Без суда и следствия
Шрифт:
— Он знает, что ты ее прячешь…
От посыпавшихся на нее ударов мне стало нехорошо.
— Ты сказала ему, что она у меня? Ты, сука?! Ты?!Несмотря на побои, она продолжала хрипеть:
— Он знает… Он знает: ты прячешь ее, чтоб расправиться с ним, потому что он ее ищет. Она найдет убийцу… Все же было понятно с самого начала… Ты же специально меня к ней послал… Она хорошая, лучше, чем вы все…
Он бил ее до тех пор, пока хрипение не смолкло, потом выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью. Они говорили обо мне. Обо мне и Филядине. Я выползла из своего шкафа и подошла к ней. Несмотря на большую потерю крови, она была
— Уходи, он придет. Уходи скорее…
— Я могу помочь?
— Нет, уходи… быстрее…
Потом она назвала мне имя убийцы. Выходя из квартиры, я слышала, как она шепчет его мне вслед.
Забегая вперед, скажу, что Вика умерла ровно через три месяца от передозировки наркотиков. Ей было двадцать пять лет. Обнаружили ее в ванной соседи. Следствие квалифицировало смерть от несчастного случая, хотя на самом деле это было самоубийство. Я знаю. Я больше не держу на нее зла.
Глава 10
Приближался конец. Я знала, кто убийца, и знала, почему он это сделал. Знала, что Андрей не был виновен. В темноте и неясности оставался самый главный вопрос: что же мне делать дальше? И куда идти? Воскреснуть из мертвых и поднять шум в прессе? Я утешала себя мыслью, что впереди осталось не так много тупиков, которые мне следует пройти. А пока я возвращалась в подвал.
Ночь была совершенно безлунной. Войдя во двор, я вдруг почувствовала что-то удивительно тревожное в окружающей обстановке. Ярко светились окна домов. Я видела крышу над входом в подвальчик. Все было как прежде — только щемящее чувство опасности возрастало и вскоре заставило меня окончательно Замереть, будто прирасти к земле. Я принялась осматриваться по сторонам. Говорят, в минуту смертельной опасности в душе человека просыпается шестое чувство — инстинкт самосохранения. Где-то здесь, в этом дворе, ждала меня смерть. Подворотни были освещены лампочками — спрятаться в них было невозможно, и вдруг меня осенило — свет! Из маленького окошка подвала вровень с землей бил сноп ослепительного, яркого света! И это в то время, когда Сикоров всеми правдами и неправдами запрещал мне зажигать по вечерам свет, не заложив картонкой окно так, чтоб наружу не пробивалась ни одна полоска. В то время, когда в подвале никого не должно быть, потому что Нонка ушла днем, Сикоров приходит только утром, а ключ лежит в левом кармане моей куртки! Сикоров никогда не приходил в такое время.
Я быстро метнулась к освещенному пролету близлежащего парадного. Все же я заметила внутри подвала мужскую тень, буквально через несколько секунд тень исчезла. Я решила посмотреть, кто находится внутри. Стараясь двигаться бесшумно, я выползла из подворотни и, прижимаясь к стене дома (к счастью, с этой стороны стенки не было окон), медленно поползла к лестнице, ведущей к двери подвала. Спустилась на ступеньки. Донеслись мужские голоса — их я узнала. Это были Сикоров и Филядин. Необходимо было проникнуть внутрь, чтобы услышать, о чем они говорят. Замок на двери был заперт. Следовало срочно что-то придумать. Они не собирались спешить, потому что ждали меня.
С треском распахнулось стекло — чья-то рука открыла форточку. В полосу света, отбрасываемого подвальным окном, вошла пятнистая кошка. Я позвала «кис-кис», и она подошла ко мне. Дальше все произошло мгновенно — я ушла с лестницы, взяла на руки кошку, потом схватила несчастное животное за лапу и, размахнувшись, швырнула ее в форточку и в ту же секунду бросилась обратно в подворотню. Эффект был потрясающий! Животное издало дикий вопль, но два моих противника перепугались гораздо больше кошки: я услышала, как опрокинулись стулья, потом распахнулась дверь настежь, первым выскочил Сикоров, выбросивший из подвала кошку (животное затрусило обиженной трусцой), за ним — Филядин с пистолетом в руке, и оба бросились в подъезд. Нескольких секунд мне хватило, чтобы заскочить внутрь и спрятаться в туалете, закрывшись изнутри на задвижку.
Вернувшись обратно, Филядин громко выругался.
— Кошка просто упала с карниза, — сказал Сикоров.
Они уселись на диван и закурили (я почувствовала сигаретный дым). Из моего убежища все прекрасно было видно и слышно.
— Если ты, сука… — Я услышала голос Филядина.
— Заткнись! Ты мог ее повесить, подстрелить, утопить, сжечь живьем, если б не был таким кретином! Так что нечего из меня делать крайнего!
— Откуда я мог знать, что она у тебя?
— Надо было догадаться!
— Кто мог знать, что она приползет к тебе, идиотка?
— Она позвонила.
— Где твоя корова?
— Нонка? Ты что, не помнишь? Ты ж ей сам сказал…
— Да, я вспомнил. Если Каюнова не явится, я тебя сам зарежу.
— Ублюдок! Ты мог ее убить!
— Мне не нужно было ее убивать! Ты, дерьмо, сколько я могу объяснять? Я хотел знать, на кого она выведет!
— И что, узнал, кто прибил тех недоносков?
— Допустим!
— А раньше не знал!
— Заткнись, мразь!
На несколько минут в комнате наступило молчание. Нарушил его Сикоров невыносимым умоляющим тоном:
— Но мы же договорились, да? Я же первый тебе позвонил! Когда она стала выходить на улицу — Нонка мне рассказала, — я начал психовать и позвонил тебе.
— Следовало бы раньше!
— Но я же отвез ее сюда специально, чтоб ты меня прикрыл! Насчет «Парадиза» и наркотиков…
— Твоя дешевка-наркоманка первая пасть развяжет.
— Нет! Она будет молчать! Это твердо, с гарантиями!
— Ты ее что, прибил?
— Нет, ну что ты, конечно, нет, как я мог…
— Что ты сопли распустил! Я тебе все обещал — значит, так и будет. Если Каюнова уже успела поднять базар…
— Нет, не успела!
— Я тебя от всего отмазываю! Понял? В обмен на Каюнову! Но ее пока здесь нет.
— Она придет. Только вот она пасть раскроет…
— Замолчит — можешь быть уверен. Если и твоя подстилка молчать будет, все закончится хорошо. Мыс тобой уже сто лет знакомы. Какие тут могут быть счеты… А ты дурак: Каюнова — красивая телка!
— Она ж сдвинутая на своем психе. Терпеть таких не могу! Снаружи — все как у бабы, внутри — мужик в юбке. Да еще какой мужик! Тебе, кстати, такие нравятся.
— У меня есть ее сестрица, она дура, а с дурами легко. Запомни это на будущее, сынок. Чтобы управиться с такой дрянью, надо быть либо роботом, либо оставить на ее роже парочку хороших шрамов. Да и то вряд ли. Кстати, который час?
— Не психуй, скоро придет. Куда ей еще ползти, увидит свет в окне, подумает, что Нонка вернулась. Больше никуда она не пойдет. Дома — менты, к сестре — тебя боится. Друзей у нее нет.