Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта
Шрифт:
Через пятнадцать минут благоухающий Кондрат сидел в роскошной столовой и поглощал сервированный на тарелках с золотыми гербами завтрак, одновременно тыкая пальцами в айпад.
Обновлять свой блог давно стало у Синькина потребностью, и двенадцать тысяч его френдов получали известия о процессах, происходящих в голове неуемного куратора, не реже трех раз в сутки. При этом Кондрат придерживался самой либеральной политики: никого зря не банил и на толковые замечания всегда отвечал не чинясь, кратко, но емко. Скорость печати у него была чрезвычайно высокая, близкая к скорости мысли, а стиль посланий к миру отличался каким-то особенным ласково-эпическим тоном.
Приветствую вас, дорогие мои, из древнего Прыжовска, – писал он в это утро, разжевывая тарталетку с кетовой икрой. – Добрался я благополучно, и главная проблема оказалась не долететь, а название города запомнить. Ну никак оно в голову не помещалось, всё какие-то обидные каламбуры вылезали: то Попрыгунск, то Попрыжопск, а то и вовсе Усть-Поджопинск. Сказалось, видимо, пренебрежение к географии, проявленное в четвертом классе. А может, и снобизм московский – кто из нас без греха? В общем, пару раз чувствительно задел местную гордость, но, слава богу, губер тут не из обидчивых, все понял и простил.
А надо вам признаться, родные мои, что о Прыжовском крае, как и вообще о Сибири (я правильно понимаю – тут ведь уже Сибирь, да?), имел я до вчерашнего дня самое смутное представление. Что я, собственно, знал о ней, о матушке? Да ничего я не знал о матушке, кроме того, что водятся в ней белые медведи, амурские тигры и лихой человек. И вот лечу я в этот город, а сам гадаю – чего бы там такое замутить? Скучно ведь, наверное, живется бедолагам. Девять месяцев зима, из культурных учреждений одна баня. Зрелищ им надо, ясный день, зрелищ! И тут посещает меня следующая идейка: а не устроить ли там Колизей настоящий, с медведями да с тиграми – теми самыми, амурскими? Пусть хищники поработают на имидж города. А на покушать мы им отдадим местный Союз художников. Потом одумался: ну нет, пускай лучше не у потенциального противника, а у нас будут свои мученики.
И тут осенило меня. Прямо раз – и картину увидел перед глазами: «МУЧЕНИКИ СОВРИСКА» называется. Напрягитесь, родные, и представьте большое полотно: поднимается толстая такая решетка, за ней шумят трибуны Колизея, по арене, плотоядно облизываясь, разгуливают тигры, рычат в клетках мишки, а на переднем плане готовятся к смерти Валя Пикус и Беда Отмух. Валька, ясное дело, перепугался, но виду не подает. А Беда, гладиатор наш, точит о камень короткий меч и хмурит брови. (Бедюха, ты, если мой блог читаешь, не обижайся, а оцени красоту идеи. А если не читаешь, то и хрен с тобой.) Ну, как вам, ребятушки? Неплохо, да? Надо такую картину заказать кому-нибудь, кто рисовать еще не разучился. Эй, есть такие во френдах? Только не врать, я же вас всех знаю как облупленных.
Ну ладно, это была присказка, если кто не понял, а вот вам и сказка. Сегодня утром, осмотрев предварительно город, пришел я к следующему выводу: удивительно плодородное в плане будущих инноваций место. Серо тут, конечно, мрачно, домишки убогие, но затем нас сюда и призвали, аки Рюрика с братвой, чтобы горю этому пособить.
Теперь, значит, о братве. Эй, Гошан, ты уже подключился? Фишку сечешь? К тебе обращаюсь, друг мой, можно сказать, в прямом эфире, потому что скрывать тут нечего. Не гусей крадем, а беремся за культурное обустройство родного дома. И предстоит нам большая и плодотворная работа. В ближайшее время организуем здесь Центр дизайна, и заведовать им, Гошаныч, придется лично тебе, ну хотя бы на первых порах и дистанционно. Поэтому живенько погугли наш городок – и выходи на связь. Завтракать я почти закончил, но еще минут десять буду кофе пить и новости читать. Жду ответа, как соловей лета.
А вы, милые, тоже думайте: как нам реорганизовать и всесторонне обустроить город Прыжовск? Дело это теперь общее, святое дело.
Синькин положил в рот еще одну тарталетку и, немного подумав, вбил заголовок:
ВЫСОКОУРОЖАЙНОЕ КУЛЬТУРНОЕ ПАСТБИЩЕ
Как только пост повис в сети, Тимоша подал кофе по-турецки.
– Умница, – одобрил высокий гость, отхлебнув из чашки, – то, что надо. Еще коньячка тридцать пять граммов добавь. Но не больше, андестенд?
– Йессэр!
После коньячка куратор пришел в безоблачно-благодушное настроение, в котором его и застал звонок губернатора.
– Кондрат Евсеич?
– Аушки! А чего так неласково-то, Андрюш? Евсеич… Давай-ка сразу договоримся: отчество мое, голуба, забудь отныне навсегда. А то гляди – обижусь.
– Забыл, забыл. Как выспался?
– Отлично. Спасибо, дорогой. Светлое будущее нашего города всю ночь снилось. А утром осматривал с балкона его настоящее.
– Понравилось?
– Это я тебе лично расскажу, при встрече. Когда повидаемся-то, друже?
– Скоро, Кондраша, скоро. Через полчаса заберу тебя. Поедем океанариум смотреть, как договаривались. Жди!
– Жду!
Куратор снова зашел в свой блог и обнаружил, что на пост слетелось уже тридцать комментов. Первой шла краткая реплика от юзера gosha – дизайнера Гоши Достоевского: «Инструкции?»
Кондрат тут же принялся отвечать ему в личку:
Гошаныч, я тебе в общих чертах задачу поставлю, а ты дополняй по вкусу, лады? Короче, смотри. Городок тихий, сонный, очень приватный. Структура отражает жизнь аборигенов: работа – выпивка – дом. Значит, будем расширять публичную сферу. Ставь искусство на площадях, на крышах и ни в чем себе не отказывай, я прикрою. Скульптура должна быть простая, очень дешевая, но концептуальная. Зеленых человечиков везде сажай, пусть все видят, что мы за экологию. Шагающих людишек тоже ставь. Надо внушать народу: выход есть всегда. Ну, да ты сам все понимаешь. И логотип, конечно, нужен, чтобы узнавали нас с большого расстояния и запоминали до самой смерти. Вообще, Гошаныч, жми на символику. Гербы, флаги, сувенирка для будущих туристов – все это на тебе. И главное – медведей, медведей побольше! Думай в медвежью сторону, понял? Ну, ладушки, через семь минут испечешь мне креатив, чтобы с пылу с жару губеру подать.
Очень довольный, Кондрат отправил письмо и быстро просмотрел комменты к посту. Они содержали в основном поздравления, которые куратор проигнорировал. Пожеланий обнаружилось только два: завесить город доброй социальной рекламой и поярче раскрасить старые дома. Первую идею Кондрат благословил («Правильно, мы же цивилизаторы, блин!»), о второй обещал подумать («Проще все снести на хрен… Посмотрим по деньгам»).
Вскоре подоспел и креатив от Достоевского. Кондрат быстро, не читая, распечатал его на принтере в примыкавшем к столовой кабинете и сунул в голубую папочку с белым медведем.
Тут в столовую бесшумно вошел губернатор Детка.
– Привет, Андрюша, будь как дома! – широко улыбнулся Кондрат. – Выпьешь?
– Ехать пора, дел много.
– Тридцать пять граммов – и едем.
– Ну разве что тридцать пять.
– Тимоша, сообрази! – мигнул Синькин батлеру.
Губернатор и директор арт-центра вышли с рюмками на балкон.
– Ну, как тебе город? – спросил Андрей Борисыч.
Синькин посмотрел на послушно перевернувшийся в коньячной рюмке Прыжовск и ответил:
– Да как сказать… Сам-то он растянут, но центр ничего: компактный и построен, в общем, грамотно. Домишки, само собой, серые, неказистые, но этому горю мы поможем. Первый пункт нашей программы – красивизация некрасивых домов путем жизнелюбивого раскрашивания. Если, конечно, не найдем денег на снос и переселение.
– Посмотрим, посмотрим… А раскрасить – мысль хорошая.
– Но совсем без перемещений, Андрюша, не обойтись. – Синькин еще раз оглядел город и спросил, указывая на самый центр рюмки: – Вот скажи, что это там посередине за трубы торчат?
– Завод оборонный. Кормилец наш.
– Придется убрать на окраину. В центре не должно быть ничего, кроме развлечений. Город, Андрюша, – это бизнес по хорошему проведению времени. Все остальное следует прятать, как женщины прячут нерыночные части тела.
– Мысль богатая, обсудим по дороге. Ну, поехали!
Губернаторский лимузин спустился с горы, выехал из леса и двинулся вдоль берега небольшого озера. На его противоположной стороне высился белый куб с панорамными окнами на верхнем этаже. Дом тихо отражался в неподвижной воде, и от всей картины веяло прямо каким-то вечным покоем.
– Это что такое? – спросил Кондрат.
– Как что? – удивился Андрей Борисыч. – Прыжовский Дом художника. Тот самый, куда ты обещал сходить с открытым забралом. Когда пойдешь, кстати?
– А, точно, вспомнил! Обязательно схожу на днях. Тем более красота такая. Надо прикинуть, что с ним делать, с красивым таким.
Когда проезжали по промышленному району, Синькин говорил Детке:
– Если честно, Андрюша, я сначала думал, что городок придется сносить к свиньям и полностью перестраивать. Однако, слава богу, ошибся. Почти ничего ломать не будем, так что ты не волнуйся. Фасады покоцанные раскрасим – и ладушки.