Безумие 2. Выдумка
Шрифт:
Глава 17
Я парализована от ужаса. Все мои желания избавить мир от Чешира испаряются в его присутствии. Его улыбку, вылепленную на лице гробовщицы нельзя ни с чем спутать. Проклятье тому, кто видел эту улыбку слишком много раз, незабываемые впечатления гарантируют пожизненные кошмары. - Чего ты от меня хочешь?
– Я выплевываю каждый слог на своем языке. Подобным способом я хотела замаскировать свой страх ,...может быть, кто-то курит кальян, как Пиллар, а я буду скрывать свои страхи. Пустяки. - Я тоже тебя люблю.
– Чешир вспыхивает ослепительной улыбкой, а затем делает долгую затяжку сигаретой. Я ощущаю себя муравьем, разглядывая его снизу. Он похож на возвышающуюся махину кошмаров. Инстинктивно, я выскальзываю из мешка и спрыгиваю с другой стороны стола. Чешир не двигается. Он наблюдает, как я ударяюсь левой коленкой и чуть не вывихиваю лодыжку. Я бегу по направлению к дальней лампочке, той самой, до которой я так и не дошла. Оказывается, она ведет к двойным металлическим дверям, ведущим наружу. Я хромаю, падаю и снова поднимаюсь. Остаток пути, я прыгаю, словно кролик. Чешир стоит спокойно. Я знаю это из-за запаха маффина. Он позади меня, затягивается сигаретой гробовщицы, наслаждается зрелищем. Я такая трусиха, убегая подобным образом. Я тянусь к тяжелым дверным ручкам. Не думаю, что я пока готова для Чешира. - Если не знаешь куда идти, любая дорога отведет тебя туда, - издевается Чешир за моей спиной. Я останавливаюсь, как вкопанная. Не знаю почему. Воспоминание о Льюисе Кэрролле в Викторианской Англии вспыхивает перед глазами. Оно подобно электрошоку. Болезненное, но эффективное. Оно пробуждает меня и избавляет от паутины страха. Я отпускаю ручку и разворачиваюсь лицом к Чеширу. Это то, что я должна была сделать. Мне не следовало убегать. Я здесь для того, чтобы поймать его, а не сбегать от него. Не знаю, к чему был сон о Кэрролле, но я знаю, что не хочу в конечном итоге сожалеть как и он. Не хочу, чтобы через неделю я сказала нечто вроде " Я не смогла их спасти". - Оу.
– Чешир облизывает пальцы. Кошачья привычка. Он стоит в проходе между двумя рядами трупов. Это очень забавно, но в зловещем смысле, наблюдать, как гробовщик искрится плохими намерениями.
– Значит, в конце концов, ты можешь оказаться Настоящей Алисой. Я становлюсь спиной к двери, морщусь и качаю головой, недоумевая, почему он говорит это. - Настоящая Алиса не убежала бы от меня, - объясняет он.
– Дверь все равно заперта. Но ты ведь не знала об этом, так?
– Он позвякивает брелком в руках.
– Кто-нибудь все еще может открыть дверь снаружи, но ведь никто не знает, что ты здесь, Алиса. - Откуда ты знаешь?
– Признаться честно, я в шоке, что дверь заперта. Не знаю, может, он врет мне. Быть может, он обманывает, что увидеть, как я попытаюсь снова открыть ее. Я не двигаюсь, стиснув кулаки. - Всем плевать на тебя, Алиса.
– Усмехается он.
– Ты знаешь об этом. С этим я поспорить не могу. Кажется, только Джеку не все равно. Где же он, когда он мне так нужен? - Ты всегда была такой, - продолжает он.
– Даже в книжках, ты была одинокой, быть может, чокнутой девчонкой, которая бродила по Стране Чудес.... да и то, может все это происходило лишь в твоем воображении.
– Он смеется, фыркает и усмехается, чертовски смущая меня своими словами.
– Ведь в книге у тебя никогда не было настоящего друга, помнишь? - Моя сестра ждала меня, когда я проснулась, - бормочу я, поникнув головой. Чешир бьет по больному месту в моей душе. Я не только чокнутая. Я еще и одинокая. Я понимаю это. Пора заканчивать с этим! - Твои сестры ненавидят тебя, Алиса. Они так сильно тебя ненавидят, что ни одна не потрудилась рассказать тебе детали того, как ты убила своих друзей. А твоя мать слишком слаба, чтобы защитить тебя.
– Он наслаждается этим.
– А твои друзья?
– Он тушит сигарету тяжеленной ножищей и потирает подбородок.
– Ах, да, ты же убила их. - Ты тоже одинок!
– Я делаю шаг вперед. Это выбивает его из колеи. Этого он не ожидал.
– Ты всегда был одинок, Чешир. Люди убили твоих родителей. Ты поклялся отомстить миру. Одинокий псих , которого никто не любит.
– Лицо гробовщицы напрягается. Я нажимаю сильнее.
– Даже в Стране Чудес всем на тебя плевать. Ты и твоя глупая ухмылочка; брошенный на кухне Герцогини, затем ты прячешься в лесу, появляешься и исчезаешь, пытаясь привлечь внимание к своему жалкому существованию своими цитатами о жизни. - Интересно.
– Он делает шаг вперед, приглядываясь к моему лицу.
– Расскажи больше. Это, правда, ты, Алиса? Я пожимаю плечами, затем поднимаю голову. - Почему это так важно, если я окажусь Настоящей Алисой? - О, это важно. Ты и понятия не имеешь.
– Он по-прежнему не отводит глаз, делая еще один осторожный шаг вперед.
– Меня озадачивает то, что ты ничего не помнишь. Любопытно почему. Что такого о тебе знает Пиллар, чего не знаю я? Кто ты такая, Алиса? Чешир приближается, ненависть всего мира сияет в его глазах.
Глава 18
– Мне и на тебя наплевать.
– Я делаю еще один шаг вперед, не зная, чем все это закончится. Неужели я первая нападу на кота? - Тогда на что же тебе НЕ наплевать?
– Его голос полон любопытства. - Чтобы ты прекратил убивать детей и начинять их головами арбузы по всей Англии. Он смеется. - Аккуратно выполненные преступления; признай, весьма артистично. Я чувствую отвращение. Не знаю, как я выгляжу, когда мне противно, но даже лицо больно. - Ты вообще знаешь, как трудно запихать голову в арбуз?
– Он до жути искренен.
– Никто больше не ценит искусство.
– Он закатывает глаза.
– Это все потому что я - кот?
– Волосатые пальцы гробовщицы превращаются в клыки, словно у Россомахи.
– Может, мне сменить имя на Д а Винчи или Пикассо, чтобы ты оценила мою работу? - Ты не хочешь, чтобы тебя кто-нибудь оценивал. Чем больше тебя ненавидят, тем больше тебе это нравится, - отвечаю я.
– Но, раз уж ты спросил, как на счет того, чтобы ты просто сдох? Мир просто обожает мертвых художников. - Тогда меня никогда не полюбят.
– Гробовщица приподнимает свою мясистую ручищу и машет ладонями в разные стороны.
– Потому что я не могу умереть.
– Он скромно улыбается на мою попытку унизить его.
– И убийства жирдяев не прекратятся. Настоящие убийства еще даже не начались.
– Она указывает на мертвые тела.
– Люди всего лишь пешки в этой Войне Страны Чудес. - Зачем убивать детей с излишним весом? - Боишься сказать "жирдяев".
– Усмехается она.
– Это политически некорректно? Или же суровая правда всегда некорректна? - Вау. Да у тебя зуб на "жирдяев". Мне не нравится, как это звучит на моем языке, но мне необходимо говорит на его безумном языке, чтобы читать между строк. - Ты поймешь, ЧТО я имею в виду, если выяснишь это, Нэнси Дрю.
– Она дышит на свои когти.
– Ты и твой курильщик кальянов Испектор Гаджет.
– Кажется, это до смерти его позабавило. - Если все дело в старой вражде между тобой и Пилларом... - Все не так, - перебивает она. - Если все дело в обиде, что ты затаил на человечество, прошу, вспомни, что все это произошло так давно.
– Я даже не знаю, что я творю, разговаривая с врагом. - Ничего не давно.
– Она по-прежнему разглядывает мое лицо, будто хочет обнаружить доказательства того, что я Настоящая Алиса. Я замечаю, как он/она пялится на мою шею.
– Ты хоть смотришь новости? Люди - говорящие мартышки, изможденные от своего варварского поведения спустя стольких лет эволюции. Они могут одеваться лучше, говорить красивей и изобретать крутые гаджеты. Они скажут, что войне предпочитают любовь, но все это чушь. Люди по-прежнему монстры. И всегда ими будут.
– Он замолкает и переводит дух, так и не найдя того, что искал во мне.
– Но опять же, моя вражда не имеет к Войне Страны Чудес никакого отношения. - Тогда зачем все это?
– Если Пиллар отказывается отвечать, стоит ли ожидать подобных подвигов от Чешира? - Если бы ты была Алисой, ты бы знала, - отвечает он.
– Прямо сейчас, мне необходимо продолжить устраивать тебе тесты, пока ты не докажешь что ты - это она. - Убивая детей?
– Не могу уловить смысл в его логике. - Все, что потребуется, - отвечает он.
– Кроме того, ты по-прежнему можешь минимализировать убийства, решив загадки.
– Он склоняет голову набок с еще одной ухмылкой.
– Подумай над этим, как в "Уловке - 22". Либо ты не решаешь загадку, и я позволю убийствам продолжаться; либо ты отгадываешь загадку, я узнаю, что ты - Алиса и мы начнем Войну Страны Чудес.
– Он почесывает подбородок когтями. - Да что ж ты за псих такой? - Довольно злобный, - усмехается гробовщица.
– Давай не будем тратить время, Алиса.
– Она начинает поглаживать когтями металлические инструменты на столах.
– Ты оказалась достаточно умной, чтобы найти послание с маффином, и гораздо умнее, чтобы понять, что все жертвы жирдяи.
– Он склоняет голову набок, когда я бросаю взгляд на молоток, прислоненный к стене за столами. Для чего в морге нужен молоток?
– Вижу, что ты и Пиллар не воспользовались мудро подсказками, которые я для вас оставил.
– Не смотря на то, что он говорил женским голосом, это лишь придавало ему зловещий оттенок. Что-то, что не подвластно объяснению. Что - такое, что могут порождать лишь кошмары.
– Так вот моя последняя подсказка.
– Он поднимает руку в воздух, средний и большой палец расположены довольно близко друг к другу, он словно вот-вот щелкнет ими.
– Ты готова к моей главной подсказке, Алиса? - Да.
– Я бы согласилась на все что - угодно, лишь бы подобраться поближе к молотку. Мне нужно хоть какое-нибудь оружие. Чешир щелкает пальцами, и несколько тел справа и слева от него оживают. Они резко садятся и ухмыляются на меня. Четверо слева от него. Четверо справа. Я застываю на месте. Я только-только узнала, как расправляться с психами..., кем-то кроме себя, с этим еще можно поспорить. Но я не готова столкнуться с живыми мертвецами. Это за гранью абсурда. Почему эти восемь тел ожили? - Ты не знала, что я могу обладать девятью жизнями одновременно?
– Смеется она, хватая со стола инструменты, похожие на вилки. Что она собирается делать, разрезать их?
– Я даже могу обладать ими, когда они мертвы. Как круто, да?
– Кажется, Чешир перешел на свой жаргон.
– Давай потанцуем, Алиса. Давай потанцуем. Как бы мне сейчас хотелось оказаться сумасшедшей. Этого просто не может быть.
Глава 19
Два инструмента в руках Чешира используются крайне необычным способом. Такого я не ожидала. Он взмахивает ими на тела, словно дирижер, управляя музыкантами оркестра. По сигналу, восемь оживших трупов на столе начинают исполнять нечто вроде мелодии. Я морщусь, смущенная, озадаченная и подавленная, наблюдая, как первая безголовая покойница берет свою голову. Она прилепляет ее к шее и начинает петь: - А ты знаешь Пекаря? - Произносит она, словно послушная школьница.., на самом деле, это и есть одна из пятерых детей. Затем, она склоняет свою отрубленную голову к сотоварищу, лежащему на столе рядом с ней. Другой труп поднимается со своей отрубленной головой, не в силах правильно приложить ее. Поэтому, он решает держать ее обеими руками, после чего раздается пение: - Пекаря, Пекаря? Покойник размахивает своей головой вправо и влево, когда говорит "Пекаря", словно счастливое дитя в школьном хоре. Голова в руках поворачивается в сторону следующего трупа, передавая эстафету ему. Третий труп, с неправильно повернутой головой на шее, по-прежнему довольно пригодной для пения с губами шиворот-навыворот: - А ты знаешь Пекаря? Он повторяет фразу, выгибая бровь на четвертое тело ,.. лежащее внизу, конечно же. Четвертый покойник не относится к Арбузным преступлениям. Какая - то старушка с целой головой, около семидесяти, одетая в большой белый поварской колпак. Ее лицо в ожогах.., должно быть, она умерла в печи. Старушка заканчивает песенку хриплым, но тихим голосом. - Что живет на Друри Лейн? - На этот раз, старушка смотрит прямо на меня уже без зубов. Я не собираюсь отрывать себе голову и петь песню! Чешир бросил на меня взгляд. Также сделали и другие четверо трупов справа от него. - Еще раз.
– Чешир взмахивает вилками.
– И с чувством. В унисон они все запели еще раз: - А ты знаешь Пекаря? Пекаря, Пекаря? А ты знаешь Пекаря? Что живет на Друри Лейн? Следуя руководству Чешира, они заканчивают пение двойным хлопком окровавленными ладонями. А затем они повторяют ее еще раз. Громче. Я обхватываю голову обеими руками и подумываю над тем, чтобы закричать. Я знаю, что крик редко помогает решению проблем. Если во всем этом кроется какая-то подсказка, то я ее не понимаю. Если Чешир намерен свести меня с ума, то он проделал исключительную работу. Если ничего из этого не происходит на самом деле, и я всего лишь воображаю себе все это, то я лучше предпочту сеанс шоковой терапии в Мухоморне, чем пение покойников в морге. Я ощущаю себя Алисой из книги, падая в бесконечную кроличью нору, где падение не прекратится никогда. Пока они продолжают петь, желание ударить Чешира усиливается во мне. Я делаю шаг вперед и подбираю молоток, руки дрожат. Я хочу ударить им Чешира, чтобы безумие прекратилось. Это на меня не похоже ,но я запуталась. Давление слишком велико. И их голоса через чур громкие. Все это заходит слишком далеко. Я поднимаю молоток в воздух и подбираюсь к нему поближе. Он не двигается. Его ухмылка становится шире. - Собираешься ударить толстую, бедную работницу морга, Алиса?
– спокойно осведомляется он с безумной песенкой на заднем фоне.
– Ты ведь даже не знаешь, есть ли у нее дети, быть может, ей приходится заботиться о матери или муже, Алиса. Ты не можешь с ней так поступить. - Могу!
– Я запрокидываю молоток, чтобы как следует размахнуться.
– Безумие должно прекратиться! Я размахиваюсь сильнее, а затем.. А затем.. Я останавливаюсь на полпути. Как я могу причинить боль невинной женщине, работающей в морге? Знаю, она раздражает, слишком много курит и не заботится о своем здоровье. Но я не могу убить ее. Она мне ничего плохого не сделала. И я не убийца. Даже не смотря на то, что я убила своих друзей на автобусе. Я не убийца. Я не вижу себя таковой. Если я ударю эту женщину, Чешир одержит верх, и завладеет одним из мертвецов. Теперь я знаю, как ему удается делать это, но я не стану. Он загнал меня в угол и я не могу отреагировать должным образом. - Это все потому, что ты - не Алиса.
– Его глаза внимательно меня разглядывают.
– Настоящая Алиса ударила бы, и глазом не моргнув. Потому что она знает, что зло должно быть искоренено и сожжено дотла. В этом заключалась вся суть безумия Алисы. Она была сильной. Могущественной. Ничего не боялась.
– В его словах столько восхищения, сколько и негодования.
– Она была Ч.О.К.Н.У.Т.О.Й. В этом была ее фишка. Но ты - не она.
– Его голос печален. Он хочет, чтобы я оказалась ею. Одному лишь Богу известно, почему она так сильно ему нужна. Слезы начинают бежать по щекам. Не знаю почему. Неужели я расстроена, что я - не она? Неужели я расстроена, что не могу убить его и спасти мир? Я просто не знаю. - Пиллар наплетет тебе, что не имеет значения кто ты такая, - объясняет он. – Будто не важно, чокнутая ты или нет. Я бы сказал, это имеет огромное значение. Как ты можешь выбирать сторону, не зная, кто ты такая на самом деле? Знаешь, какой самый большой людской грех, Алиса?
– Он тянется к молотку, чтобы выхватить его у меня.
– Это безразличие. Нерешительность. Неуверенность, когда как пришло время для незамедлительного правосудия. Ему уже почти удалось вырвать молоток из моих дрожащих рук, когда внутри меня вырывается на поверхность. Что-то такое, с чем я еще не сталкивалась и даже не думала об этом прежде. Огромное желание все исправить, защитить кого-то и помочь стольким людям, скольким смогу. Огромное желание увидеть что под маской Чешира. Я могу притворяться, что это не я ударила молотком по ноге гробовщицы: достаточно, чтобы ранить, но недостаточно, чтобы убить. Я могу притворяться, что я не такая. Но это я. Настоящая я. Быть может, не та самая Алиса, которую ищет Чешир. Но Алиса, которой отныне я хочу стать.
Глава 20
По моей щеке катится слеза, когда гробовщица падает на колени. Я совершаю нечто невообразимое и ловлю слезинку ладонью, прежде чем она успевает удариться о землю. Если я хочу выиграть, я не могу позволить себе заплакать. Если бы я могла вернуть эту слезу, я бы так и сделала. Эта слезинка удерживает меня на грани безумия, коим меня обрекли. Я придерживаю женщину, чтобы она не ударилась головой обо что-нибудь во время падения. На ее лице читается ужас от неведения, что с ней случилось. Отсутствие усмешки у нее лице говорит о том, что Чешир покинул ее тело. Почему бы и нет? Он хочет, чтобы я страдала от вины за то, что ударила невинную женщину. Гробовщица продолжает безостановочно рыдать, больше нуждаясь в объяснениях, чем в лечении. Трупы прекратили петь и улеглись обратно в свои мешки для тел. Я нигде не вижу Чешира. - Кто ты?
– Женщина начинает истерически трясти меня. Ее нога распухла и кровоточит. - Прошу, успокойтесь, - говорю я ей.
– Мне нужно, чтобы Вы доверились мне. Зло рядом. Глаза женщины широко распахиваются. Она изучает меня с головы до самых пят, затем останавливается на бирке, что привязана к моей ноге. Медленно и неохотно она поднимает палец, указывая на опустевший мешок для тела. - Ты мертва.., - заикается она. Прежде чем я успеваю объяснить что-либо, она теряет сознание. Я бережно опускаю ее на пол. Грех жаловаться. Она оказала мне огромную услугу и сэкономила мне кучу времени. Я оборачиваюсь с молотком в руках в поисках Чешира. Не знаю, каким образом работает это его порабощение душ, но он просто обязан быть в комнате, поскольку дверь до сих пор закрыта. Что за игру он теперь со мной играет? Я медленно направляюсь к двери, трупы, якобы, покоятся с миром по обе стороны от меня. Я держу молоток, словно меч и это каким-то образом придает мне храбрости. Удивительно, что способен сотворить с вами страх, когда вы, наконец, решаетесь взглянуть ему в глаза. Мои босые ноги и тело по-прежнему изнемогают от леденящего холода морга. Уже ближе к двери, я слышу эхо собственных шагов. Необъяснимо, но я продолжаю идти. Если Чешир обладает способностью быть невидимым, тогда у меня на самом деле нет шансов, чтобы дать ему отпор. Почему я слышу эхо собственных шагов? Я продолжаю стучать по двери молотком в руке. Фильмы ужасов и близко не сравняться с моим состоянием в данный момент. Приблизившись к двери, я понимаю, что слышу не собственные шаги. Это чьи-то другие шаги. И они приближаются с другой стороны двери. Как Чеширу удалось уйти, не открыв дверь? И почему шаги зеркально повторяют мои собственные? Должно быть, он пытается напугать меня, вот и все. Я хватаюсь за дверную ручку, молоток зажат в другой руке. Глубокий вдох помогает мне снизить давление, достаточно, чтобы мыслить ясно. Все, что мне требуется - открыть дверь, а затем посильнее ударить. Вот и все. Надеюсь, я и в самом деле, рассуждаю трезво. У меня нет боевой подготовки, в конце концов.., если и есть, я не помню. Я хватаюсь за дверную ручку покрепче, а затем тяну. Такого я не ожидала. Но, как и сказал Чешир, дверь заперта. Связка ключей в руке гробовщицы! Я оборачиваюсь, чтобы выхватить ключи из рук женщины только затем, чтоб увидеть, что она снова на ногах. Вот только в ее позе сейчас небольшая проблемка. Ее голова отрублена, и она держит ее одной рукой. В другой она сжимает ключи. - Не это ли ищешь?
– Усмехается она. Чешир вернулся. Кто же тогда приближается к двери с обратной стороны? На мгновение я замираю при виде этой ужасной сцены. Но я уже на грани того, чтобы спустить тормоза против Чешира и ударить его. Пора уже заканчивать со всем этим. Дверь позади меня внезапно распахивается. Я закрываю глаза, поскольку думаю, что позади меня еще один одержимый Чеширом человек. Как же мне убить его? Мне что, всех девятерых придется убивать? - Алиса!
– восклицает голос за моей спиной.
– Вот ты где! На моем лице сверкает широченная улыбка. Голос за моей спиной так дорог мне. Это Джек Даймондс.
Глава 21
Лицо гробовщицы искажается от гнева, когда она слышит голос Джека Даймондса. Джек предпочитает не входить в комнату. Сложно понять почему. Он всего лишь отпер дверь со своей стороны. Чешир не в силах разглядеть Джека со своего угла. Я тоже не вижу Джека, лишь слышу его голос. Господи, пожалуйста, пусть это окажется не просто голос в моей голове. Но, черт подери, дверь открылась. Не голос же ее открыл. Женщину приводит в ярость то, что меня кто-то спасает. - Давай же, Алиса, - зовет меня Джек. Я вижу его руку, которая тянется ко мне из-за двери.
– Здесь так холодно, не думаю, что смогу зайти. - Но, сперва , мне нужно убить его, Джек, - отвечаю я. - Кого убить? С тобой в комнате кто-то есть?
– Он машет рукой.
– Они же все мертвы. - С кем ты разговариваешь, Алиса?
– со злости выпаливает Чешир.
– За дверью никого нет. - Не нужно играть со мной в эти твои игры, Чешир.
– Я поднимаю молоток, готовая ударить, как только он снова приблизится ко мне.
– Кто, по-твоему, открыл дверь снаружи? - Не знаю.
– Он пожимает плечами и надевает голову на место. Порой я не понимаю его намерений. Или он пытается оставить мне некое послание, чтобы я продолжила свое расследование, или же он пытается навредить мне? Чем больше времени я провожу с ним, тем больше все теряет смысл.
– Но я знаю, что там никого нет.
– Теперь он снова ухмыляется.
– И я знаю, что ты не можешь убить меня. Ты можешь поранить и искалечить бедную женщину, но меня это не убьет. - Алиса!
– Джек, наконец, вытаскивает меня наружу. Он проделывает это столь быстро и стремительно. Никогда бы не подумала, что он такой сильный. Он закрывает дверь за моей спиной и запирает ее цифровым кодом на панели на ближайшей стене. Код - 1862. Дата из моего видения; когда я повстречала Льюиса, был 1862. Для чего все эти загадки, и что они должны означать? - Ты в порядке?
– Его руки исследуют мое лицо, в поисках ран. Он убеждается, что со мной все в порядке. Мне еще не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь так беспокоился обо мне.
– Слава Богу, ты в порядке, Алиса. Я так волновался.
– Его очарование не вполне подходит его серьезности, но оно и понятно. Когда я смотрю на Джека, все, о чем я могу думать - это веселье. - Я так рада видеть тебя, Джек.
– Я обнимаю его, пока он нежно касается пальцами моего лица. Его прикосновения приятны. Мне это нужно, даже внутри морга. Кто же ты, черт подери, такой, Джек? Почему ты всегда приходишь спасать меня? С бурлящими во мне эмоциями, я крепко обнимаю его. Обвивая его тело и ощущая, что мне хотелось бы спрятаться в его объятиях. Быть может, он смог бы защитить меня от этого безумного мира; быть может, он смог бы защитить меня от собственного безумия. - Вау,- шутит он, гладя меня по спине.
– Для этого слишком рано, не находишь? Мне нравятся девушки, которые не любят торопить события, которая, сперва , отвела бы меня на ужин, и травила анекдоты. Я крепко прижимаюсь к его груди, пока я в его объятиях. Его глупые шутки наводят меня на мысли, что этот мир не заслуживает ни капли гнева. Как бы мне хотелось быть похожей на него. - Я думала о тебе, Джек.
– Я смотрю на запертую дверь, ожидая, что Чешир откроет ее в любую секунду.
– Ты заставляешь меня... - Веселиться?
– Он проводит ладонями по моим волосам. Я ощущаю его дыхание у своего уха. Я киваю. - Ты тоже забавная девчонка, - говорит он.
– Вот только вкус в одежде у тебя отвратительный. Вечно вся измазана кровью. - Да перестань, в Ватикане ты признался, что я тебе нравлюсь. Я слышала тебя в исповедальне, - дразнюсь я. - Признаю себя виновным.
– Он прижимает руку к груди. - Мы должны идти, Джек.
– Я смотрю на дверь.
– У него ключ. - У кого ключ? - У Чешира. - У кого? - Помнишь, противную старушенцию , что преследовала меня в Бельгии? - Вау. Должно быть, она сильно тебя ненавидит.
– Он закатывает глаза, даже не спрашивая меня о том, что произошло. Я киваю, мне даже не хватает смелости ответить. Внезапно, во время нашего разговора снаружи морга раздаются звуки сирен. Я смотрю на Джека в ожидании объяснений. - Это полиция, - произносит он.
– Нам нужно вытащить тебя отсюда.
Глава 22
– Полагаю, кто-то доложил о подозрительной активности в морге, - произносит Джек.
– Нам нужно укрыться от полиции. Они не поймут. - Чего именно они не поймут? Я, допустим, понятия не имею, что происходит на самом деле. - Так же, как и я, Алиса, - отвечает он.
– Но это не имеет значения. Важно лишь то, что мы вместе. Идем.
– Он тянет меня за руку и ведет к боковой двери, ведущей в еще одну комнату мед - персонала. Я в последний раз оборачиваюсь, удивляясь, почему Чешир не вышел. Быть может, это из-за кода, который ввел Джек. Неужели он не дает открыть дверь ключом? - Джек, откуда у тебя тот код, который ты только что ввел на двери?
– Я поворачиваюсь к нему. - Я видел, как старшая медсестра вводила его на всех остальных дверях, так что я тоже попробовал, - отвечает он.
– Давай избавимся от этой штуковины у тебя в руке.
– Он пытается забрать у меня молоток, после того, как закрывает за нами дверь. Это комната для врачей.
– Ты похожа на маньяка. У меня шок оттого, что я до сих пор крепко сжимаю молоток. Я не могу отдать его. От страха у меня онемели пальцы. - Все хорошо, Алиса.
– Он смотрит мне прямо в глаза.
– Это я - Джек. Я не обижу тебя.
– Он палец за пальцем высвобождает мою руку. Сирены снаружи приближаются. - Надень это.
– Он передает мне форму медсестры из шкафа. Пара ботанских очков и обувь, что он прихватил с собой из ближайшего шкафчика, завершают ансамбль.
– Ты притворишься медсестрой, а я спрячусь в один из них.
– Он указывает на мешки для тел на столе. Тут их три.
– Ты строишь из себя медсестру, а я строю из себя покойника.
– Улыбается он.
– Не забудь про бирку.
– Он передает и ее.
– Все, что тебе нужно сделать - вытащить меня отсюда и сказать полиции, что кто-то проник в морг. Ничего особенного. Воры любят красть тела и продавать их. - Думаешь, это сработает? - Это наш единственный шанс, - отвечает он.
– Никто из нас не знает, что сказать полиции, когда та прибудет. Теперь я отвернусь, чтобы ты переоделась. Мы оба отворачиваемся, в то время как звук полицейских машин окружает морг. Я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть подсматривает ли он за мной, пока я переодеваюсь. Так и есть. Как только я смотрю на него, он сразу же отворачивается и начинает кашлять. Я краснею и тоже отворачиваюсь, разглядывая стену. Я ощущаю себя неловкой и слабой рядом с Джеком, теперь, когда мое сердце безоговорочно открыто ему. Мне интересно, как близки мы были, когда он был Адамом, моим парнем. Я знаю, что мы были влюблены, потому что так подсказывает мне мое сердце, но настолько близки? - Джек, - непринужденно интересуюсь я. - Да? Я подумываю над тем, чтобы спросить его знает ли он о наших прошлых жизнях, но не хочу отпугнуть его, вдруг он подумает, что я сумасшедшая. - Как ты всегда меня находишь?
– вместо этого спрашиваю я. - Я точно не знаю, - отвечает он.
– Это странно. Я сижу где-нибудь, и потом у меня возникает это ощущение, что мне нужно тебя увидеть. Своего рода интуиция, когда ты в опасности. А потом, я внезапно оказываюсь рядом с тобой.
– Не знаю, что и думать об этом. Я надеваю халат медсестры и очки.
– А ты?
– спрашивает он. Теперь, когда он закрылся изнутри мешка, его голос звучит приглушенно. - Извини?
– Я надеваю очки. - Ты скажешь мне, где ты живешь, чтобы я смог сводить тебя на наше отложенное свидание? Я оборачиваюсь и улыбаюсь его настойчивости. Выражение лица меняется, когда я понимаю, что не могу сказать ему, что живу в психушке. Быть может, он и странный парень. Но я - чокнутая. По-крайней мере, моя жизнь больше подходит чокнутому. В голове возникает песня "Я - Чокнутый ". - Если мы переживем все это, быть может, я тебе скажу, - отвечаю я, толкая каталку к выходу. Снаружи двери главного входа открываются, и врывается бесконечная орда мужчин с пистолетами. Я удивлена, когда вижу их беспокойство. Меня спрашивают, все ли со мной в порядке. Я ненадолго изображаю шок и повторяю историю, что изложил мне Джек. Я показываю на комнату с Чеширом. Забавно как они купились. Нет никаких признаков проникновения. Но мне верят. Они добры ко мне. Быть может, все из-за моего наряда медсестры. Так вот что миру от меня нужно? Не выделяться? Костюм медсестры или врача сделал всю работу? Неужели так необходимо вписываться в любое сообщество, чтобы стать узнаваемым стереотипом? У меня ощущение, что в последнее время в моих мыслях слишком много от Пиллара. По-прежнему направляясь с каталкой к главному выходу, я ожидаю встретить шофера Пиллара на своем пути. - Погоди!
– окликает меня кто-то, прямо перед тем, как я успеваю выйти через главный вход. Я оборачиваюсь, это другая медсестра. Рядом с ней гордо возвышается огроменный полицейский. Надеюсь, меня не раскрыли. - Да?
– Я поправляю очки и морщу нос. - Кого это ты увозишь?
– спрашивает медсестра. - Пациента, которого по ошибке доставили сюда час назад.
– Я перевираю.
– Скорая уже ждет его снаружи, чтобы перевезти в другой морг. - Его?
– Она меняется в лице, когда читает карточку. - Ой, вот я глупая.
– Я разыгрываю из себя дурочку.
– То есть, ее. Это погибшая девушка. - Еще раз, как ее имя? Я пожимаю плечами. - Уандер, - отвечаю я.
– Алиса Уандер. - Хмм.., - Кивает она, когда любопытный офицер заглядывает в ее карточку. - Она погибла в автобусной аварии. - Оу. Верно.
– Медсестра указывает на имя в карточке.
– Бедняжка. Она убила своих друзей, будучи за рулем автобуса. - Правда?
– Я стараюсь не кривится. - Ты разве не отсюда?
– Смеется полицейский, гордо поправив руками свой ремень.
– Это происшествие было во всех новостях пару месяцев назад, - ответил Мистер -В сезнайка. - Аа, я тут всего месяц работаю.
– Я улыбаюсь как безумная. Что же мне делать с тем невероятным фактом, что труп до сих пор цел и невредим, когда как ему уже несколько месяцев? С какой стати, я перевожу его именно сейчас?
– Я из маленького городка недалеко от Оксфорда. - Вот почему, - отвечает медсестра.
– Не видела тебя тут раньше. Можешь идти.
– она машет рукой, даже не глядя на меня. - Спасибо, - отвечаю я.
– Но разве эту девчонку не отправили в психушку ? - Чепуха.
– Полицейский смеется вместе с медсестрой.
– Это просто слухи. Она мертва, как и все остальные. Как бы ей удалось выжить в автобусной аварии, когда все прочие погибли? - Тогда откуда Вы узнали, что она убила их? - Записка, милочка, - отвечает медсестра.
– Она оставила своим сестрам записку, прежде чем осуществить задуманное. Ты слишком много болтаешь. Теперь иди. Нам сообщили, что внутри раненый сотрудник.
– Я киваю и выкатываю Джека наружу. Сделав несколько шагов по освещенной красно-синими огнями улице, шофер, переодетый в медицинского водителя, приближается ко мне. Мгновение спустя он понимает, что я толкаю каталку, а не нахожусь на ней. - Похоже, все идет не совсем по плану, - произносит он своим мышиным голоском. Серьезно, ему стоит сбрить свои усики. Я мотаю головой, когда он ведет меня в сторону к машине скорой помощи.
– Мы предположили так, когда у тебя ушло слишком много времени на то, чтобы уйти из морга.
– Он открывает для меня задние двери.
– Кстати, бирка на ноге - это проделка Чешира, - говорит он и не дает мне закатить тележку внутрь.
– Не спрашивай меня, откуда он узнал, что ты будешь в морге. Полагаю, он ожидал этого. - Внутри прячется друг, - шепчу я. - Друг?
– Мышиные уши шофера приподнимаются, словно два остроконечных парашютика.
– Кто? - Его зовут Джек. Шофер подозрительно расстегивает мешок, потом озадаченно смотрит на меня. Сперва , я не понимаю в чем проблема. Но затем я заглядываю в мешок. Джека не оказывается внутри. Всего лишь тело неизвестного мне парня.
Глава 23
Скорая помощь Пиллара, едем по улицам Лондона Пиллар сидит напротив, в задней части кареты скорой помощи, с любопытством разглядывая тело, которое я по ошибке прихватила вместо Джека чуть ранее..., тем не менее, как это произошло - я не знаю. Я не могу даже думать об этом. Только я подумала, что мне удалось ухватиться за тонкую грань того, что реально, а что - нет. И я снова ошиблась. Безымянный труп вытянулся на каталке между нами. Ледяной металл скорой помощи холодит спину. Шофер везет нас к окраине Лондона, чтобы мы смогли пересесть в лимузин Пиллара, а затем вернуться обратно в лечебницу. Он пытается включить сирену скорой помощи, тем самым лишь замедляя нас. Сдуру , он высовывает голову из окна и кричит "Вииииии-уууууу.
– Скорая! Покойник внутри. Дорогу! Я притворяюсь, что ничего не заметила и бросаю взгляд на Пиллара, который с любопытством рассматривает труп между нами. Пиллар склоняет голову набок, прикладываясь к мини-кальяну с наклейкой "я знаю, почему ворон похож на письменный стол". Он тянется к трупу и дотрагивается до головы умершего. Она также отрублена..., быть может, еще одно тело, недавно отправленное в морг. Как, во имя Чарльза Латвиджа Доджсона, это произошло? Пиллара интересует рот покойника, он прикасается к нему и разглядывает. На мгновение, он передает мне свой кальян и используя уже обе руки, пытается растянуть рот мертвеца в улыбке. - Зазорно не иметь возможности улыбнуться при встрече со своим создателем, - говорит он покойному.
– Ведь не хочется оставить плохое впечатление при встрече с Ним. Это будет самое важное собеседование в жизни после смерти.
– Он подмигивает мне и забирает кальян обратно.
– Эй, - он окликает своего Шофера.
– Ели бы я сказал тебе, что этот жалкий труп.., - он замолкает и показывает на умершего, - ..слишком устал, чтобы вознестись и встретиться с создателем, что бы ты предложил? Шофер снимает фуражку, продолжая вести машину, почесывает три волосины на своей лысой яйцеобразной голове и уже после отвечает: - Помочь ему разок затянуться из Вашего кальяна?
– Его глаза распахиваются.
– Чтобы он словил тот еще кайф.
– Он смеется и показывает наверх, после высовывает голову и заходится еще одним "вииииии-уууу" на проезжающие мимо автомобили. У меня возникает идея - выбросится из скорой помощи. Если так принято разговаривать в Стране Чудес, то я не хочу быть частью всего этого. Я до сих пор в шоке и смятении от исчезновения Джека, но я знаю, что Пиллару Джек не нравится, так что разговаривать с ним о нем просто бесполезно. Боюсь, что моя привязанность к Джеку лишь усложнит положение дел. Все, что произошло со мной сегодня, лишь может усугубить то, что я ощущаю по отношению к себе и ко всему миру. - Так значит, это Чешир шутки ради нацепил тебе бирку на ногу?
– Пиллар делает затяжку из кальяна, сверкнув глазами. - Не смешно.
– Скулю я.
– У меня такое ощущение, что я на самом деле схожу с ума, раз за разом возвращаясь в лечебницу. - Хочешь сдаться?
– интересуется он.
– Ты вынесла гораздо больше, Алиса.
– Он снова затягивается из кальяна, отвлекая меня от того, что я хотела сказать.
– Намного больше в Стране Чудес. Растеряла все мужество?
– усмехается он. Несмотря на свой стыд, я киваю. Но если по- честному , случай с Джеком немного выбил меня из колеи. - Каждый раз, когда я ощущаю, что могу справиться со спасением людей от Монстров Страны Чудес, я заканчиваю тем, что расклеиваюсь и желаю забиться к себе в палату. - Тогда, мои поздравления, - лицо Пиллара тускнеет.
– Ты только что обернулась той, кого так сильно хотел Чешир. - И что же это должно означать?
– спрашиваю я.
– Вы понятия не имеете, через что мне пришлось пройти сегодня вечером. Понятия не имеете! - Чешир хочет, чтобы ты поддалась безумию под его давлением, - говорит он, игнорируя мое нытье. - Поддалась безумию?
– я моргаю в замешательстве.
– Я думала, он хотел проверить Настоящая ли я Алиса. - Именно, - отвечает Пиллар.
– Думаешь, Настоящая Алиса поддалась бы его безумию? - То есть, вместо того, чтобы давать мне подсказки, он пытается проверить, сколько невыносимого бреда я смогу вынести? - Туше. Ты только что описала ежедневное человеческое состояние.
– Он казался польщенным.
– Разве ты не видишь, к чему все это ведет? Каждый божий день своей жизни, люди прогибаются и отдаются на милость безумию. Будь то стресс на работе, семья, самореализация, скука, подростковые проблемы, возрастные трудности, как ты их называешь. Безумие повсюду. Оно питается нами.
– Он широко распахивает руки.
– Но лишь..., - он наклоняется вперед и тыкает пальцем в воздух. - ... Чудесники могут противостоять ему, - заканчиваю я. Широкая, соблазнительная улыбка появляется на его лице. Это одна из тех редких его улыбок, что мне так нравятся. Словно видеть у дьявола, скрывающегося во тьме, намек на крохотный шанс добра в нем. - Ты ведь даже не представляешь, какого рода безумие творилось в Стране Чудес, да? Это было прекрасно. Любопытно, какова же твоя настоящая история, Пиллар? Кто ты и почему помогаешь мне? - Почему Чеширу так важно удостоверится, что я - Настоящая Алиса?
– Если я отдамся во власть безумия и это докажет, что я не Алиса, мне бы хотелось знать, почему ему так важно отыскать ее. - Это единственный способ убедиться, что он выиграет Войну Страны Чудес, которую я.. - Вы мне сейчас ничего не расскажете. Поняла. Просто скажите, почему он не может выиграть без меня. Пиллар колеблется. Он разглядывает свои туфли, поджав губы. - У тебя есть нечто нужное ему. Не знаю, что это. Я могу предположить, но сейчас я не в настроении. Не смотря на то, что я понятия не имею, чего хочет Чешир, я киваю. Это имеет смысл. Чеширу необходимо удостовериться, что я - Настоящая Алиса, чтобы он смог заполучить ту самую загадочную вещь, которая ему нужна от меня.., чтобы там ни было. Внезапно мне открывается следующее, что, быть может, Пиллар тоже преследует ее. За этим он мне и помогает, чтобы я добралась до этой самой штуковины. - Видишь ли, поэтому он отправиться в ад и вернется за тобой обратно, чтобы только убедиться, что ты - это она, - объясняет Пиллар.
– На данный момент, он больше никого не считает Настоящей Алисой, так что никакой конкуренции. Он на самом деле хочет, чтобы ты оказалась ею, поэтому он бросит тебя в яму безумия, да такого, которого еще никто прежде не испытывал. - Я не возражаю.
– Я делаю глубокий вдох.
– Мне необходимо его безумие. - И с чего бы это вдруг?
– Смесь восхищения и волнения вспыхивает в его глазах, почти тоже самое я видела и у Чешира. - Потому что мне нужно знать Настоящая ли я Алиса. - Понятно.
– Кивает он. - Думаю, я не знаю, чего он от меня хочет, потому что не помню этого, верно? - Я понятия не имею, почему ты не знаешь, Алиса, - отвечает он.
– С самого первого дня, моя интуиция твердит мне, что это - ты. Теперь, быть может, не будем терять время, пока ты не начала жалеть саму себя?
– Его тон пронизан энтузиазмом.
– У нас есть подсказка. На самом деле, даже множество нитей этой подсказки. Чешир убивает полных детишек, отрубает им головы и прячет у них во рту М яу - Маффины, после чего запихивает голову в арбуз или футбольный мяч. Я, правда, не знаю, как можно засунуть голову в арбуз, но это своего рода искусство. - Он именно так и сказал.
– Я пристально смотрю на него. - Чтобы познать своего врага, нужно прочесть его мысли. - Согласна. Так к чему была эта песенка про Пекаря?
– говорю я.
– Он сказал, что вся эта жуть - подсказка, раз уж мы не смогли разгадать все прочие. - Песенка про Пекаря определенно имеет нечто общее с М яу - Маффинами.
– Пиллар потирает подбородок.
– Полагаю, этот самый Пекарь делает М яу - Маффины, или что-то в этом роде. Но, я не уверен. - Разве это не известная детская песенка? - Впервые, песенка была вписана в старинный Британский манускрипт, - объясняет он.
– Предположительно около 1820 года. Некоторые говорят, что в 1862, но это все предположения. - Это Викторианские времена?
– Я снова вспоминаю видение о Льюисе. Оно произошло в 1862. Я не могу рассказать об этом Пиллару. Льюис сказал никому об этом не говорить. - Так и есть. Знаю, весьма соблазнительно связать стишок с Льюисом, - отвечает он.
– Печально, но мне никогда не попадалось даже слово "Пекарь" в каких-либо работах Кэрролла. - Я тоже ничего не слышала про Пекаря в Стране Чудес, - соглашаюсь я. - Давай вернемся в лечебницу, - произносит он.
– Мне всегда хорошо думается среди Мухоморов. Нужно пошевеливаться, прежде чем полстраны проснется и обнаружит головы своих детей внутри арбузов. У нас много работы. - И последнее.
– Я тыкаю в него пальцем. - У нас нет времени, Алиса.
– Он украдкой бросает взгляд на свои карманные часы. - Это важно, - настаиваю я. – Я в таком случае отказываюсь что-либо делать, если Вы не выслушаете меня. - Понятно.
– Он качает головой.
– Джек. - Откуда Вы узнали? - Лишь он один заставляет твои глаза сиять так ярко.
– Он закатывает глаза, не в восторге от мысли о любви.
– Что там на счет него? - Кто он такой?
– допытываюсь я.
– Мне нужен ответ. Пиллар смыкает губы, словно боится, что правда сможет вырваться наружу против его воли. - Послушайте. Я встретила его внутри... - Внутри морга?
– прищуривается Пиллар.
– Снова? - Да. И как всегда, он спас меня. - Я не удивлен. - Я спрятала его в мешке для тела, чтобы одурачить медсестру и офицера, чтоб уйти из морга, - рассказываю я.
– На улице, я обнаружила, что в мешке его больше не нет. - Не говори мне, что это тот несчастный парень, которого ты подобрала.
– Он указывает на труп, и я киваю.
– А я уже было подумал, что ты начала вникать в бредовый юмор Страны Чудес и это тому пример. - Вы знаете, как это возможно?
– Я молю, чтобы у него был ответ. Ведь это так важно для меня. - Знаю.
– На секунду он закрывает глаза. Что ему известно о Джеке? - Но Вы мне не скажете? Пиллар не отвечает. Он бросает взгляд на шофера, затем выдыхает кальянный дым. - Взгляните на меня, - требую я.
– Неужели Джек всего лишь выд... - Я расскажу тебе кто такой Джек на самом деле, когда ты закончишь эту миссию.
– Он строг, но по-прежнему не смотрит на меня. Мне хочется ему верить. - Договорились.
– Я протягиваю ему руку над трупом. Каким-то образом, меня успокаивает то, что правду о Джеке решено отложить на потом, потому что я в первую очередь боюсь, что на самом деле нет никакого Джека. - Предпочитаю не пожимать рук.
– Он выглядит раздраженным.
– Микробы и бактерии, Алиса.
– Он показывает на свои перчатки.
– Ради Эдгара Алана П о, ты же только что выбралась из морга. Грубый сукин с... Я убираю руку. Мне плевать. Необходимо разгадать загадку Пекаря, остановить преступления, и, быть может, выяснить Настоящая ли я Алиса, а уже после получить награду в качестве информации кто такой Джек. Прошу тебя, Господи, дай мне разумное объяснение его существованию. - Ты ведь знаешь, что это не "веееее-уууу", да?
– сообщает своему шоферу Пиллар с неким оттенком брезгливости в голосе. - Тогда что же, Профессор Пиллар? Прошу Вас, помогите, - отвечает шофер. Проезжающий мимо народ проклинает его. Прочие лондонские водители кричат ему нечто вроде "Ты - псих !" и "Засунь свою задницу обратно!". - Нужно не "вииииииии-уууууу, а "вуууууу-иииииии", ты, мышиный идиот!
– Пиллар делает затяжку и улыбается мне.
– Это же всем известно. Я пытаюсь сдержать смех и откидываюсь на сиденье, думая о загадке Пекаря. До мне только дошло, каким безумным оказалось это приключение. То есть, на прошлой неделе я встретилась со столькими людьми, которые оказались Чудесниками. Кто мне поверит, если расскажу? Мысль пробудила вопрос в моей голове. - Скажите, Пиллар, - произношу я тем же самым любознательным тоном, который он обычно оттачивает на мне.
– Если Маргарет Кент - Герцогиня, Фабиола - Белая Королева, Вы - Гусеница, а Чешир, конечно же, Чешир, тогда мне следует призадуматься, сколько же еще Чудесников живет среди нас. - Ох, Алиса, - вздыхает Пиллар.
– Их великое множество, не говоря уже о тех, кого Чешир еще не освободил. - То есть, Маргарет Кент - Женщина из Парламента. Фабиола - самая обожаемая монахиня Ватикана. Есть ли еще что-либо безумнее, чем все это? Пиллар усаживается поудобней , и улыбается своими глазами - бусинками. - Если бы ты только знала.
Глава 24
Королевские Покои, Букингемский Дворец, Лондон Королева Англии – да, та самая Королева, как бы ее там не звали в этой безумной книге – проснулась посреди ночи, разъяренная и рассерженная, и слегка напуганная. Она подозревала, что в ее покои Букингемского Дворца пробрался нежеланный гость. Конечно, покои Королевы надежно охранялись, особенно после того случая, который случился несколько лет назад: тридцати - однолетний пациент психиатрической больницы взобрался по водосточной трубе в ее комнату. Сегодня же, завернувшись в свою роскошную ночную рубашку, она пожелала спать одна, без охраны в комнате. А ведь несколько охранников могли бы сразу нейтрализовать нарушителя. Ранее королева поймала стражников и лакеев на краже во время свадьбы своего сына. И что же, во имя Британии, они украли? Стражник осмелился украсть экзотические орехи королевы, импортированные из Бразилии. Она приказала перенести все свои драгоценные орехи в свои покои и возразила, когда стражу хотели оставить внутри комнаты. Королевские орехи всех сводят с ума. Королева была знаменита своей любовью ко двум вещам: чаепитием в пять часов, которое она когда-то проводила только с одним человеком, Безумным Шляпником, но это была длинная история, которую она сейчас не хотела вспоминать. И, конечно же, свои орехи и сладости. Сейчас Королева на цыпочках ловко и медленно, словно кошка, слегка ссутулившись, направилась в коридор, за пределы своей очаровательной кровати – ее кровать была слишком высокая, и чтобы спуститься с нее, ей понадобилась небольшая приставная лесенка. Иногда, когда никого не было рядом, она просто спрыгивала с кровати. Будучи королевой, она должна была следовать этикету, который ей порой надоедал. Королева на цыпочках пробиралась в коридор, чтобы проверить свои орехи. Они располагалась в чашах, вдоль стены, каждые пять метров коридора. Чаши стояли на высоких столах, чтобы она без особых усилий могла до них добраться. Она считала смешным тот факт, что если ей захочется отведать орешков, то ей нужно будет возвращаться на несколько метров назад. Установить миски с орехами каждые пять метров коридора, было очень удобно. Также, лень была весьма блестящим хобби. Если королева не будет потакать лени, то кто это сделает за нее? Она всегда задавала себе этот вопрос. Она остановилась напротив миски с орехами и сунула руку внутрь. Даже с закрытыми глазами она всегда могла сказать, что из нее пропало несколько орехов. Королева ахнула. Оказалось, в этой миске недостает несколько орехов. Кто покусился на мои орехи? Королева насупилась, и ее щеки начали краснеть. - Ладно, - прошипела она.
– Я должна убедиться, прежде чем кого-то наказать.
– Она пошла дальше по коридору, миновав несколько чаш с орехами. Когда она медленно шла коридором, одна из ее собак проснулась и посмотрела в ее сторону. Это была вельш-корги. У нее их было пять. Каждой собаке еда подавалась в блюдечке, на котором был нарисован флаг Великобритании. Собак обычно кормили здесь, в коридоре, рядом с ее драгоценными орехами. Для ее собак лучшие ветеринары со всего мира составляли диеты. Это обходилось ей в два раза больше дохода среднего класса людей, у которых было еще двое детей на шее. Но это были не простые собаки. Они Королевские собаки - и во многих отношения, Собаки Страны Чудес. Ее собаки никогда не присутствовали на встречах Парламента, у них не было слова в экономике страны. Но они были важными шишками. Опять таки , быть собачкой Королевы, это тебе не шутки. Однако орехи не входили в рекомендованный собачий рацион питания. Но Королева, будучи Королевой, позволяла себе иногда побаловать их несколькими орешками. Все чтобы сделать Королевских корги счастливыми. Если Королева не будет нарушать правила, кто сделает это за нее? напомнила она себе. - Милая собачка, - Королева опустилась на колени, не смотря на боль в ногах, чтобы поиграть с собачкой. Эту собаку звали Бульдог - он выглядел странно, как бульдог и был очень забавным. Ее любимой собаки, Мэддога, здесь не было. Наверное, собака еще не оправилась от запоров, из-за которых Королева пропустила матч на Стэмфорд Бридж. - Ты проголодался?
– она потрепала Бульдога за уши. Бульдог высунул язык и одарил ее милым взглядом. - Ты случайно не трогал мои орехи? – спросила она собаку. Улыбка Бульдога стала шире. - Ты ужасно плохой мальчик, – она стиснула его уши. – Я велела тебе кушать только то, что лежит в твоей тарелке. – Собака опустила глаза и понюхала пол.
– Но, погоди минутку, - она потерла подбородок.
– Ты не кушал орехи из этих мисок, - она указала на ряд тарелок вдоль коридора. Они находились на столах повыше, чем остальные. Собака бы не смогла до них достать.
– Давай проверим вон те. Я узнаю, пропало ли что-то оттуда. Я оставила там отметки. Она пошла вперед с Бульдогом, своими маленькими шажками, прихватив с собой маленькую подставку, на которую она становилась, когда хотела до чего-то достать. Королева была немного ниже большинства королев. Она взобралась на подставку и, вытянув руки, опустила чашу. На этот раз ей нужно было лишь посмотреть на отметку, не опустился ли уровень орехов ниже. Она пометила каждую миску, чтобы знать о пропаже, если кто-то посягнет на ее орехи. Если уровень орехов падал - кто-то воровал орехи. Это была тщательно спланированная ловушка для ее слуг и охраны, которым хватало роста, чтобы достать до орехов в этих мисках, если они войдут сюда. - Хмм....
– лицо Королевы снова покраснело.
– В моих покоях несколько минут назад был незваный гость, - сказала она Бульдогу, который послушно кивнул.
– Ты видел нарушителя? Собака покачала головой, выпучив глаза как Скуби-Ду. - Грязные предатели!
– королева спрыгнула с подставки. При этом она столкнула тарелку, и та полетела на другую сторону коридора, к картине Льюиса Кэррола, который висел напротив. Картина называется "Приключения Алисы в Подземелье", оригинальная обложка книги, которую позже переименовали в "Приключения Алисы в Стране Чудес". Картина, старинная собственность Королевы Виктории, была подписана самим иллюстратором Льюиса - Джоном Тенниелом. Королева стояла в центре коридора, ссутулившись, сжав свои кулачки, едва не расплакавшись как ребенок. Ее плечи сгорбились. С плес свисали тонкие и непричесанные волосы. Бульдог сидел рядом, зажав хвост между ногами. Королевский гнев не стоит недооценивать. - Здесь что-то не так, - Королева снова ахнула.
– Этого не может быть. Охрана не могла войти и позариться на мои орехи, - она подумала, что похожа на злую ведьму из "Гензель и Гретель".
– Кто посмел трогать мои орехи, му-ха-ха!
– но эта мысль быстро прошла.
– Я уверена что покои заперты. Только у меня есть пульт дистанционного управления, чтобы закрыть их. Бульдог одобрительно кивнул, чтобы успокоить ее. Собака понимала, что в голове у его хозяйки много заскоков. Собакам приходилось забавлять людей и заставлять их чувствовать себя лучше, в обмен на кров и пищу. Нет ничего плохого в том, чтобы обмануть человека, ради выгоды. - Так кто же слопал мои орехи! – закричала она, и ее голос эхом раскатился по комнате. – Орехи. Орехи. Орехи! Она снова встала на цыпочки, сжала руки, и вены на ее шее выпучились от гнева. На мгновение она почувствовала себя Червонной Королевой, из книги Льюиса Кэррола; она вспомнила сцену, в которой та была расстроена тем, что кто-то украл ее пироги. Но опять же, не время предаваться воспоминаниям о Стране Чудес. Важнее всего на свете были ее орехи. Гнев на ее лице стал все более заметным. Она словно собралась взорваться в любой момент, как воздушный шар. Королевская собака не смогла втянуть голову, как черепаха, иначе бы она так и сделала в этот момент. Шерсть у нее на загривке встала дыбом. Внезапно у Королевы зазвонил мобильный телефон. Сейчас она разозлилась по-настоящему. Кто смеет звонить ей в такой поздний час? Быть может, Вы нужны горожанам, Ваше Величество , - подсказал ей внутренний голос. Но она была уверенна, что лишь немногим был известен ее номер телефона. Она рысью направилась обратно в свои покои, мимоходом задумавшись над тем, знает ли кто-то о ее тайном аккаунте на Фэйсбуке, но потом решила, что сейчас не лучшее время думать об этом. Взяв телефон, она прочла имя звонившего. Теперь это настораживает. Она немного успокоилась, словно это был необычайно тревожный звонок. Нажав на кнопку ответа, она произнесла: - Ты знаешь, который час? - Да, Ваше Величество, – сказала Маргарет Кент, Герцогиня и почитаемый член Парламента, с другой стороны. – Но это важно. - Лучше бы так и было.
– Нетерпеливо вздохнула Королева. - Я знаю, что это прозвучит неуместно, если я спрошу, но… – Маргарет замешкалась. - Ненавижу слово "но", - ответила Королева. - У вас не пропадали ваши драгоценные орехи, Ваше Величество? Королева замолчала, и внезапно у нее подогнулись колени. - Все ясно, – ответила Маргарет Кент на молчание Королевы. – Кто-то снова ворует ваши орехи. И это не стражники, я полагаю. Королева кивнула. Страх охватил ее, словно бледный призрак. Бульдог начал действительно беспокоится. Вдруг, она поняла, кто мог украсть ее орехи. Тот самый человек, что и много лет назад. Этого не может быть. После стольких - то лет? - Это он? Он вернулся?
– спросила она, наблюдая за своей собакой, которая навострила уши. Конечно, Бульдог, должно быть сейчас в замешательстве. Что такого страшного в грабителе, который ворует орехи у Королевы? - Боюсь, это и правда он, - вздохнула Маргарет.
– И ничего хорошего в этом нет. Он украл орехи, чтобы напомнить о своем возвращении. Это послание. Угроза. Мы вынуждены отказаться от него. Мы не можем с ним справиться, не в этот раз. - Ты обещала, что убийства, произошедшие на прошлой неделе, были последними к которым причастна Страна Чудес, – сказала Королева. – Подобного в своей стране я не допущу. - Я знаю. Не волнуйтесь. Мы занимаемся этим вопросом. - Тогда сделай с этим что-нибудь!
– У Королевы затряслись руки.
– Убей его. Сделай что - угодно. Убедись, что я никогда больше не увижу Пекаря!
Глава 25
Офис Главного Врача, Психиатрическая Лечебница Рэдклифф, Оксфорд К огда мы возвращаемся обратно в лечебницу, то мы с Пилларом разделяемся, чтобы охрана не видела нас вместе. Я до сих пор не понимаю, как он возвращается в свою камеру, но я войду через передние двери, словно скорая помощь, которая забрала меня в Лондон, привезла меня обратно в больницу. Внутри, мне приходится пройти через кабинет Тома Тракла. - Прежде чем я впущу тебя, я хочу задать тебе вопрос, – произносит доктор Тракл. Он ест свой любимый черепаший суп, специально доставленный ему из ресторана под названием «Жирная Утка» в Лондоне. "Жирная Утка" принадлежал самому лучшему в мире повару, Горгону Рамштайну. По слухам, ресторан украл свой знаменитый рецепт черепахового супа из Викторианской кухни Оксфордского Университета, мол, точно такой же рецепт вдохновил Льюиса Кэрролла на создание персонажа Черепахи Квази. - И о чем же именно?
– резко отвечаю я. Он настолько убог, что ничего для меня не значит. - Упоминал ли Профессор Пиллар при каких бы то ни было обстоятельствах Гудини?
– спрашивает он, после того как утирает свои жирные губы салфеткой. - Кто такой Гудини? - Гарри Гудини - самый известный американский фокусник всех времен и народов. Исчезновение артиста, который должен выбраться из оков в ящик, сброшенном в воду.
– Кажется, его обидело мое невежество. - Ах, этот Гудини.
– В последнее время, исторические личности меня не интересуют. Я вся сосредоточена на Монстрах Страны Чудес. Да кто такой этот Гудини по сравнению с Чеширом, а?
– Нет, не припомню, чтобы Пиллар говорил о нем. С какой стати Пиллару упоминать его? - Короче говоря, тебе известно как он сбегает и проникает обратно в лечебницу, не попадаясь на объективы моих камер?
– Доктор Тракл показывает на множество новых камер наблюдения в своем офисе.
– Я исследовал сей феномен и обнаружил лишь один случай в истории, соответствующий навыкам Пиллара. Я улыбаюсь. Восхитительно, как Пиллар действует ему на нервы. - Это произошло в 1819 году, на Нью Йоркской Цирковой Арене, широко известное как Исчезновение Слона. - Почему Вы меня об этом спрашиваете?
– Я слишком устала, чтобы бороться с его паранойей. - Я предположил, что ты можешь знать, раз уж... - Раз уж, что?
– я склоняю голову набок. - Раз уж ты эксперт по высвобождению из смирительной рубашки, - выпаливает он. Я пытаюсь не отмахнуться. Все же, мысль правдоподобная. Где я научилась выбираться из смирительной рубашки? Понятия не имею. - Тебе известно, сколько людей в мире способны выбраться из смирительной рубашки, как тебе удавалось прежде?
– объясняет он, делая V-образный знак средним и указательным пальцами - Ты и Гудини. Я смеюсь. - Послушайте, я не знаю, как я это делаю. Просто получается и все. Если Гудини тоже был на это способен, будьте уверены, с ним я не связана ни коим образом. Кроме того, как вы вообще додумались связать все эти события воедино? - Из-за этого.
– Он передает мне старинную копию Нью - Йоркера, в которой указан список почетных гостей, присутствовавших на представлении Гудини. Я просматриваю его и среди имен нахожу следующее: Картер Хризалис Кокон Пиллар (прим. пер. здесь игра слов Chrysalis - Куколка насекомого) ВИП - гость, близкий друг Мистера Гарри Гудини. - Это его настоящее имя?
– Я высоко вскидываю бровь. Доктор Тракл кивает. Не смотря на свое потрясение, я не знаю, что и думать об этом. Документы могли оказаться подделкой. - Послушайте, - говорю я.
– Мы с Профессором Пилларом не друзья, и мне нужно отдохнуть. Можно я уже пойду? Вздохнув, он указывает мне на дверь, затем спрашивает: - Он завтра снова тебя позовет? - Наверное.
– У нас до сих пор куча работы по случаю Пекаря.
– Смотрите!
– Я показываю на мониторы камер наблюдения позади него.
– Пиллар вернулся. Доктор Тракл оборачивается, похожий на разъяренную черепаху, которая вот-вот взорвется. Он наблюдает за тем, как Пиллар курит кальян, откинувшись на спинку дивана и болтая ногами. Если убрать картинку камеры, можно подумать, что он отдыхает на Ибице. Когда Доктор Тракл прибавляет звук, на заднем фоне слышится песня в исполнении Seal - "Сумасшедший". Я изо всех пытаюсь не рассмеяться, пока ухожу, одновременно с этим раздумывая, разрешит ли мне сегодня Вальтруда принять душ.
Глава 26
После очередных оскорблений Вальтруды, и хихиканья со стороны Оджера, я возвращаюсь в свою палату. Первое что я делаю - проверяю свой ужасно безумный цветок. Кажется, с ней все в порядке, она наслаждается купанием в солнечном свете, который просачивается сквозь щель в стене. Она не спит, но и не разговаривает со мной. Это к лучшему. Я уже получила свою порцию дневную порцию безумия. Почему же она так много значит для меня? Она ведь не похожа на домашнее животное, к которому можно с радостью возвращаться домой. Глубоко внутри, она действительно много для меня значит, но я не знаю почему. Несколько минут я тупо пялюсь на шесть отметок, что я вырезала на стене, интересно, удастся ли мне прожить чуть дольше, чтобы вырезать седьмую отметину завтра. Рядом с отметками, упоминается четырнадцатое января, но я все еще не знаю, что это означает, и что связано с этой датой, но номер четырнадцать продолжает появляться везде. На стене также нарисован ключ, который дал мне Льюис. Я понятия не имею, кто нарисовал здесь этот ключ, но он в точности похож на тот, что есть у меня, даже размером. Я снимаю ключ с шеи. Медленно подношу его в рисунку на стене. Я права. Он такого же размера. Интересно, значит ли это хоть что-то. Прежде чем я хочу отказаться от этой безумной идеи, я замечаю, что ключ на стене блестит в точности, как и тот, что я держу в руке. Когда я подношу его еще ближе к рисунку, происходят куда более безумные вещи. Ключ, который я держала у себя в руке, растворился в стене, но он все еще торчит из нее, и я могу его достать. Я понимаю, что здесь я могу его спрятать. Я снова задумалась: как мой разум продолжается справляться со всем этим? Закрываю глаза и вздыхаю, я хочу верить своему разуму. По-крайней мере, я спрятала ключ в безопасном месте. Я больше не стану прятать его на виду у Пиллара, потому что Льюис сказал, чтобы я никому его не показывала. Это не просто ключ. Это один из ключей от дверей Страны Чудес, что бы это ни значило. Я открываю глаза, и мне становится немного легче. Пришло время отдохнуть и подготовиться к завтрашнему безумию. После того как Вальтруда запретила мне принимать душ, я легла на свой матрас на полу и попыталась уснуть. Мне купили новый матрас с изображением кролика. Вальтруда снова постучала ко мне в дверь и сказала, что я смогу пойти в душ только после сеанса шоковой терапии. - Бессмысленно идти в душ, если ты не достаточно пропотеть, - сказала она, и попыталась вынудить из меня информацию о том, где я была. Я ответила, что мне нельзя говорить. Она рассмеялась мне в лицо, и пообещала экспериментировать на мне как на лабораторной крысе, потому что я не заслуживают человеческого отношения. Интересно, как человек не обращает внимания на оскорбления, когда нуждается во сне. Впрочем Вальтруда не сдается. Она открывает окошко в двери моей палаты и заглядывает внутрь. - Я только что найти способ затащить тебя в Мухоморню. - А?
– я поднялась и потерла глаза. - Я сделайть запрос, чтобы тебя завтра прифести в Мухоморню для допрос , - она с детским энтузиазмом потирает руки. - На каком основании? - Я хотеть расспросить тебя о пациент, который сбежайть на прошлый неделя, помнишь? - А, помню. Но не думаю, что моя палата ближе всех к палате того пациента. - Нет. Но я просто фспомнийть, ты вела себя странно та ночь. - Как странно?
– Да и что именно за ночь это была? - Ты спрашивайть меня, фидеть ли я как Белый Королефа фходить ф твой палата.
– Смеется она.
– Я указайть это ф свой отчет. Быть может, ты лишь отфлекайть меня, чтобы пациент мог бежайть. - Я даже не знаю этого пациента. - В файле пациенте не было указано его настоящее имя, - сказала Вальтруда.
– Мы зофем его Пекарь, потому что уж очень он любить маффины.
– Она еще раз злобно рассмеялась надо мной, и затем закрыла окошко в двери палаты, погрузив мою комнату в таинственную темноту. Мне требуется пару секунд, чтобы осмыслить то, что я только что услышала.