Безликий
Шрифт:
— Но вы же велеар, разве вы не сможете сделать исключение?
И ты научишься проглатывать отказы.
— Нет. Ваш брат около года правил в Валласе. Вы знаете, сколько валласаров были убиты, растерзаны и проданы за время его правления? Народ ненавидит его так же сильно, как и вашего отца. Максимум что я могу сделать — это сжечь его тело в погребальне для больных проказой и принести вам его прах.
Она снова отвернулась к окну. Положила тонкие руки на грязный подоконник, и я позавидовал проклятому ржавому металлу.
— Хорошо, пусть так. Хотя бы так. И снимите этих несчастных с виселиц и кольев.
— Тела будут висеть ровно столько, пока не начнут разлагаться и их не
— Так какие из моих просьб вы готовы выполнять, если на каждую из них вы ответили отказом? — пальцы сильно сжали металл, и костяшки побелели.
Я подошел к ней сзади и, стиснув челюсти смотрел на её волосы, все такие же великолепные, невыносимо великолепные. Какими длинными стали за эти годы, вьются почти до самого пола. И опять это дикое желание впиться в них пальцами, гладить, перебирать, ласкать. Сжать ее плечи и, резко развернув к себе, дико целовать губы. И пусть мои собственные обуглятся к Саанану. Просто почувствовать её…за столько проклятых лет. Когда я смогу прикоснуться к ней, меня разорвет от наслаждения и горечи на ошметки. Провел пальцами над ее волосами, в миллиметрах, не прикасаясь…но я помнил, какие они на ощупь, волосы цвета моей одержимости…волосы цвета смерти моей семьи, волосы цвета адского счастья. Я искал их годами. Каждый проклятый день я думал о них… видел во всем. В каждой девке, стонущей подо мной, я искал её, а сейчас, когда нашел, уже не отпущу. Буду держать за эти самые волосы или сдеру вместе с кожей, но не отпущу.
— Просите все, что не затрагивает интересы моего народа. Драгоценности, меха, ткани, любые подарки. Красное золото, голубые камни из обледенелого Линаса.
И в этот момент она сама резко повернулась ко мне, а я одернул руку.
— А чтоб вы сдохли, можно попросить? Хотя… это ведь затронет интересы вашего народа. Жаль…очень жаль.
Триумф сменился ядовитой горечью, потому что в её глазах было столько ненависти, сколько я не видел даже в глазах моих врагов, которым выдирал сердца и отрезал головы. Сучка не понимает, что торгуется со мной за свою собственную жизнь. Только она ищет смерти, а я не даю ей умереть. И не дам.
— Да. Вы можете просить. У вашего Иллина. Вдруг он вас услышит и исполнит ваши мечты. Но какая досада, вы кажется сказали, что не верите в него?
— Ради этого я готова поверить во что угодно. Даже в Саанана.
— У вас будут долгие годы для выбора нужной молитвы. А сейчас вас отведут в ваши покои и начнут готовить к венчанию. Завтра вы станете моей женой Одейя Вийяр.
— Вашей вещью, вы хотели сказать. Вашим орудием мести моему отцу. Вашей подстилкой, только с разрешения закона, чтобы спасти ваши шкуры от гнева Ода Первого. Потому что вы слишком слабы против него. Валлаские псы боятся лассарского льва, не так ли? Надеюсь, что яд из моего тела не исчезнет, когда проклятый предатель-астрель срежет с меня метку Иллина, и вы не сможете прикоснуться ко мне.
На мгновение перед глазами появилась красная пелена. Я забыл, кто она…Напомнила. Минута очарования исчезла, и внутри снова заклокотала ненависть. Я усмехнулся и наклонился к ее лицу.
— А еще моей женщиной, матерью моих детей и велеарой Валласа. Немало в обмен на сомнительное счастье сочетаться браком с лассаркой.
Наклонился еще ниже, сатанея от её запаха и участившегося дыхания:
— И да — моей вещью, моей собственностью. Мне не помешает яд в вашем теле, если я захочу вас взять. Но вы и об этом можете молиться, пока я буду иметь вас снова и снова, распластанную подо мной. Мою. Вы можете орать от наслаждения ваши
Вздернула подбородок и посмотрела прямо мне в глаза.
— Я никогда вам не покорюсь. Запомните — НИКОГДА. Читайте по слогам или запишите где-нибудь. Никогда не стану вещью. Так что, согласна, ваше счастье весьма сомнительно, Даал. Вы выбрали в жены женщину, которая желает вам смерти.
Я прищелкнул языком и приподнял ее подбородок еще выше кончиком пальца в перчатке.
— Это был правильный выбор. Поверьте, я не совершаю необдуманных поступков. Впрочем, это и ваш выбор тоже.
— У меня его не было, — сказала с горечью, и на дне глаз снова блеснули слезы, — Я бы лучше перерезала себе горло.
— Неужели? Так что вам мешало отказаться? Разве не желание остаться в живых?
— Нет. Желание, чтобы из-за меня не страдали мои люди. Я их привела сюда, и я за них отвечаю. Но я вам обещаю: когда-нибудь один из нас с вами обязательно сдохнет. Слово Одейи Вийяр.
— Завтра у вас не будет даже этой фамилии. Вы станете десой Даал. А насчет того, кто из нас сдохнет, решать буду я.
Опустил взгляд на её губы и резко прижал девушку к стене, от неожиданности она вцепилась мне в плечи, глядя расширенными от ужаса глазами. И все завертелось внутри. К Саанану её реальность, где она что-то из себя представляла и имела право голоса. Здесь она никто. Все стерлось. Она запомнит этот момент на всю жизнь. Потом будут другие, когда я покажу ей, кто она, и кто я, но этот она запомнит.
Не удержался, провел пальцами по её губам.
— Прежде всего покорность, — хрипло, продолжая трогать, ласкать её рот, оттягивая губу вниз, глядя на ровные зубы, на десна, мечтая вылизывать их языком, погружать его глубже, переплетать с ее языком.
— Не смейте, — а я смотрел, как двигаются её губы, и внутри меня все переворачивалось. То самое темное волчье, звериное, лишающее контроля. Эти губы… везде на моем теле. Она помнит мой вкус? Помнит вкус моего оргазма у нее во рту? Помнит, как этими губами…Проклятье!
Рука скользнула в карман, и другой я рывком сжал горло Одейи, одновременно с этим доставая платок, одним взмахом разворачивая и прижимая к ее губам… а потом жадно в них, через материю, удерживая девушку за шею. Замычала, пытаясь вырваться, но я сжал сильнее пальцы и еле сдержал стон от этого прикосновения. Вкусно…даже так. Через проклятый платок вкусно. По телу прошла волна. Я кусал её губы: верхнюю, нижнюю, и с трудом сдерживал стоны дичайшего удовольствия. Пока не почувствовал, как она оседает в моих руках, и тут же разжал пальцы. Посмотрел ей в глаза…Лучше бы не смотрел — там не просто отвращение, а шок от ненависти и презрения. Полоснула по сердцу. Я думал, уже не возьмет ничем. Время закалило. Шрамы дубовые стали. Ан нет. Режет, входит, как по маслу, взгляд этот. Она сползала по стене, а я уже шел к выходу, пряча платок в карман и посылая ей и себе проклятия.
Когда я выходил из клетки она вдруг крикнула мне вдогонку.
— Моран. Моя служанка. Я хочу, чтобы она была со мной.
Ничего не ответил, вышел из темницы на воздух и только сейчас почувствовал облегчение и вместе с тем всё такую же глухую ярость. Она не покорилась война только начинается. И я боюсь того, что с ней может сделать мой волк. Он будет её убивать и меня вместе с ней.
На площади собралась толпа, сужающийся круг, оттесняющий стражу все ближе и ближе к темницам, грозящий сломать железные двери и хлынуть потоком в подвалы, линчуя тех, кто ждали там своей участи.