Без вести...
Шрифт:
— Слушай, а ведь наша песня спета.
— Как так? Думай, чего брешешь...
— Здесь ресторанчик есть, «Кавказский» называется. Пойдем, посидим.
Виктор согласился, но с явным недоверием.
За столом Огарков сказал:
— Понимаешь, есть закон: тех, кто приходят с повинной, не карают.
— Ты что-то хорошо стал знать законы. Может, побывал уже там?
«Сказать или не сказать? — мелькнуло в голове Николая, — Может быть, позже... Черт его знает, как отнесется...»
— Побывал, — все же честно признался Огарков.
— Что же ты тогда голову мне крутишь?
Видно и он думал все это время, терзался... Нужен был только толчок.
...Через две недели Николай Огарков и Виктор Каштанов выступали перед советскими и иностранными журналистами. Их, понятно, засыпали вопросами. О чем только не спрашивали?!
— Какие вы получали задания от мистера Кларка, господин Огарков?
Николай даже вздрогнул от неожиданности: голос и акцент журналиста напомнили ему голос американца, обучавшего его шпионскому ремеслу.
— Мы должны были собрать сведения о предприятиях атомной промышленности.
— Каким образом вы должны были это сделать?
— Выяснить местонахождение... Побывать там, завести знакомых, осторожно расспрашивать их, собрать пробы земли, воды, листьев с деревьев.
— Вы уверены, господин Огарков, — не унимался тот же голос, — что мистер Кларк действительно американец?
— Да, видел его в форме американского офицера.
— Скажите, товарищ Огарков, вас снабдили подлинными советскими документами или поддельными?
— Нам говорили, что документы подлинные, а оказались фальшивые.
— Скажите, товарищ Каштанов, а еще какие задания вы получили?
— Приказано было собрать образцы советских документов. Разузнать в деталях, как живут, как ведут себя в быту крупные партийные и советские работники и военнослужащие. Эти сведения американская разведка использовала бы для клеветнических провокационных целей.
— Скажите, товарищ Огарков, вы по доброй воле, по убеждению пошли на службу в американскую разведку?
— Нет.
— Чем вы можете подтвердить, господин Огарков, это свое заявление?
— Еще в разведшколе склонял других агентов, обучавшихся вместе со мною, к явке с повинной, если нас забросят в Советский Союз. Это может подтвердить мой товарищ. — Николай кивнул в сторону Виктора.
— Я подтверждаю. Меня Огарков еще там убеждал, что надо прийти с повинной. Такие беседы он вел и с Игнатием, и с другими агентами.
— Скажите, товарищ Огарков, как вы относитесь к образу жизни в так называемом «свободном мире»?
— Честному человеку невозможно привыкнуть к той жизни. Как волки живут. Человек человеку враг — вот их закон.
— А вы, товарищ Каштанов?
— Все так и есть. Наши соотечественники несчастны на чужбине. Они своей судьбе не хозяева. Ими распоряжаются всякие мистеры кларки, господа гаремские, враги, одним словом.
На следующий день «Литературная газета» напечатала отчет о пресс-конференции. Николай и Виктор впервые в жизни увидели себя на газетной полосе.
Григория Кузьмина похоронили на русском кладбище в окрестностях Сан-Франциско с соблюдением русских обычаев. На могиле поставили березовый крест.
Смерть Григория окончательно укрепила решимость Каргапольцева возвратиться на родину. Он понимал, что объяснение с Эллой, с Леонтием Архиповичем будет трудным, он же у них в доме как свой человек. И любовь Эллы... Да и он к ней искренне привязался. Что-то, правда, мешало ему полюбить ее страстно и преданно. Может быть, постоянная думка о Гуте?
Каргапольцев все же решил, что самое правильное будет вернуться на родину вместе с Эллой. А может быть, даже и с ее отцом.
Вскоре он получил совсем нежданное уведомление почтового ведомства. Долго крутил в руках бумагу, напечатанную в типографии по-английски. Пошел за помощью к Хитту. Леонтий Архипович перевел, смысл был такой: в почтовом управлении имеется незапечатанный почтовый материал на имя Каргапольцева из иностранного государства. В соответствии с законом 87-793 определено, что этот материал представляет собой коммунистическую политическую пропаганду. Он не может быть передан адресату, если тот не подписался на него. В общем, надо известить почту, что не хочешь получить этот самый «материал» и он будет уничтожен. А при желании можно и получить...
Совершенно непонятная штука! Но все равно, это ведь весточка с родины! Иннокентий живенько собрался и поехал на почту.
Ну и удивился же он, когда на почте ему протянули «Литературную газету»! Развернул и увидел отчет о пресс-конференции в Москве, фотографию Николая и еще какого-то парня. Потом оказалось, что это Виктор Каштанов.
Иннокентий принялся читать отчет. Смеялся и плакал, не хоронясь и никого не стыдясь. «Так, так, молодцы!» — не в силах сдержаться, повторял Иннокентий: «Правильно, молодцы!»
На ферму он вернулся возбужденным, взволнованным. Тут же обо всем рассказал Леонтию Архиповичу. Тот отозвался неожиданно сдержанно:
— Тяжело мне, Кеша, расставаться с тобой: думал переложить хозяйство на твои плечи. Как видно, получилась осечка. Отговаривать не буду, поезжай...
Они шли по обочине дороги. Хитт говорил медленно, не поднимая глаз.
— Езжай, Кеша, здесь погибнешь.
— А может, вместе поедем, Леонтий Архипович?
— Нет, Кеша, мне ехать поздно. Дерево пересаживают, пока оно молодое. Старое трогать нельзя: оно погибнет. Да и кому я нужен там, — Хитт безнадежно махнул рукой
— Вместе будем жить, одной семьей.
— Спасибо за доброе слово. Но слишком глубоко я пустил корни здесь... А тебя не держу, хоть и больно мне, ты ведь сам понимаешь... Теперь могу признаться: ферма дышит на ладан. Долги за удобрения, за машины, за семена — всего хозяйства не хватит расплатиться. Говорят, на американской территории не было войны чуть ли не сто лет. — Хитт усмехнулся. — Неправда это. Здесь постоянная война и люди гибнут, тысячи людей. Вот здесь сплошь были фермы. Где они? Разорились. Землю скупили те, у кого толстый карман. Фермеры со своими семьями кочуют по Штатам в поисках счастья. Ты знаешь цену этого счастья. Вон Григорий хлебнул его полной мерой... И еще один секрет открою тебе. Ты попал на заметку. Создаются специальные войска, тебя хотят туда затянуть.