Бермудский Треугольник
Шрифт:
Медицинский казус
Всё началось с танцев в общежитии мединститута, куда в поисках симпатичных подружек случайно забрёл старый приятель Германа Сергей Фисенко. Сергей был добрым ма?лым и охотно откликался на клички «Лысый» и «Плешка», хотя обладал великолепной шевелюрой. Курчавый, коротко стриженый шатен, всегда улыбчивый, охочий до шуток и розыгрышей. Он пил, курил, беспробудно играл в карты и виртуозно матерился, но при этом учился блестяще. Большинство экзаменов сдавал досрочно и только на «отлично». Герман ему завидовал.
Танцы были в разгаре, когда Сергея прихватило, да так, что ему пришлось надолго задержаться в туалете. Будучи любознательным от природы, он некоторое время увлечённо изучал надписи в своей кабинке, прислушиваясь к приглушённым аккордам группы «Лед Зеппелин». Вскоре его внимание привлёк объёмный медицинский фолиант, висевший на стене вместо обычных для подобных заведений четвертушек газетной бумаги. Вырвав наугад страницу, он приступил к чтению. Довольно скоро вынужденный затворник, забыв обо всём, углубился в дебри медицинской схоластики. В этих дебрях описывался реальный клинический случай, произошедший с неким молодым человеком, перенёсшим черепно-мозговую травму в теменной области. Семнадцатилетний подросток, вначале не придал значение пустячному, на его взгляд, случаю, но вскоре заметил, что на поражённом участке затылка начала развиваться опухоль, которая каким-то непостижимым образом трансформировалась в некое подобие пениса. Когда же пострадавший обратился к врачам, голову несчастного, словно одинокая пальма на безымянном острове, украшал средних размеров мужской половой орган.
Сергей снова и снова разглядывал фотографию юноши. Сомнений не оставалось — всё напечатанное в статье было научным фактом!
Через день на лекции по теоретической физике Фисенко излагал содержание статьи своим однокурсникам. Герман, которому его болтовня мешала сосредоточиться, недовольно ворчал.
— Дурак, ты Плешка! Пить надо было меньше! — пробурчал он, когда Сергей в очередной раз пытался доказать реальность загадочного феномена.
— Ей Богу, не вру, Гера, так и написано — хрен на затылке вырос!
Сверху зашипел Сашка Полищук, упёртый хохол с хрящеватым носом, узко посаженными глазами и щеголеватыми усами:
— Заткнитесь оба! На затылке не вырастет, только во лбу. Про это даже старый анекдот есть.
— Шурик, поверь! Чтоб тебе повезло, как тому парню!
— Эй, вы там, по центру, перестаньте шуметь! — прервал сцепившихся студентов доцент. — Что я вам говорил о следствиях соотношения Гейзенберга? Извольте повторить!
— Кто, я? — синхронно вырвалось у троих.
— Да, вы, товарищ Фисенко!
Лысый вскочил, и, не моргнув глазом, слово в слово повторил все соображения Гейзенберга.
— Ну, Плешка даёт! — восхищённо подумал Герман, стараясь записать в свой конспект слова товарища. — Как это ему удаётся! Сидит, болтает на лекции, а при этом успевает всё запомнить!
Герман, отложив ручку, восторженно окинул взглядом товарища. Сергей, неправильно истолковав внимание к себе, немедленно вернулся к волнующей его теме:
— А в конце ещё описано, как ему это безобразие под корень вырезали, даже пенька не осталось!
Герман вышел из себя.
— Ты заткнёшься со своим «многочленом»! Не бывает у природы излишков!
— Спорим?
— На бутылку!
— А я на две! — перегнувшись через скамью, предложил Сашка Полищук.
Уже вечером проигравшие доставали из портфеля три бутылки водки. Герман, всё ещё надеясь, что его просто надули, придирчиво изучал вырванный лист. Нет, всё на месте: фотографии с чёрным прямоугольником на глазах пациента, анамнез, диагноз. И номер страницы есть, и название в колонтитуле, и даже штамп библиотеки на семнадцатой странице. Не подкопаешься!
— Лысый, спору нет, ты прав, — выпив сто грамм и закусив салом, признал Полищук. — А как ты смотришь, если мы из этого факта пользу извлечём?
— Это как? — переспросил Сергей.
— Элементарно! Идём в «Рябинку» и разводим лохов из торгового института.
— Прямо сейчас?
— А к чему тянуть, не выпьем — так закусим, не заработаем — так повеселимся!
Собутыльники без долгих раздумий направились в кафе. Эффект был ошеломляющий. За один вечер экспериментаторы «нагрели» троих. Одного — с торгового и двух аспирантов из Железнодорожного института. На столе у физтеховцев стояли две бутылки армянского коньяка и три — покоились в старом кожаном портфеле у Германа. Плешку трясло и бросало в пот, словно он дважды за вечер отыграл Гамлета. Завершая первую трудовую вахту, он ликовал: «Какая жалость, что эту золотую жилу отрыли только к диплому. Годом раньше — катался бы уже на мотоцикле!»
В течение нескольких дней дело было поставлено на поток. В число участников творческого коллектива включили знакомую официантку Веру, в обязанность которой входила реализация призовых бутылок. Мошенники распределили роли и до деталей разработали возможные сценарии. Плешка был назначен режиссёром. Ему же досталась и главная роль. Официантка подсаживала к нему за стол солидных, на её взгляд, клиентов, занятые в массовке друзья вступали с ними в спор, клиенты заглатывали наживку, бились об заклад и через несколько минут с озадаченными лицами изучали предъявленный им документ. Самодеятельная труппа работала без осечек. Гонорары артистов росли по мере освоения вершин актёрского мастерства.
В тот памятный день Герман как обычно легко взбежал на второй этаж. Сегодня они с Сергеем работали в паре. Кафе только начинало принимать посетителей. Негромко играла музыка, одинокий режиссёр сидел недалеко от кухни, а напротив него вертел головой новый участник «труппы» — Толик Копытин по прозвищу «Шифер». «Шифер» не блистал талантами в шулерском ремесле, зато был кандидатом в мастера по шахматам. Его лицо напоминало лицо фламандского крестьянина конца XVII века: тонкий, с лёгкой горбинкой нос, вытянутый узкий подбородок, ниточка безгубого рта, и полное отсутствие бровей над бусинками глаз. Жидкие соломенного цвета волосы, торчащие вразнобой, лишь у лба спадали чёлкой, в которую он запускал свои подвижные пальцы, когда склонялся над шахматной доской. Всякую свободную минуту, он доставал миниатюрный клетчатый ларец и расставлял по дырочкам фигуры для очередного шахматного этюда. За пристрастие к древней игре Копытина вначале нарекли Фишером, в честь известного гроссмейстера, а после стройотряда, где будущие физики трудились на кровле коровников — Шифером, что и было закреплено в студенческих святцах. Перед началом работы оба шулера — мастер и подмастерье — сидели, склонившись над столом, и увлечённо переставляли фигуры.
Отец Шифера, директор оборонного завода, выхлопотал для сына и его друзей коттедж на берегу моря, где они должны были отдохнуть перед началом службы в войсках ПВО. В благодарность за предстоящий летний отдых гроссмейстера включили в основной состав команды молодых мошенников.
Герман стал пробираться к игрокам. Вдруг из глубины зала послышался зычный голос: «Товарищ лейтенант, ко мне!» Молодой человек остановился, озираясь по сторонам. Привычный гомон в кафе сошёл на нет. Одна из официанток надрывно пискнула: «Просим соблюдать тишину!» «Извините, — это меня!» — обходя её, бросился на знакомый голос Герман. Шахматисты уже стояли, готовые в любой момент покинуть сцену. Недавно произведённый в лейтенанты бывший студент «Физтеха» успокоил друзей и, шутливо переходя на строевой шаг, приблизился к своему куратору, подполковнику Коржову, сидевшему в компании спящего майора Мишина и незнакомого капитана.