Бескрылые птицы
Шрифт:
Энвер убежден: разыграв исламскую карту, он поднимет за собой весь мусульманский мир и тем самым свяжет руки Российской, Британской и Французской империям. К несчастью, Кайзер думает так же. Энвер полагает, что война окажется весьма приятным и выгодным предприятием, и потому, никому не сказав, направляет в Черное море два новых линкора и доблестного старика «Хамидие». В кармане немецкого адмирала секретный приказ: «Турецкий флот должен силой получить превосходство на Черном море. Обнаружить российскую флотилию и атаковать без объявления войны, где бы сия флотилия ни была». Турки обстреливают порты Одессы, Новороссийска и Севастополя, топят несколько русских кораблей.
Коллеги Энвера испуганы и поражены тем, что он сделал за их спиной. Великий Визирь пытается уйти в отставку, но Султан умоляет его остаться, чтобы
Благодаря идиотскому авантюризму Энвера Османская империя теперь в состоянии войны с Россией, которая воюет с Германией и Австро-Венгрией. Мало того, Османская империя воюет также с Англией и Францией, поскольку и у России есть союзники. Султана, который имеет несчастье быть главой мусульманского мира, с трудом убеждают объявить войну священной. Он делает это в большом зале дворца Топкапи, где хранятся мощи Пророка. От публики ждут восторгов перед джихадом, но получается, что в борьбе с одними христианскими странами империя необъяснимо примыкает к другим, равно христианским, и немногие мусульмане способны разобраться, что происходит. В частности, свои вероломство и никчемность подтверждают арабы. В сражении под Шуайбой они уклоняются от боя, чтобы затем мародерствовать в расположении проигравшей стороны, чем вынуждают своего турецкого командующего застрелиться в припадке разочарования, гнева и отчаяния.
Энвер приказывает Кемалю оставаться в Софии. Мустафа расстроен, считает войну глупой, ибо у нее нет военной цели, но все же хочет в ней участвовать. Он желает удостовериться, что Болгария выступит на стороне империи, но ссылка его злит. В письме Энверу Мустафа спрашивает, считают ли его некомпетентным военным, и хочет оставить должность, чтобы завербоваться рядовым, но тут его отзывают домой и назначают командиром 19-й дивизии.
50. Замена
Город испуганно встрепенулся. Многие юноши радовались и даже ликовали, но у других под ложечкой зарождались страх и дурные предчувствия. Матери и сестры тревожно распахивали глаза и зажимали руками рты. Нищие вдовы думали, что им уже нечего терять, а жены предвидели ту же неизбежность для себя и своих детей.
Начинался ноябрь, с Кипра и Аравии дул теплый и мягкий юго-восточный ветер. Жители слыхали, что франки под названием «британцы» построили Султану корабли на деньги, собранные по подписке, но потом начали воевать и оставили их себе. Вся империя пришла в бешенство от такого предательства, повсюду на площадях и в кофейнях звучали смелые гневные речи. Однако люди еще не слышали новость, что добрые франки под названием «немцы» подарили им свои линкоры, которые открыли огонь по черноморским базам Российской империи. Народ не знал, что предприимчивый военный диктатор Энвер-паша приказал эти базы обстрелять и притом не посоветовался с Султаном, Великим Визирем и большинством министров, четверо из которых с отвращением подали в отставку. Люди не знали, что Энвер-паша преследовал великую цель — расширить Османскую империю на восток и присоединить все тюркские народы. Шел век, когда всякий хотел и считал себя вправе быть империей; наверное, то было простодушное время, и мир еще не понял, если вообще поймет, что империи бессмысленны и дорогостоящи, а покоренные народы злопамятны и неблагодарны. Возможно, Энвер-пашу раздражало, что в прошедшие девяносто лет империя постоянно и безжалостно подвергалась злобным и беспринципным нападениям соседей и бывших территорий.
Где все начинается? У истории нет начала, ибо все случившееся становится причиной или поводом для происходящего потом, и эта цепь причины и повода тянется в палеолит, когда первый Каин из одного племени убил первого Авеля из другого. Любая война — братоубийство, и потому бесконечная цепь вины вьет свой кружной путь через тропу и поступь каждого народа, каждой нации, и те, кто в одно время становятся жертвами, через поколение превращаются в мучителей, а недавно освободившиеся страны тотчас прибегают к средствам бывших угнетателей. Тройная зараза национализма, утопизма и религиозного абсолютизма перекипает в кислоту, разъедающую нравственный металл нации, и та бесстыдно и даже гордо совершает деяния, которые сочла бы подлостью,
С 1821-го по 1913 год имел место длительный чудовищный геноцид, о котором мы предпочли забыть и который абсолютно ничему нас не научил. В 1821 году с 26 марта по Пасхальное воскресенье южные греки-христиане во имя свободы замучили и убили 15 000 гражданских греков-мусульман, разграбили их имущество и сожгли жилища. Греческий герой Колокотронис беззастенчиво хвастал: трупов было столько, что копыта его лошади не коснулись земли на всем протяжении от городских ворот Афин до крепости. В Пелопоннесе согнали и безжалостно убили тысячи мусульман, в основном женщин и детей. Тысячи усыпальниц и мечетей были разрушены, и даже сейчас их в Греции почти нет.
В 1820-х годах в результате войны с Сербией и Россией из Сербии изгнали 20 000 мусульман.
В 1875 году православные боснийские сербы-христиане начали кампанию по уничтожению мусульман вообще и оттоманских чиновников в частности.
В 1876 году болгары-христиане перерезали неизвестное число крестьян турецкого происхождения.
В 1877 году Россия попыталась навязать оттоманам унизительные концессии и, получив отказ, объявила войну. Используя тактику, применявшуюся против мусульман на Кавказе, казаки при поддержке болгарских революционеров и крестьян захватили всю мусульманскую собственность. Казаки окружали деревни, чтобы никто не убежал, разоружали жителей и посылали болгар их убивать. Иногда просто сметали деревни артиллерийским огнем. Иногда продавали жителей в рабство. Европейские дипломаты писали о примечательной детали: систематически изобретались новые способы пытать женщин с максимально медленным умерщвлением.
В результате этой смертоносной кампании огромный рой в полмиллиона голодных беженцев-мусульман — людей одной веры, но всевозможного этнического происхождения — заполонил дороги, по которым их неутомимо гоняли туда-сюда бандиты, партизаны и солдаты. В Эдирне от сыпного тифа ежедневно умирала сотня человек. В Стамбуле в храм Святой Софии — тогда мечеть — набилось четыре тысячи отчаявшихся душ, каждый день умирали тридцать, но их тотчас заменяли другие. Вместе с мусульманами страдали и умирали почти не замеченные историей евреи, поскольку всеобщий клич героев-освободителей того времени был «Евреев и турок вон!».
Черногорцы убили или изгнали все свое мусульманское население.
В 1879 году треть всех мусульман Боснии-Герцеговины эмигрировала или была убита.
Британский посол в Блистательной Порте сэр Генри Лейард [62] писал: политика русских в регионе — уничтожить мусульман и заменить их славянами.
В 1912 году Болгария, Сербия, Черногория и Греция объявили войну Османской империи, намереваясь отхватить кусок оттоманской территории и вызвать насильственную миграцию. К вышеописанной тактике добавился такой прием: мусульман загоняли в кофейни или амбары и сжигали дотла. Как и прежде, гражданских мужчин убивали быстро, но женщин мучили до смерти максимально долго. К пленным турецким солдатам относились с особой жестокостью. В Эдирне побежденных воинов отвезли на остров и уморили голодом. Исторические книги стыдливо извещают: подробности совершенных злодеяний слишком отвратительны, чтобы их приводить.
62
Остин Генри Лейард (1817–1894) — английский археолог и дипломат, в 1877–1880 гг. — британский посол в Стамбуле.
Основная тактика боевиков, называвшихся «четниками», хотя их можно назвать партизанами, бандитами, разбойниками или героями-освободителями, которыми движут ненависть и страсть к грабежу (иначе известные как патриотизм), состояла в том, чтобы атаковать деревни и выгонять жителей на дороги. Черногорцы опустошили Албанию. Турецких беженцев из Фракии греки гнали на восток, затем погнали обратно продвигавшиеся на юг болгары, затем снова греки. Горе и отчаяние беженцев невообразимо. Болгарская армия оставила за собой восемьдесят миль разрушенных селений. После победы болгары, греки и сербы заявили о притязаниях на Македонию, и Греция с Сербией объявили Болгарии войну, а вскоре к заварушке присоединилась и Румыния. Оттоманы воспользовались склокой христиан-освободителей и вернули себе Эдирне и восточную Фракию.