Безнадежные войны
Шрифт:
В конце восьмидесятых, посоветовавшись с Бартовом, я сообщил в цензуру, что мы больше не заинтересованы в использовании цензуры на переписку. Я не сожалею об использовании цензуры. Это было характерно для того периода и соответствовало нормам, которые действовали в Израиле с самого его основания.
К концу восьмидесятых необходимо было высылать десятки тысяч вызовов в месяц. Чем больше вызовов отправлялось советским евреям, тем больше приходило новых запросов на вызов. Получившие вызов евреи моментально подавали на выезд. Давление на ОВИРы росло. Количество выезжающих отражало, кроме всего прочего, количество подавших просьбы на вызов. Было ясно, что мы не сможем справиться со все возрастающим количеством вызовов, если продолжим работать по-старому, вручную. Было необходимо срочно изменить форму вызовов и внести несколько технических корректив. Я подготовил предложение об изменениях. Мы подали его на утверждение в Министерство юстиции. Там нам пошли навстречу, утверждение было получено практически сразу. По сути, мы подготовили новый документ, который позволил сократить число заполняемых анкет и отменял необходимость в нотариальном заверении и, самое главное, в личной подписи человека, от чьего имени высылается вызов. Проблему компьютеризации базы данных советских евреев, которая ранее хранилась в бумажной картотеке, мы успели решить еще раньше. Уже в конце семидесятых Иосиф Мелер, предвидя развитие событий, организовал компьютеризацию отдела Советского Союза под контролем и профессиональным руководством компьютерного отдела другой организации.
По возвращении из Вены меня назначили, в дополнение ко всему, ответственным за компьютерную систему и ее дальнейшую разработку. Очень быстро я договорился с представителями другой организации, что в отличие от принятого ранее порядка теперь они будут исключительно консультантами, а мы будем самостоятельно управлять системой. Однако оказалось, что для ввода данных в систему нам нужно несколько десятков работников, и тут мы наткнулись на глухую стену. Государство Израиль не желало финансировать дополнительные ставки стоимостью всего в сотни тысяч долларов в год. Нам пришлось изыскивать средства из внешних источников. До шестидесятых годов «Натив», как и ряд других служб, финансировался не из бюджета государства. Сотрудники «Натива», как и некоторые другие, даже не числились госслужащими. Только после Шестидневной войны государство стало частично финансировать эти учреждения, включая «Натив», наряду со средствами, поступающими из внешних источников. 50 % бюджета «Натива» поступали от Еврейского Агентства, 50 % из госбюджета. В середине восьмидесятых министр финансов Ицхак Модаи постановил, что весь бюджет «Натива» будет финансироваться государством. Однако выделяемый бюджет покрывал только текущие расходы – содержание офиса и зарплату для сотрудников. На конкретную деятельность никогда не выделялись деньги, поэтому она финансировались из внешних источников. Поскольку выхода не было, то и в этот раз для ввода данных в компьютер мы изыскали средства вне государственного бюджета.
28
Одним из самых успешных проектов, созданных Арье Кролем, было использование в наших целях Международной книжной ярмарки в Советском Союзе, которая проходила раз в два года в Москве. Кроль всегда составлял и готовил для ярмарки израильскую делегацию, одну из самых больших и хорошо подготовленных на этой выставке. На ярмарку посылались в качестве представителей успешные в области культурной или литературной деятельности израильтяне, которые привозили с собой огромное количество материалов для передачи евреям и активистам. К книжной ярмарке, которая должна была состояться осенью 1987 года, когда я уже отвечал за всю нашу деятельность в СССР, включая и ярмарку, я решил пересмотреть заново все планы. Я установил правило: мы делаем все до грани, установленной советскими властями, а потом переходим эту грань до предела их терпения. Принцип был – действовать, а если советские власти будут препятствовать, стоять на своем и давить до достижения поставленной цели, хотя бы частично, пытаться сделать то, чего советские власти никогда раньше не разрешали. На инструктаже перед поездкой я требовал от членов делегации более активных и демонстративных действий. Например, я спросил членов делегации, правда ли, что в прошлом религиозные евреи должны были прятать ермолки под головными уборами. Когда они это подтвердили, я им запретил прятать ермолки. Я дал указание, чтобы все религиозные члены делегации демонстративно носили их, показывая всем, что они израильтяне и не боятся никаких провокаций властей. Они удивились, но указание выполнили.
Я решил использовать на ярмарке новые средства: компьютеры, видеосистемы, кинопроекторы, а также распорядился подготовить пропагандистский фильм об Израиле на русском языке. Большинство членов делегации засомневались. «С чего вдруг требовать у советских властей разрешения демонстрировать фильмы на книжной ярмарке?» Мой ответ был: «Они не спросят, они все понимают. А формальную причину мы всегда найдем». Так и произошло. При подготовке фильма я потребовал, чтобы в нем был показан современный Израиль, не пустыня, не кибуц и не коровники, потому что в СССР никто не мечтает, чтобы дети стали колхозниками. Фильм вышел отличным и просто потряс тысячи евреев, которые смотрели его каждый день на выставке. Мы установили вокруг павильона огромные экраны, и на них постоянно демонстрировались наши фильмы в дни работы павильона. Количество и разнообразие привезенных книг было беспрецедентным. Советские власти пытались воспрепятствовать раздаче карт Израиля, поскольку границы Израиля на них не соответствовали признанным Советским Союзом, но я приказал Роберту Зингеру, главе делегации, стоять на своем и не уступать. В конце концов за полчаса до открытия выставки советские власти сдались, и карты были внесены в Израильский павильон.
Как я уже упоминал, главой делегации был Роберт Зингер, молодой парень, назначенный мной, и это была его первая операция в «Нативе». Роберт был целеустремленным и творческим человеком и обладал отличными организационными способностями. Зингер приехал в Израиль ребенком из Черновцов в семидесятых годах. В 15 лет он уже окончил израильскую среднюю школу, в 21 год – университет и призвался в израильскую армию. «Умники» из военной контрразведки позволили ему служить только в армейской службе воспитания, а не в разведке, куда он хотел попасть. Однако и там Роберт добился большого успеха. Когда я его «перехватил», ему было всего 32 года, и он уже был начальником отдела воспитания Южного округа в звании подполковника. Я убедил его перейти в «Натив». Мне хотелось, чтобы он создал отдел пропаганды для работы среди евреев Советского Союза, ввел его в действие и руководил им. Я считал, что разъяснительная работа – важнейший элемент в нашей деятельности среди евреев СССР. Форма и содержание материала должны были вывести евреев из равновесия и привести их к решению выехать в Израиль, конечно, в соответствии с их ожиданиями. Я верил, что у Роберта Зингера есть все необходимые качества, чтобы справиться с этой новой и сложной задачей. Я рад, что не ошибся в Роберте, и он превзошел все мои ожидания. Зингер создал великолепную систему, лучшую из всех подобных, когда-либо созданных в Израиле, и в кратчайшие сроки просто завалил Советский Союз нашими материа-лами.
Операция Московская книжная ярмарка стала тяжелым боевым крещением, однако Роберт Зингер выдержал его с честью. Он руководил делегацией, занимался подготовкой материалов, в конечном счете поставленные цели были достигнуты. И не случайно эту ярмарку назвали «Шестидневной ярмаркой» по аналогии с Шестидневной войной. Тысячи евреев толпились возле павильона, расхватывали материалы и со слезами на глазах впервые в жизни смотрели на кадры фильма об Израиле. Это вызвало невероятное потрясение и дало сильный толчок к увеличению просьб о выезде из СССР. Все материалы, все оборудование, включая компьютеры, которые нам удалось ввезти в Москву, как это и было принято на предыдущих ярмарках в Москве, мы оставили еврейским активистам. На протяжении каждого дня ярмарки и после члены делегации выходили из нашего павильона с полными портфелями и сумками, исчезая в огромной Москве, встречались с евреями, чтобы передать им тонны материалов и оборудования. В считаные часы, в соответствии с заранее разработанным планом, все материалы были распределены, доходя до самых отдаленных уголков СССР. В принципе, мы делали все то же, что и на предыдущих ярмарках, но в этот раз мы рассчитали, что мы можем вести себя намного более дерзко и советские власти уступят из-за своей прогрессирующей слабости. Мы просто перешли без зазрения совести все допустимые границы, и это сработало.
Тем временем в правительстве произошла ротация. Его снова возглавил Ицхак Шамир, а Шимон Перес сменил его на посту министра иностранных дел. Я познакомился с Пересом еще в 1969 году, когда приехал в Израиль, и относился к нему с уважением. Тем не менее, были несколько моментов, которые вызывали у меня неудобство по отношению к нему. Например, я так и не смог смириться с тем фактом, что Перес не служил в армии. В период пребывания на посту министра иностранных дел Перес внес важнейший вклад в дело выезда евреев Советского Союза в Израиль, вряд ли полностью сознавая и понимая огромное значение принятых им решений. В тот период вокруг Переса образовалась великолепная группа. На мой взгляд, никогда в израильской политике не было подобного собрания таких способных, творческих и чрезвычайно трудоспособных молодых ребят, так называемых пиджаков: Йоси Бейлин, Нимрод Новик, Амнон Нойбах, Боаз Аппельбаум и Ури Савир. У них были очень удачные идеи, и им удавалось использовать положительные качества Переса, затушевывая его недостатки, иногда даже скрывая часть из них от общественности.
С назначением Шимона Переса министром иностранных дел в МИДе начали проводить совместные совещания с представителями министерства, разведывательного сообщества и специалистами из университетов. Мы участвовали в совещаниях, посвященных Советскому Союзу. Их целью было обсудить проблемы отношений между Израилем и Советским Союзом со всех точек зрения и определить принципы политики Израиля в отношении СССР. Эти обсуждения велись, как правило, Йоси Бейлином или Нимродом Новиком. На одном из таких обсуждений Перес сделал заявление, которое, в сущности, изменило политику Израиля в отношении Советского Союза и привело к выдающимся результатам. Впервые в истории государства Израиль Перес официально определил, что главным государственным интересом Израиля в отношениях с СССР являются советские евреи и их выезд в Израиль. На лицах сотрудников Министерства иностранных дел и кое-кого из разведывательного сообщества и научных деятелей я заметил недоумение и скрытое недовольство. Однако никто из них не посмел возразить министру иностранных дел, даже те, кто не был согласен с его точкой зрения. Сотрудники Министерства иностранных дел, за исключением нескольких праведников, не особенно старались, мягко говоря, проводить в жизнь объявленную министром политику.
У меня сложились особые отношения с Пересом и его командой. Для них было очень важно получить своевременную и правильную оценку ситуации в СССР. Было ясно, что именно «Натив», постоянно держащий руку на пульсе происходящего в Советском Союзе, благодаря многочисленным систематическим анализам поступающей информации, многолетней деятельности в этой области, благодаря неустанно накапливающемуся опыту и знаниям, был способен наилучшим образом оценить ситуацию. Другие организации не располагали собственными источниками информации и пользовались данными из зарубежных источников и их оценками. У них также не было специалистов, способных разобраться в проблемах советской действительности. В израильской армии, Моссаде и даже в Министерстве иностранных дел большинство специалистов не только не владели русским языком, но и не всегда работали только на этом направлении. Только у нас сформировалась профессиональная преемственность, были накоплены опыт и знания благодаря постоянному профессиональному и организационному усовершенствованию с 1951 года!
Как только все, что связано с СССР, попало под мою ответственность, я начал принимать и продвигать молодых выходцев из Советского Союза, обладающих знаниями и профессиональным опытом. Я пригласил на работу в «Натив» несколько бывших офицеров, которые знали, что собой представляет СССР. Они обладали совершенно другой организационной и профессиональной культурой, радикально отличающейся от принятой до тех пор в «Нативе». Таким образом, сложился многогранный коллектив, высокопрофессиональный, работающий, как единый отлаженный механизм. Этому коллективу удавалось использовать преимущества и нейтрализовать недостатки каждого отдельного сотрудника. Все было нацелено исключительно на Советский Союз и на советских евреев. Тем более что часть принятых мной сотрудников, офицеров Армии Израиля, таких как Рафик Пизов или Ханан Ахитов, еще в СССР, до приезда в Израиль, занимались подпольной сионистской деятельностью.