Без чувств, без эмоций, выжить

SVO

— Но у нас…

— Когда ты проснёшься, они уже все съедят. — Он считал мой ответ, не дав договорить.

Мы распрощались у входа в студию, его обычный ритуал чмокнуть один раз щеку, не два как друг или условные европейские три, а именно один, как у русских целуют близкого человека, подмигнул, уселся в свою громадный внедорожник, на котором был сегодня.

Засыпал, когда совсем расцвело. С маленькой консоли у входа на меня смотрел «завтрак навынос». За сегодняшний день я обошёл с десяток бутиков премиальных брендов. Был в закрытой

зоне венского клуба со строгим фейсконтролем, встретил рассвет в рыбном ресторане при пятизвёздочном отеле, перемешался на авто, стоимость которого раз в пять-шесть выше стоимости квартиры, в которой я вырос, и на меня сейчас смотрит хорошо упакованный завтрак, ценник которого близок к номиналу моей первой заработной платы, хотя это и было уже очень давно. А ведь для кого-то это и сейчас так же недосягаемо, как и для меня тогда… Последняя мысль перед негой сна.

Стук в дверь заставил повернуть лицо вверх от подушки, но сил поднять голову не было.

Стук повторился.

— Я сплю. — Выдавил очень хрипловато.

— Не спишь, я знаю. — В приоткрывшуюся дверь проснулось лицо. — Дай, пожалуйста, что-нибудь почитать.

— Почитай сценарий, пожалуйста.

— Я сегодня не в процессе. — В дверь просовывалось лицо студента, того самого нахального паренька, который и без этой ситуации создавал массу неприятных моментов для меня.

— Хорошо, возьми что-нибудь. На полке или на подоконнике. — Накинув тонкую простыню почти на голову, моё лицо медленно уползало в подушку обволакиваемое него сна.

Просыпался несколько раз, взглянув на дисплей телефона, предпочитал продолжить спать, откладывал пробуждение на потом. Так было в восемь тридцать, в девять ноль пять и десять — десять. В одиннадцать сорок откинул атласную простыню в сторону, ударившись рукой, кто-то вскрикнул и рассмеялся.

— Ты что тут делаешь? — Вырвалось у меня пересохшим голосом.

— А ты во сне буянишь.

— Роман, что ты здесь делаешь?

— Читаю. Ты не помнишь?

— Чего не помню?

— Я же спросил.

— Ты спросил книгу, а не залезть ко мне в кровать.

— У тебя же нет кресла.

— И поэтому ты улёгся ко мне в кровать. — Я откинулся на подушку, не желая продолжать этот разговор, но мы фехтовали фразами по инерции.

— Да.

— Мог бы почитать в холле или в своей спальне. — Причитал я, тихо бурча, хотя уже хотелось замолчать и пойти просто в душ.

— Там постоянно кто-нибудь бубнит и пристаёт с разговорами, а здесь тихо, спокойно ну пока ты конечностями не разбрасываешься.

— Тогда в следующий раз возьми подушку и сиди на полу.

— То есть можно ещё раз. — И под эту фразу я лишь смог пару раз моргнуть ничего не ответив.

Нащупав футболку возле матраса и натянув её, поплёлся в душ.

— Красивые ножки.

— Заправь мою кровать. И нечего лежать в одежде на постельном белье.

— Это ещё что? — Я вышел из душа, а он лежит голый поверх простыни,

которой я укрываюсь в жару.

— В одежде же нельзя, а я, когда в домашнем хожу, трусы не надеваю. Ухмыльнулся он, перелистывая страницу.

— Давай одевайся и спускайся вниз.

Этого он явно делать не намеривался, провоцируя меня. Конечно, я могу вышвырнуть его, позвав Сергея, позвонив Олегу. Не было ни сил, ни желания привлекать к этому хоть какое-то внимание.

Решил не обнародовать происходящее и нарыв в шкафу тёмные брюки, которые оказались очень узкими, да ещё и три четверти, к ним белую свободную рубашку и белые кроссовки, предпочёл переодеться в ванной.

Даже когда я вернулся, он продолжал читать, не смущаясь своей наготы. Собственно, а что стесняться актёру порнофильмов? Разве что, импотенции.

— Что читаешь?

— Жемчужное ожерелье. — Пробубнил он вежливо и чуть с усмешкой, словно это была непринуждённая светская болтовня.

— Моэм. Никогда мне не нравился.

— У тебя взял.

— В Вене трудно купить книги на русском.

— А электронные?

— Мне хватает дисплея телефона, ноутбука, ещё и книга… Нет, это уже слишком. — Я зашнуровывал кроссовки, едва согнувшись в узких брюках.

— То же самое. — Ухмыльнулся он, повернувшись набок.

— Кровать заправь за собой, и дверь захлопни.

Забрав завтрак, который почему-то есть совсем не хотелось, спустился вниз, где уже полным ходом шёл съёмочный процесс.

За следующие несколько дней мы продвинулись очень значительно по всем фронтам. Новые ролики скачивались куда больше, что уже окупили ту цифру, которая была в балансе на старте. Француз пил ещё больше, и всё меньше появлялся в студии. Оператор вышел на самостоятельный процесс, ну почти, если не считать, что мы почти все его самостоятельные съёмки обсуждали через wats’app.

В пятницу Олег снова вызвал нас с Настей, и опять нарядил на несколько тысяч евро каждого, отчего возникает ощущение ряженой марионетки в одёжке из золотой парчи с пайетками и мишурой. Конечно, мы были одеты стильно и дорого, без блестящей атрибутики, но ощущения ряженого клоуна не покидало. Укачав в ауди с низкой посадкой, к клубу мы добрались молчаливые и отрешённые.

— Пожалуйста, разыграй образ девственной и неискушённой студентки Оксфорда. — Шепнул ей, преследуя свои цели. Она усмехнулась, метнув ироничный взгляд искоса.

— Кто жертва? — Шепнула почти только губами. На каблуках она была на полголовы выше меня.

— Всё. Ты должна покорить их всех.

Она рассмеялась, чем заставила обернуться продюсера.

Вечер пошёл по заданной колее. Насте несколько раз предложили «покурить», она отказывалась, с эмоцией, так, будто ей предложили отрезать руку.

Молодец. Зачёт.

Томас после второго отказа, явно обратил на неё внимание, проговорив рядом стоящему парню что-то на немецком, не дав мне понять реакцию.