Бестиарий
Шрифт:
Якоб съехал с дорожки, тележка для гольфа выкатилась на поляну и остановилась прямо перед огромными двойными дверьми ангара. Якоб и капитан Грир остались сидеть на своих местах, аль-Калли вылез и жестом пригласил Картера следовать за собой. У дверей он остановился, достал из кармана пиджака золотой портсигар. Предложил Картеру сигарету, тот отрицательно покачал головой.
— Вы, разумеется, правы, — сказал аль-Калли, что, впрочем, не помешало ему прикурить. — Привычка вредная, но все никак не получается бросить. А эти я заказываю в Танжере, их делают специально для меня и высылают.
Он глубоко
— Молюсь, чтобы я не пожалел о том, что собираюсь сделать.
Сперва Картер подумал, что он, должно быть, шутит. Или говорит о сигаретах? Но затем его вдруг пробрал озноб. Аль-Калли говорил о чем-то другом и ничуть не шутил.
— Тогда, может, лучше не делать? — заметил Картер. — К чему рисковать?
— Потому что я должен довериться кому-то. И считаю, что именно вам вполне можно довериться.
С чего это он взял, проведя в его компании каких-то несколько часов? Картер недоумевал. Не догадывался он и о том, что же собирается сделать аль-Калли.
— Никому и никогда не рассказывайте о том, что я сейчас вам скажу. Никогда и никому не показывайте то, что покажу. Иначе… Короче, ничего хорошего из этого не выйдет. Думаю, вы поняли, о чем я? Ну как, договорились?
Картер не знал, стоит ли соглашаться на условия, обозначенные столь туманно. Аль-Калли заметил его колебания.
— И прошу вас, не бойтесь. Я не занимаюсь работорговлей, не планирую террористический акт. Напротив, я слишком многим обязан этой стране и не собираюсь причинять ее гражданам вреда. Но вы даете мне слово, как джентльмен джентльмену?
— Да, — ответил Картер.
Сколь ни противно было признаваться самому себе, но любопытство взяло верх.
Аль-Калли кивнул, снова затянулся сигаретой.
— Вы не пожалеете, — сказал он. — Напротив, будете благодарны за то, что согласились.
Картер усомнился, однако промолчал, ожидая продолжения.
— Я владею, как вы сами скоро увидите, самой замечательной и уникальнейшей коллекцией в мире.
Коллекцией чего?
— Давайте немного пройдемся.
Они зашагали по узкой извилистой тропинке под густыми кронами деревьев, и время от времени Картер видел мерцающие огоньки города, они находились внизу и казались страшно далекими. Он был рад, что видит эти огоньки, потому что сейчас они служили единственной привязкой к реальности. Аль-Калли рассказывал ему самую невероятную, совершенно фантастическую историю. Скажи ему то же самое кто-то другой — он отмел бы все эти выдумки одним взмахом руки. Но так как история эта исходила от мистера аль-Калли, ее следовало принимать всерьез. И все равно она казалась невероятной, невозможной…
Аль-Калли рассказывал, что его семья на протяжении многих веков владела домашним зверинцем. Точнее, бестиарием, так он это называл.
— Да, Бет рассказывала мне о «Зверях Эдема». Говорила, что это самый потрясающий иллюстрированный манускрипт, который она когда-либо видела.
Аль-Калли остановился.
— Речь идет не о книге. Это самый настоящий реальный бестиарий. А книга… — всего лишь путеводитель
Картер смутился. В книге, насколько он знал, имелись цветные иллюстрации и текст, описывающий нереальных, воображаемых животных, таких как грифоны и горгоны, фениксы и василиски. Средневековые байки, аллегорические мифы. О чем это говорит аль-Калли? Он что, является владельцем каких-то несчастных мутантов, двухголовых телят или трехногих пони, других невезучих созданий, жертв загрязнения окружающей среды и неких генетических сдвигов?
— Животные, которыми я владею, больше нигде не существуют. Не существуют вот уже целую вечность, как это принято выражаться, если верить так называемому здравому смыслу. — Он насмешливо фыркнул. — Если верить все тому же здравому смыслу, многие из них не существовали вовсе.
Тут впервые за все это время Картер усомнился в здравом уме аль-Калли и собственной безопасности. Неужели он гуляет под луной под наблюдением двух весьма подозрительных типов, которые дежурят неподалеку в тележке для гольфа, в компании с потерявшим разум миллиардером?
Если аль-Калли и уловил его сомнения, то виду не подал, продолжив свое повествование. О животных всегда хорошо заботились, холили и лелеяли, поили и кормили, принимали потомство, разводили в затерянных в пустыне дворцах, которыми владела семья, — причем не только в современном Ираке, но и в других более отдаленных местах Среднего Востока, в том числе и в пустыне Сахара. Но из-за геополитических изменений в регионе и, разумеется, «благодаря возвышению Саддама Хусейна ситуация постепенно становилась все более неуправляемой». Семья аль-Калли заключила с диктатором негласное перемирие, которое длилось несколько лет, но в конце алчность и стремление Саддама к абсолютной и нераздельной власти возобладали. Не вдаваясь в подробности, аль-Калли поведал Картеру о том, как трагически потерял семью, а затем предпринял срочный и дорогостоящий переезд в Америку.
— То немногое, что осталось от бестиария, спас. Впрочем, вы скоро сами увидите.
— Но почему? — воскликнул Картер. — Почему именно я?
— Потому что кто еще на земле лучше вас поймет и сможет оценить такое чудо?
Картер был польщен, однако его продолжали терзать сомнения.
— Но прежде, — сказал аль-Калли, — я должен убедить вас, что не безумец и не фантазер.
Картер не мог ничего возразить по этому поводу.
— Я знаю, о чем вы думаете, на вашем месте, наверное, думал бы то же самое. — Аль-Калли бросил недокуренную сигарету на гравий и растоптал каблуком. — Так что, желаете видеть доказательства?
Картер оглянулся на Якоба и капитана Грира, те ждали у дверей в ангар. «Или зоопарк?» — подумал вдруг Картер и призадумался. Какой у него выбор? Он может отказаться, но в какое положение поставит его этот отказ? Аль-Калли сочтет, что слишком разоткровенничался, и станет рассматривать его, Картера, как потенциальную угрозу. Это определенно отразится на жене, ей могут ограничить доступ к ценной книге или же вовсе отстранить от этой работы. С другой стороны, если он примет предложение аль-Калли, то вступит с ним в новые сложные отношения. Это наложит определенные обязательства, а араб вовсе не производил на него впечатления человека, который так просто выпускает добычу из рук.