже защиты от самого Закона по причине того, что Сам Закон превратится..." Вот тебе раз! А ведь не помнил раньше Леонард этих слов, словно бы и не было их в его памяти, а теперь вдруг всплыли, нарисовались, что называется, словно бы из небытия! И что же это всё значит? И что означает "Сам Закон превратится"? Леонард вдруг с ужасом подумал, что не является ли вся эта история двадцати пятилетней давности с изменением и подделкой Закона тем самым "превратится"? А что если данное пророчество вовсе не шутка, а совершеннейшая реальность? И этот самый зверь Волколак уже не за горами, а всё что в последние годы произошло с Эллизором и тем же Маггрейдом лишь прелюдия, к тому что уже скоро произойдёт вскоре - к появлению этого самого Волколака? И тогда - всему конец! Там ведь дальше в пророчестве были ещё какие-то страшные слова: "И будет такое разорение и страх, что смерть будет казаться избавлением, а жизнь оставшиеся почтут как зло, и действительно конец будет близок, если в самом Эллизоре не восстанет Избавитель..."
Дверь в амбар Закона скрипнула и появился Магирус, прервав цепь сотрясающих хранителя мыслей и воспоминаний. Вероятно, вид у Леонарда был несколько потрясённым, потому что начав фразу: "Знаешь, Леонард, с лесом на с той стороне не всё так...", Магирус остановился и спросил:
– Тебе, что - плохо?
Главный хранитель и впрямь пошатнулся, ухватился за край стола, но потом взял себя в руки и сказал:
– Нет... ничего. Душновато здесь. И пыльно. Засиделся тут, пойдём прогуляемся!
– Хм. Душновато?
Магирус пожал плечами, поскольку ему, напротив, везде мерещились холод или излишняя свежесть, тогда как амбар Закона не отапливался.
Глава ДЕСЯТАЯ
БОЛЬШОЙ ПАТРУЛЬ ЛОВЕРОКА
Весна в районе Ловерока только-только начала вступать в свои права. Снег, правда, уже начинал таять, но затем вновь приморозило, и, в результате, отряд "Большого патруля" был вынужден двигаться по обледенелой дороге. Да и дорогой тропы в районе Ловерока можно назвать только условно: как правило, это камень на камне, да ещё и в окружении колючего непроходимого леса. Повозки по таким тропам не проходят - двигаться можно только верхом или пешим строем. Желательно - не в одиночку. Потому что одинокий, пусть конный или пеший путник, в первую очередь подвергнется на этой тропе разного рода опасностям. Погода в районе Ловерока, начиная уже от долины Фарран, крайне переменчива: солнечный день легко сменяется дождем, причем - далеко не всегда кратковременным, но и затяжным, который в свою очередь может неожиданно переходить в мокрый снег или, того хуже, в так называемый "ледяной кипяток". Тогда тропы делаются ледяными горками, которые при попытке перемещаться по ним легко увлекают даже самого опытного путника в ту или иную пропасть или расщелину. Разве что местные племена (хамты и обры) не устрашаются этих путей-дорог и умеют поскору пользоваться ими в любую погоду.
И это не говоря уже о разного рода слухах, легендах и баснях, которые ходят о горах Ловерока и которые имеют ввиду уже не погодные условия, а разного рода невиданных диких животных, "снежных исполинов", драконов и прочую нечисть. Всё это, как опять же рассказывают, пусть и не ежедневно, но иногда всё-таки может являться на пути - и, тогда, горе тому, кому прилучится с этой неожиданностью здесь повстречаться. А может статься, что это даже и не просто слухи или басни, а отголоски настоящих историй, связанных с вполне реальными опасностями. Те же местные хамты, к примеру, говорят об этом, хоть и с опаской, но именно что, как о сущей реальности.