Безбожный паладин
Шрифт:
Позднее, происшествие на рынке рабов назовут Кровавой резней. Или Днем страшного суда. А может, наоборот, постараются забыть, стереть из истории этот злополучный день для всех людей, занимавшихся работорговлей и оказавшихся поблизости. Но это будет позже. Если вообще останутся выжившие, способные дожить до старости, чтобы передавать эту чудовищную историю внукам и правнукам. «Дедушка! Дедушка! Расскажи! Что случилось в тот день на площади Работорговцев? — Ох, внучата. Что сказать... Поймал нас всех Избранный и предложил выбор: закапывать друг друга или он нас в задницу трахнет. — И что дедушка? Что дальше было? — Кхе-кхе, внучата... Закопали меня!»..
Шутки шутками, но я не
— АРМАГГЕДЕЦ! — кричу я, вздымая одну руку к небу, а другую направляя на самый центр собравшихся. Небо мгновенно затягивает черными тучами, из которых бьют молнии. Одна, самая мощная, внезапно бьет в толпу, заставляя их кричать от боли и шока, и скачет по остальным, мгновенно превращая людей в кучки пепла. Несколько секунд — и на площади остается лишь Али-паша, которому я приготовил отдельное место в шоу.
— Все! Возьми все! Рабов, деньги, наложниц! Я отдам все! — тряся жирными подбородками, восклицает тот, пока я успокаиваю трясущихся эльфиек. Он пытается сбежать, но тут же проваливается по колено в жидкую грязь, которая мгновенно застывает, удерживая его на месте. Тут же поднимается дикий шум: рабы в клетках оживают, поняв, что на их глазах вершится месть, о которой они раньше могли только мечтать. Особо свирепые трясут прутья, умоляя выпустить их, чтобы присоединиться к разгрому. Кричат уцелевшие, избежавшие атаки молний. Разбегаясь в разные стороны. Они пытаются спрятаться или просто сбежать в город. Ухмыляюсь. Напрасно. Я заранее окружил всю площадь линией, по которой сейчас бьет огненное пламя в три человеческих роста. Пытаться пересечь его бесполезно — температура горения столь высока, что мгновенно добела раскаливает железный прут. С удовлетворением слышу новые крики ужаса тех, кто успел добраться до огня. Лишь тогда, игнорируя Али-пашу, подхожу к клеткам. Самого хозяина рынка предусмотрительно закрываю воздушным щитом, чтобы бывшие заключенные не даровали ему легкую смерть.
Из первых клеток на меня смотрят орки, мужчины и женщины хумансов, крепкие на вид эльфы, сгорбленные цверги, и прочие разумные, чьи тела не затронуты шрамами и отметинами, нанесенными надсмотрщиками. Оно и понятно — вероятные покупатели должны в первую очередь смотреть на хороший товар. А «залежалый и низкокачественный» работорговцы сбудут куда угодно. Не заморачиваясь поиском ключей, перерубаю катаной толстенные дужки висячих замков вместе с запорами, распахивая дверцы клетей. Громилы выходят, слегка кланяясь в знак уважения. Некоторые бегут на площадь, подбирая валяющееся оружие бывших хозяев, другие мчатся к остальным заключенным, тряся и расшатывая прутья, стараясь высвободить родных и близких.
Сильно воняет горелым мясом. Это сладковатый тошнотворный аромат проникает даже сквозь влажный платок, который Масяна заботливо цепляет мне на лицо. Рядом раздается дикий крик, словно кому-то воткнули нож в ребро:
— Выпусти меня! Пожалуйста! Бездной клянусь, что стану твоим глазом во Тьме! Выпусти и дай мне клинок! Во имя Шадль-Аггурата, который видит, молю — освободи меня!
В прутья клетки вцепилась остроухая девушка с необычными серебряными волосами и странной, переливающейся на солнце, кожей. Из одежды у нее лишь клочки тканей, слегка прикрывающие сокровенные места. Она яростно трясет дверку, на которой висит амбарный замок. Вижу, что пленница также скована по рукам и ногам. Когда я замахиваюсь катаной, мою руку внезапно перехватывает один из проходящих мимо орков.
— Сначала подумай, стоит ли она того?! — предупреждающе рычит он. — Она же из ордена Отверженных! Дроу из секты Детей Бездны!
— Первый раз слышу, — устало отвечаю ему. — Кто это такие? Они поклоняются Хаосу?
— Нет, — орк машет лапой, проходя дальше. — Они сами по себе. Но, если выпустишь, следи за ней в оба! Дроу опасны и непредсказуемы! Присмотрись к ее коже!
— Не слушай зеленомордого! — восклицает девица. — Выпусти! Выпусти меня! Клянусь Йоб-Ниггуратом, я буду должна тебе, хуманс! Они ответят за то, что сделали с дочерью Безликого!
Подхожу ближе, чувствуя на затылке дыхание предусмотрительной куноичи. Несмотря ни на что, девушка пребывает в постоянной боеготовности. Когда мое лицо оказывается почти напротив ее, вздрагиваю от изумления: татуировки, которыми покрыта темная кожа девушки, не переливаются на солнце! Они как живые, медленно переползают с места на место, поблескивая разводами. Стоит только приглядеться поближе на загадочные рисунки, как...
Ба-бац! Куноичи заряжает мне мощную оплеуху, от которой я отлетаю к другой клетке.
— Ты че?! — кричу на нее.
— Нельзя долго смотреть! — резко возражает она. — Ты что? Совсем дурак? Вообще ничего не слышал про Детей Ночи?!
— Выпустите! — не унимается сереброволосая темнокожая эльфийка. — Заклинаю Бездной!
— Да к дьяволу все эти предрассудки! — вспыхиваю я, одним взмахом перерубая запор. — Не чувствую в ней Зла, а ее вера меня не волнует! Ее бы продали и издевались точно также, как и над любой рабыней!
Пленница выскакивает из тюрьмы, с удовольствием подставляя лицо солнечным лучам, с хрустом потягивается и неожиданно хлопает меня по плечу.
— Мне нравится ход твоих рассуждений, малыш! Клянусь бездной, как выпущу кишки своим мучителям, обязательно разыщу тебя! Эй, зеленомордые! Оставьте и мне кусочек плоти!
Выкрикнув что-то вроде боевого клича, она бросается на площадь, на бегу подхватывая лежащий в пыли топорик и уносится вдаль, скрываясь за клетками. Я же иду дальше, освобождая новых и новых пленников. Их сотни. Некоторые тюрьмы уже разломаны на кусочки и возле них радостно плачут бывшие рабы, обнимаясь с родными, которых уже считали потерянными навсегда. Но остальные закрыты наглухо, а те, кто успел освободиться, в растерянности крутятся возле них, не зная, чем отпереть запоры. Далеко не все железо способно потягаться с металлом замков.
— Масяна, вернись на площадь, поспрашивай Пашу насчет ключей, — прошу девушку. Кивнув, та мгновенно исчезает из виду. За нее можно не беспокоиться, а вот большинство клеток скоро лишится своих пленников. Продолжаю срезать замки, мельком оглядывая заключенных. Большинство из них не нуждаются в моей помощи. Это практически здоровые, откормленные разумные разных рас, видов и половых принадлежностей. Все они, даже гномы и люди приносят благодарность за избавление и наскоро выходят искать родных. Удивительно и страшно сколько же тут насильно разлученных друг с другом существ... Тем не менее, я только начал, а ведь дальше клетки в самом буквальном смысле стоят друг на друге, возвышаясь даже до трехэтажного уровня! Чем дальше, тем тошнотворнее становится вонь немытых тел, и экскрементов. Должно быть, работорговцам критически не хватало рабочих рук, чтобы уследить за всеми рабами. Многие из них лежат, почти не обращая внимания на происходящее, но я все еще вижу в них признаки жизни.