Беспокойство
Шрифт:
Фрося еще стояла на месте, и Серж заметил, как она платком вытирала слезы и как тряслись у нее плечи.
— Ведите же меня в тюрьму! — крикнул Серж и опустил голову так низко, что видел только кусочек земли у своих ног. У носка под подошвой ботинка трепыхался край желтого листа. Серж подумал, что он как этот листок, упавший на асфальт, — жалкий, ненужный, уже потерявший всякие живые соки. И только!
Он не заметил, как подкатила легковая машина, и почти не слышал, как вдруг оживились голоса. Но голос Шредера он все же расслышал. Шевельнулась надежда на лучший исход: «Может, ошибся и Шредер остался Шредером?»
Нет, он не ошибся: из машины вышел…
— Тот самый, Виктором его звали, — сказал Сергей.
Кто-то щелкнул фотоаппаратом. Николай Михайлович вздрогнул, но не от вспышки магния, а от мысли, что он не может видеть сына.
Подбежала Фрося. Она наконец догадалась, что произошло. Лицо ее было сухим, и она, глядя то на Сержа, то на Сергея, промолвила:
— Люди, а как же я? Как же я?
Ей никто не ответил.
— За что вы его? Как же я? — Фрося заметила, что Николай Михайлович как-то странно смотрит на нее. — Дядя Коль! — Она бросилась к нему и поняла: ослеп. Фрося повернулась к Сержу, что-то хотела сказать, но но смогла — спазматический комок перехватил ей горло…
Сержа и Архипа увели. Люди выходили из цирка, делились впечатлением, громко разговаривали и смеялись, как и должно происходить в человеческой жизни. Никто не обратил внимания на «Победу», возле которой стояли Николай Михайлович, его сын Сергей, Михаил Сидоренко и Фрося, еще с ужасом думающая о Серже.
— Как же так? — прошептала Фрося и прильнула к Николаю Михайловичу. — Кто же он такой?..
И когда она узнает обо всем, что и как случилось, она придет к Николаю Михайловичу и скажет ему, еще больному, но живущему надеждой на полное выздоровление, скажет:
— Дядя Коль, спасибо им, самое сердечное спасибо товарищам Мишам, и бог знает, под каким именем эти Миши Сидоренко сражаются с хьюмами, стенбеками и сержами, всем им спасибо!
Спасибо и земной поклон!
СЫН КОМЕНДАНТА
Сашко проснулась от густого баса, доносившегося из передней комнаты. Мужской голос показался ей знакомым. «Ой, неужели это дядя Вася?» — с замиранием сердца подумала она. Дядя Вася служит на границе комендантом участка. Он редко бывает в Москве. Но когда приезжает, Сашко от него ни на шаг: расскажи да расскажи про границу…
Сашко встала с постели, быстро оделась и — в переднюю.
Верно, дядя Вася! Он уже снял тужурку и в пижаме помогает маме накрывать стол.
— Дядя Вася! — кинулась к нему Сашко и сразу оказалась у него в руках.
— Докладывай, рыжик, с какими отметками окончила второй класс?!
— Учится она хорошо, — сказала мама, — отличница. Но баловница! С мальчишками все водится.
За завтраком вспомнили тетю Маняшу. Сашко уже не раз слышала эту страшную историю: Маняша, жена дяди Васи, погибла три года назад на границе, диверсанты на нее напали и ножом в спину… Это очень страшно! Но Сашко готова еще раз послушать. Однако дядя Вася вдруг отодвигает на середину стола тарелку с котлетами и идет к окну. У него широкая спина, собой он загородил почти все окно.
— Надолго приехал? — спрашивает мама.
— Завтра улетаю…
— Кофе выпей.
Дядя Вася вновь садится за стол, а мама тихонько:
— А нельзя в другое место перевестись? Или взял бы да и рапорт на стол начальству: хватит, мол, двадцать пять лет отслужил!
— Ой, мама, что ты говоришь?! Разве дядя Вася пойдет на это! Он же прикипел к границе. О нем в газетах писали.
И верно, не пойдет.
— Нет, Лида, ты же знаешь: прикипел я к пограничной службе. — И совсем весело: — У нас там такая красотища! Тайга, реки, озера! А сколько там грибов, ягод, всякой дичи и зверья! А воздух, воздух какой: вдохнешь полной грудью и отлично чувствуешь себя! Сашко, хочешь поехать со мной на границу? В тайге лето проведешь…
Это же на край земли! Сашко об этом и не мечтала, на самую границу ехать! Конечно, дядя Вася шутит.
— О чем ты говоришь, Василий Иванович! Ее только помани пальцем, куда угодно пойдет.
— И поеду! Я ничего не боюсь. И с Алешкой познакомлюсь. Я его еще не видела. Он же мне брат двоюродный. Дядя Вася, я поеду. Поеду…
Так все это и началось, неожиданно и просто.
На аэродром ехали на такси. И мама все время расспрашивала про Алешу. Дядя Вася, улыбаясь, в ответ басил:
— Алешка у меня домашний парень, без разрешения ни шагу со двора комендатуры. Домашний, Лида, домашний.
Маме это очень понравилось, и она сказала:
— Слышишь, Сашенька, какой хороший Алешка! Ты слушай его, бери с него пример. — И к дяде Васе: — Господи, и чего ты придумал, Василий!.. Теперь мне придется переживать.
К самолету маму не пустили, она осталась за перегородкой и все говорила:
— Василий Иванович… Сашенька… Жду письма.
Когда пилоты запустили двигатели, дядя Вася привязал Сашко ремнями. Отлетали вечером, и Сашко в иллюминатор увидела густую строчку огней, с непостижимой быстротой бегущую под крыло самолета. Когда же эта строчка оборвалась, стало вдруг тихо и никакого движения не ощущалось, будто бы повисли в воздухе.
Вскоре Сашко уснула.
Когда открыла глаза, в круглое окошко светило яркое солнце. Пассажиры стояли в проходе.
— Вот мы и прилетели, — сказал дядя Вася и начал снимать багаж с верхней полки.
— Так быстро? Это же на край света!
Дядя Вася взял ее за руку и повел к выходу. Сошли по трапу, сели в автобус и… вот здание аэровокзала… почти такое же, как в Москве, из стекла и бетона.
На привокзальной площади стояло много машин, как в Москве.
— Где же тайга? — спросила Сашко.
— Тайга там, — махнул дядя Вася рукой на темные горы, возвышавшиеся вдали. Над горами плыли тучи, тяжелые и страшные, как показалось Сашко.
Подошел офицер-пограничник со служебной собакой на поводке. «Это что-то похоже на границу», — подумала Сашко.
Офицер оказался знакомым дяди Васи, и она из разговора узнала его фамилию: лейтенант Туров. Узнала и то, что Туров находится в отпуске и что собирается приехать в дядину Васину комендатуру посмотреть пса Дика. Дик в предельных годах, и надо решить, списывать его со службы или еще поработать с ним.