Бесконечная одержимость
Шрифт:
— Опять же, именно поэтому я и занимаюсь этой работой. — Я шагаю к двери склада, отчаянно нуждаясь в глотке свежего воздуха, даже здесь, внизу. От запаха крови и человеческих отходов у меня начинает болеть голова. — Делаешь так — и в конце концов они начинают понимать, что твои обещания легкой смерти — полная чушь. И тогда они начинают злиться. Бунтуют. Они будут терпеть любую боль, лишь бы не давать тебе больше ничего, раз уж ты их обманул. — Я выхожу на прохладный воздух, глубоко вдыхая его. — Обещание прекратить боль — отличный мотиватор. Если его отнять, им не к чему будет стремиться. Не с чем торговаться.
Лев делает раздраженное лицо.
— Независимо от этого, отец будет недоволен. Он назвал только два других имени таких же людей низкого уровня. Никакой реальной информации.
— Это потому, что на самом деле у него ничего не было. — Я достаю телефон из кармана и ищу приложение для поиска попутчиков. Я не поеду обратно со своим гребаным братом. — И теперь он мертв. Мы переходим к следующему. — И я дважды убеждаюсь, что мои следы заметают.
— Какого хрена ты делаешь? Мы сегодня ужинаем с семьей. — Лев пытается выхватить у меня из рук телефон, но я стройнее и быстрее его. Я ухожу с дороги и сажусь в ближайшую свободную машину.
— Может, ты да, а я собираюсь пойти и сделать свою гребаную татуировку. А потом… кто знает? — Я пожимаю плечами, ухмыляясь. — Может, выпью чего-нибудь крепкого и развлекусь с киской.
Лев все еще смотрит на меня, когда я ухожу. Он ненавидит во мне все, я это знаю. Мое отношение. Мое наплевательское отношение к тому, что он и остальные члены моей семьи думают обо мне и о том, откуда я родом. Мою популярность у женщин, и тот факт, что я умудряюсь не нуждаться в нашем отце, и к черту все последствия, которые это влечет за собой.
И мне откровенно плевать, что он думает по этому поводу. Я не собираюсь менять свою жизнь ради кого-то. И в конце концов я найду новую.
Такую, где я буду только тем мужчиной, которым хочу быть, и никем больше.
3
ШАРЛОТТА
С каждым прочитанным текстом я чувствую себя все хуже. Я прижимаюсь спиной к двери ванной, борясь с волной тошноты, пока читаю их. Я не могу оправдать ничего из этого. Я не могу найти причину, по которой сообщения могли оказаться в телефоне Нейта, кроме самой очевидной.
Той, о которой я никогда не думала, что мне нужно беспокоиться.
ВАЛЕРИ: Ты позвонишь мне сегодня вечером? Я дома совсем одна.
ВАЛЕРИ: Черт, я забыла, что ты сказал, что у тебя дела на работе. Может, вместо этого я пришлю тебе фотографии.
ВАЛЕРИ: У меня появилась новая игрушка. Большой, толстый член, больше твоего. Тебе ведь это нравится, правда? Видеть, как я беру что-то намного большее? Тебе захочется прийти сюда и доказать мне, что ты все еще можешь заставить меня кончить от твоего.
ВАЛЕРИ: Я покажу тебе все, что я с ним делаю, чтобы ты мог наказать меня, когда приедешь в воскресенье. Связать меня и заставить умолять тебя. Я веду себя как плохая девочка, не так ли? Умоляю о большем члене. Ты набьешь мой рот своим, чтобы я больше не могла умолять, да?
ВАЛЕРИ: Посмотри, как я его принимаю.
Я закрываю рот рукой, когда дохожу до пятого сообщения, того самого, из-за которого я вообще взяла этот гребаный телефон. Это фотография Валери на кровати с розовым покрывалом в цветочек, на руках и коленях. Ее ноги широко раздвинуты, и она засовывает между ними абсолютно массивный фаллоимитатор, растягивая себя до предела.
Он намного, намного больше, чем у Нейта, это я могу сказать точно.
От этой мысли мне хочется разразиться истерическим смехом. Единственная причина, по которой я этого не делаю, заключается в том, что я уверена: если я это сделаю, то начну плакать. Или, может быть, кричать.
Я не могу поверить, что это происходит со мной. Я действительно, действительно не могу в это поверить.
Дело даже не только в том, что он мне изменяет. Дело в том, что это так. Что он хочет того, о чем никогда не просил меня. Что я была бы готова попробовать — черт, может быть, даже хотела бы попробовать, если бы он дал мне шанс.
А вместо этого он просто пошел к другой.
Я слышу шаги и звук открывающейся двери спальни. Совершенно забыв о том, что я все еще голая, я распахиваю дверь в ванную, и с яростью, заменяющей все остальные эмоции, вылетаю из ванной прямо на Нейта.
Он замирает, глядя на меня с выражением полного шока на лице. Я даже не могу представить, как я выгляжу — голая, с волосами, собранными на голове, вероятно, с белым лицом и широко раскрытыми глазами, но в этот момент он выглядит искренне напуганным.
Все, что я могу подумать, — это хорошо. Я чертовски надеюсь, что это так.
Я никогда не чувствовала себя жестокой по отношению к кому-либо, даже к предыдущему владельцу квартиры над нами, который любил играть на пианино с десяти до полуночи каждый вечер, но сейчас?
Я честно думаю, что могу совершить убийство.
— Шер, какого черта… — Его взгляд метнулся в сторону, увидев телефон в моей руке, и настал его черед побледнеть. — Я могу все объяснить…
— Нет. — Я бросаю в него телефон со всей силы. Он ударяется о его грудь, и он вздрагивает, отступая на шаг назад, когда телефон падает на пол. — Я не думаю, что ты, блядь, сможешь.
— Черт! — Он прижимает руку к груди, смотрит на телефон и снова на меня. — Какого черта? — Повторяет он. — Это больно…
— Ты жалок, — выплюнула я. — Больно? Это первое, что ты собираешься мне сказать?
— Шарлотта, сядь. А лучше оденься, и мы поговорим. Но мы опоздаем на…
— О, ты хочешь, чтобы я оделась? — Я в одну секунду готова выцарапать ему глаза. — Только не Валери. Она тебе больше нравится без одежды, нагнутая с засунутым огромным членом в ее киску, чтобы потом наказать ее за то, что она не захотела твоего жалкого, видимо!