Бессердечный принц. Раскол
Шрифт:
— Мало кто занимается поиском информации, пока не столкнется с проблемой напрямую. Да и тема не совсем трендовая. С учетом того, что магов-зеркальщиков на свете немного. Особенно таких сильных, как Макс.
— Вы встречались раньше?
— Нет, нас не знакомили друг с другом, — Егор мотнул головой. — Но я много слышал про него. На базе, где нас тренировали, часто говорили про его провал в Урюпинске. Один из кураторов, огневик, который командовал операцией на Васильевском острове, вроде бы знал Макса лично. Но в основном все
— Почему?
— Так проще сохранять секретность. Нам никогда не давали координаты заранее. Место сбора сбрасывали на выданный телефон за несколько часов до начала. Каждый из нас имел свой порядковый номер. По нему мы и представлялись друг другу.
Я остановилась и повернулась к застывшему Егору.
Кровь понеслась по венам и отдавалась в ушах громким шумом. В голове все никак не укладывалось, насколько продуманными и хитрыми стали наши враги. Их система похожа на длинную цепочку, звенья которой крепко-накрепко связаны между собой.
А конца и края ей нет.
— Назовешь хоть одно имя? Кого-то из высших чинов или, может, политиков? Знать? — осторожно спросила, но к моему разочарованию Егор отрицательно покачал головой.
— Я видел только императрицу и кураторов. Последние носили скрывающие личину амулеты, пользовались завесой или с нами работал один из менталистов, который стирал часть памяти. Некоторых ребят я узнаю в лицо, ведь мы часто выступали вместе на митингах. Кое-кого Женя приводила к нам в общежитие, представляя, как знакомых и друзей. Но я с ними почти не контактировал.
— А императрица часто приезжала?
— Всего два или три раза. Она выходила на полигон в компании охраны, толкала вдохновительную речь и быстро покидала базу. Словно опасалась, что за ней идет слежка. Или типа того.
Ох, Мария.
Чего же вы опасались, ваше императорское величество? Что вас заметят в компании бунтовщиков? Или имелись другие причины? Те, кто давал деньги на все это мероприятие, не желали раньше времени светить козырями?
Логично, что императрица старалась сильно не показываться на людях. Предпочитала подогревать бунт издалека, периодически являя лик соратникам, чтобы понимали, за кого идут умирать.
— Нам постоянно наступали на пятки императорские ищейки, поэтому конечная точка и время менялись в процессе. За день до теракта на Васильевском арестовали одного из наших ребят. Песчаника из Самарканда и двух его друзей. Вместо Невского мы попали туда и провели операцию на день раньше, — Егор прищурился и посмотрел на небо. — Возможно, к лучшему.
— Почему?
Что хорошего в теракте?
— За неделю я получил травму на полигоне и толком не восстановил резерв. Еще день дал бы мне дополнительную передышку. Жертв могло быть больше.
Он перевел на меня мерцающий взор.
Воздух вокруг нас завибрировал, аромат тлена и горьких трав смешался с вязким ощущением во рту. Ненависть у Егора оказалась неприятной на вкус, а его злость серебристо-серыми нитями пронизывала пространство.
— Я так сильно ненавидел этих людей, ваше сиятельство. Таких счастливых и довольных жизнью. За их попустительство, равнодушие, закрытие глаз на гонение тех, кто родился с хаосом. Пока мои близкие и друзья умирали под градом пуль, они наслаждались свободой и безопасностью.
— Да, — тихо признала его правоту. — Но какими бы жалкими и ничтожными не кажутся люди — это не дает тебе право их убивать. Никому не дает.
— Даже власти?
Едкий смешок заставил меня поморщиться.
— И власти не дано. Но мы живем не в мире великой справедливости, и с некоторыми грехами правителей просто миримся. В конце концов, они ответят за перед смертью. Все отвечают.
Мы замолчали на некоторое время, думая каждый о своем. Я почувствовала, как внутри Егора началась нешуточная борьба. Впервые за долгое время он по-настоящему задумался над моими словами.
Конечно, за день он не станет преданным человеком Романовых и не вступит в императорскую гвардию. Но над многими вещами, которые раньше имели для него значение, поразмышляет очень внимательно.
— Скажи, Егор, — я оглянулась и устало хрустнула шеей. Ноги по-прежнему гудели, а ступни горели от долгой прогулки в неприспособленной для этого обуви. — Зачем ты все-таки изучал зазеркалье?
Он поправил пальто, чтобы немного загородиться от солнца.
— Хотел узнать, как попасть в Оборотный мир.
На мое растерянное выражение Егор недовольно цыкнул, поморщился и проворчал:
— В место, где люди рождаются старыми и умирают младенцами, а стрелки часов идут в обратную сторону. Говорят, там есть прекрасный сад. По описанию он напоминает библейский Эдем. В его глубинах прячется колодец, вода в котором обладает одним уникальным свойством — она исполняет любое заветное желание.
Почесав переносицу и стерев пот со лба, я раздраженно повела плечами. Стоять под солнцем еще хуже, чем двигаться вперед.
— Сказочные сказки.
Егор фыркнул.
— Возможно. Или плата за чертово желание такая, что лучше его никогда не озвучивать. Поэтому я прекратил поиски. Но Женя настаивала на продолжении и упорно таскала мне книги. Будто верила, что мы докопаемся до истины…
Он с теплотой упомянул возлюбленную, и у меня с трудом повернулся язык спросить у него:
— Никогда не думал, что для Жени ты был просто заданием?
Егор замер, и я непроизвольно споткнулась. Его ярость, словно девятибалльный шторм, едва не сбила меня с ног и не отправила кубарем обратно к обрыву. Инстинкт самосохранения заработал на максимум, в голове загудели тревожные сирены при виде фиолетовых искр в темных, почти черных радужках.