Безумие в моей крови
Шрифт:
— Вас уже ищут, Вивиан, — уверенно сказал Антонио, и я невольно содрогнулась, — но пока только на суше. Видите ли, ваша карета пропала. — Старый садовник подмигнул и улыбнулся так хитро, почти по-ребячески, что я захихикала. — Мне удалось спрятать вашу карету в старом хлеве. Поэтому стража решит, что вы уехали в столицу, и начнет разыскивать вас там. Сначала поиски будут спокойными, на окторатуме, на базаре, в храме, на случай, если вы снова поехали на благословение или за покупками. Потом они всерьез начнут волноваться. Отчаявшись найти вас в городе, они прочешут местность вокруг замка, увидят карету и поймут, что вы
— Но ведь они же видели лодку?
— Они видят ее каждый день и привыкли, что я часто выхожу в море. Неужели вы думаете, что они заподозрят, что старый немощный садовник способен похитить королеву из-под носа у стражи? — Антонио довольно потирал руки, но я больше не смеялась. Страшная догадка пронзила меня.
— Трой, — прошептала я. — Трой догадается, что я сбежала, и он найдет и вернет меня. Ведь мы связаны с ним через мое безумие. — Я заставила себя остановиться, так как не могла выдать секреты живой земли. Ведь Лиивита может призвать меня в любой момент и потребовать объяснений. Что я скажу Трою, когда мы увидимся в следующем видении? Смогу ли я скрыть свое местонахождение? Я не могла объяснить этого Антонио, но оказалось, что он знал, о чем именно я волновалась.
— Вивиан, неужели вы не поняли самое главное? Мы покинули Лиивиту. Вы больше не связаны с живой землей, она не сможет затянуть вас в свое измерение и подчинить своим прихотям. Друаты потеряли свою власть над вами. Сначала они отправят стражу проверить храмы, в которых вы можете на время укрыться от зова Лиивиты, но потом поймут, что вы сбежали. Вашему безумию наступил конец.
Не исключаю, что за свою долгую жизнь Антонио спас многих женщин, так как к моей истерике он отнесся невозмутимо и по-философски. Я плакала и смеялась одновременно, неловко балансируя на скамье и пытаясь сжать старика в благодарных объятиях. Крича "Я свободна!", я прыгала от борта к борту, норовя свалиться в воду. Когда я выдохлась и села на место, приглаживая растрепавшиеся волосы, Антонио продолжил.
— А с остальными вопросами подождите, вы сами все увидите. Нам предстоит долгий путь. Еды у нас достаточно, но спать вам придется прямо так, на скамье. Вас ждут друзья, которые пожертвовали многим, чтобы вам помочь.
— Какое счастье, — прошептала я, сглатывая ком в горле. Все мои чувства подобрались к поверхности и грозились вылиться наружу еще одним потоком слез. — Счастье, — откашлявшись, я снова попробовала закончить фразу, — это возможность прожить жизнь с теми людьми, которым ты небезразлична.
— В таком случае вас ждет счастье, — с готовностью подтвердил Антонио.
Мы прибыли на место к концу второго дня, когда я уже начала волноваться за Антонио. Он ни на минуту не прилег отдохнуть, подпитываемый страстным желанием подарить мне свободу. И чем я заслужила такую преданность? Он наслаждался моим восторгом, постоянно спрашивал меня о том, что я собираюсь делать, о чем мечтаю. Мне пришлось признаться ему, что мечтать я разучилась и что мне придется придумать для себя совсем новую жизнь. Когда Антонио думал, что я не обращаю на него внимания, он сверялся с картой и оглядывался назад со смесью тревоги и странной печали.
Только однажды между нами промелькнуло что-то неприятное. Антонио знал слишком многое обо мне, моем безумии и о
— Антонио, признайтесь, вы — друат? — спросила я, готовясь к самому худшему.
— Нет. — Антонио смотрел мне прямо в глаза. — Я не друат. Я — старожитель, который стал свидетелем страданий нескольких монархов Лиивиты. Я видел слезы вашего деда и, позже, вашего отца. В порыве отчаяния ваш дед рассказал мне о секретах Лиивиты, хотя ему и не следовало этого делать. Я не хочу, чтобы вы снова плакали, Вивиан. Поверьте, я ваш друг.
Мне не осталось ничего другого, как извиниться и отпустить мои подозрения.
Когда мы прибыли на новую землю, первым, что я увидела, были сосны. Сухие, слоящиеся стволы с кусками свисающей с них красноватой коры. Толстые, сочные лапы, достающие до земли, наполняющие воздух пряным запахом. Эти неприхотливые деревья могли выжить на любой земле. Утопая в горячем белом песке, они встретили нас зеленой игольчатой стеной.
— Добро пожаловать на Кавидию, Вивиан. Эта земля никогда не потребует от вас того, что вы не захотите ей дать.
Земли могут быть либо живыми, либо мертвыми, другого не дано. Живые земли пускают на себя людей и находят способы сосуществовать с ними, а мертвые отторгают людей, борются с ними, а потом наслаждаются одиночеством. Кавидия была мертвой землей. Когда-то она принадлежала людям, которые творили с ней все, что им приходило в голову. И тогда она взбунтовалась и отторгла свое сознание. Большего я не знала, но жаждала подробностей. Обжигая стопы о раскаленный песок, я глотала необычный, скучный пейзаж с жадным интересом, как будто ожидая, что передо мной вот-вот развернется загадочная история этой земли.
Заметив, как я покачиваюсь в восторженном трансе, Антонио остудил мое любопытство.
— Это не сама Кавидия. Под твоими ногами мертвая земля, но это всего лишь остров в нескольких милях от берега Кавидии, и он не опасен. Мертвая земля не обращает внимания на окружающие ее острова и не станет бунтовать из-за четверых поселенцев. Этот остров теперь принадлежит вам. Не стоит беспокоиться, вам не придется навещать саму Кавидию. Власть людей погубила ее. Войны, распри и людское равнодушие растерзали ее плоть. Люди не понимают, что, убивая свою землю, они убивают и себя.
"Интересно, что хуже: медленно убивать себя или терять разум?" — подумала я, не испытывая ни капли страха перед мертвой землей. Жажда увидеть и испытать все, что было скрыто от меня раньше, переполняла и пьянила. Я горела желанием начать новую жизнь, строя ее из горячего, чистого песка, сосновых игл и абсолютной свободы. Мой разум больше не уходил к Лиивите, видения не возвращались. Как будто кто-то захлопнул окна, и отвлекающий меня сквозняк исчез. В этом полном безветрии мое восприятие обострилось, а чувства приобрели кристальную чистоту и очевидность. В моем сознании и в моем сердце царила удивительная тишина. Осторожно наступая босыми ногами на мягкие сосновые иголки, я входила в свою новую жизнь.