Бесконечная любовь
Шрифт:
Я не могу не вспомнить ресторан Мишлен, в который мы ходили на наше первое свидание.
— Наше первое свидание не было ни одним из твоих предпочтений, не так ли? — Тихо спрашиваю я, вытирая немного джема с уголка рта большим пальцем и беря салфетку. — Это тоже было не по-настоящему.
— Я хотел произвести на тебя впечатление. — Иван кладет свой сэндвич, как будто он немного потерял аппетит из-за этого вопроса. — Это было по-настоящему.
— Почему?
Он делает долгий, медленный вдох, и я понимаю, что у него нет ответа. Может быть, потому что, каким бы ни был ответ тогда, сейчас он не является правдой. Или, может быть, он никогда не знал этого
Волна усталости, которая не имеет ничего общего с недостатком сна, накатывает на меня, и я теряю остатки аппетита. Иван заводит машину, а я комкаю остатки печенья и обертку, бросая их в сумку, когда он выезжает обратно на шоссе.
В середине дня мы останавливаемся, чтобы еще раз перекусить в фастфуде и заправиться. Я чувствую разницу в том, как я питаюсь, я чувствую себя сонной и вялой, и через некоторое время я засыпаю в машине, однообразие дороги убаюкивает меня, несмотря на то, что за нами может гоняться Братва, или ФБР, или и те, и другие. Сейчас их здесь нет, и этого достаточно, чтобы я заснула, измученная.
Я просыпаюсь немного позже, когда Иван подъезжает к другой заправке, и меня разбудило замедление машины. На этот раз я захожу вместе с ним и чувствую, как он наблюдает за мной, пока служащий, стоящий за стойкой, пытается завязать светскую беседу. Я бросаю взгляд на Ивана, гадая, ревнует ли он. Теперь между нами ничего нет, и есть, в то же время. Что бы там ни было, оно непоправимо сломано, не в последнюю очередь потому, что я понятия не имею, было ли когда-либо что-то реальное, но что-то все еще там есть. Для меня это желание и гнев, переплетенные вместе, а для Ивана… Но, как мне кажется, я вижу на его лице не ревность. Похоже, это беспокойство. И я не понимаю этого до позднего вечера, когда мы останавливаемся далеко за полночь в очередном паршивом мотеле, и мы оказываемся за закрытой и забаррикадированной дверью с очередным пакетом жирной еды.
— Нам нужно что-то купить, чтобы покрасить твои волосы, — прямо говорит Иван, без всяких предисловий, и я так поражена, что из моей руки на ковер выпадает картошка фри.
— Что?
— Нам нужно покрасить твои волосы. Я не знаю, в какой цвет. — Он хмурится. — Трудно закрасить такой темный цвет средством из коробки. Но нам придется что-то попробовать…
— Ты и свои собираешься покрасить тоже? — Парирую я, все еще ошеломленная одним лишь предположением.
— Мои братья прекрасно знают, как я выгляжу. — Говорит Иван, комкая обертки от еды и бросая их в мусорное ведро. Когда он встает, в его походке чувствуется тяжесть, которая говорит мне, что он все еще измотан, но я слишком расстроена, чтобы сейчас беспокоиться. — Им не нужно беспокоиться об описаниях. Достаточно того, что они могут узнать, где мы были, просто спросив обо мне, если нас видели вместе. Но они знают, как ты выглядишь, только по фотографиям и после краткого знакомства. Если мы изменим твою внешность, они будут давать людям описание женщины со мной, которое не совпадает. Это может помочь им запутаться.
Он вздыхает, садясь обратно.
— Ты прекрасна, Шарлотта. Мужчины смотрят на тебя. Мужчины, как тот клерк сегодня. Если бы Лев зашел на ту заправку и описал тебя, он бы тебя вспомнил.
— Я уж подумала, ты ревнуешь. — Смех срывается с моих губ, и Иван замирает, его взгляд прикован к моему так, что у меня по спине пробегает дрожь.
— Если бы я думал, что мужчина, который может тебя у меня отнять, смотрит на тебя, я бы ревновал. — В его голосе есть грубая
— Никто не может меня у тебя отнять. — Я обхватываю себя руками, отводя взгляд. — Я не твоя.
Последовавшая тишина говорит мне, что Иван не совсем согласен с этим утверждением. Как он может думать, что я его, я понятия не имею. Не после того, что случилось. Но когда я снова смотрю на него, на его лице то же самое напряженное выражение, его взгляд останавливается на мне, как будто он запоминает меня для того дня, когда я больше не буду сидеть здесь перед ним.
Это должно заставить меня почувствовать себя неуютно. Неловко. Но вместо этого я чувствую что-то другое, более глубокое, более первобытное чувство, на которое я боюсь смотреть слишком близко. Это напоминает мне тот момент, всего пару дней назад, когда я задавалась вопросом, каково это, когда такой мужчина, как Иван, любит меня.
То, как он смотрит на меня сейчас, заставляет меня задуматься, каково это, когда он также владеет тобой.
Иван встает.
— Я знаю, тебе это не нравится, Шарлотта. Честно говоря, мне тоже не нравится. Но нам просто нужно добраться до Вегаса. — Он говорит это последнее, как будто повторял это много раз в своей голове. — После этого…
Я прикусываю губу, все еще глядя в сторону.
— Не могу в это поверить, — тихо говорю я. — Каждый день что-то новое. Что-то новое, с чем я просто должна смириться, из-за чего я чувствую, что теряю контроль над теми немногими частями себя, которые у меня остались.
Иван резко оглядывается на это, снова встречаясь со мной взглядом.
— Шарлотта. — В его голосе звучит что-то вроде мольбы, но сейчас у меня нет места, чтобы беспокоиться об этом. Не тогда, когда он — причина того, что все эти части исчезли.
Я никогда не знала, что можно желать кого-то, ненавидеть его и заботиться о нем одновременно. И теперь я жалею, что узнала это.
— Мне нужно пространство. — Это звучит нелепо в таком маленьком гостиничном номере с одной кроватью и еще одной ванной комнатой размером со шкаф. Ивану некуда пойти, и я не могу себе представить, что он оставит меня здесь одну. Но к моему удивлению, он кивает, вытаскивая из кармана пачку сигарет, которую я никогда раньше не видела, чтобы он курил. Это небольшой признак того, что он чувствует себя так же плохо, как и я, хотя он и лучше скрывает это.
— Ладно. — Он с трудом сглатывает, его горло двигается. — Я буду прямо снаружи.
Я смаргиваю слезы, наблюдая, как он уходит. Мне хочется плакать, но я боюсь, что если я снова начну, то не остановлюсь. Вместо этого я иду в ванную и плещу себе в лицо холодной водой, желая, чтобы дома у меня было мыло для лица с запахом арбуза, а на раковине — бархатистый крем. А затем я бросаю джинсы на пол и скольжу в кровать, когда слабый запах сигаретного дыма проникает в комнату снаружи.
***
Утром Иван будит меня немного позже, чем вчера.
— Пока все хорошо, — устало говорит он, и я не могу не заметить, что темные круги под его глазами сегодня стали глубже. — Никаких признаков того, что кто-то приближается к нам. Или, наоборот, — добавляет он, как будто не может позволить мне расслабиться, — они просто ждут подходящего момента.
— И что? — Я сажусь, потирая лицо руками. — Возвращаемся в путь?
— Сначала остановимся в магазине. И где-нибудь за одеждой. Купим все необходимое, туалетные принадлежности и, может быть, немного приличной еды, и… — он замолкает, сжимая губы. — Перекрасим тебя.