Безумие
Шрифт:
– Тогда не на свидание.
– Передумывает он.
– Я могу покатать тебя вокруг Оксфорда на лимузине, побыть твоим шофером на одну ночь.
Я качаю головой. Интересно, откуда Пиллар знает Джека.
– У тебя вообще есть лимузин?
– Нет, но я могу украсть для тебя, лютик.
– Он притягивает меня ближе за талию так быстро, что я даже не могу пошевелиться.
– Кстати, меня зовут Джек Даймондс.
– Шепчет он нежно мне на ухо.
– Я похититель сердец. Шутка, конечно.
– Отпусти меня. – Вырываюсь я.
– Вау, а ты умеешь
– Ты еще не видел как я расправляюсь со смирительной рубашкой.
– Слова совершенно спонтанно сорвались с губ. За секунду я осознала - он не должен знать, что я сплю в психушке.
– Смирительная рубашка?
– Он приподнимает бровь, - Я не знал, что ты любишь наручники и все такое.
– Избавься от него.
– говорит Пиллар.
– Я же говорил тебе, он отвлекает.
Я смотрю на часы и возвращаю взгляд обратно на Джека.
– Почему ты всегда на телефоне?
– он наклоняет голову и показывает свои мальчишеские ямочки. Слишком мальчишеские, для двадцатилетнего.
– Разговариваешь с тем стариком, который только что вышел? Ты же с ним не встречаешься, да?
– Заткнись, - у меня есть одна минута, я оглядываюсь на латунных собак, - Что такого особенного в этих латунных собаках? У меня нет времени.
Я стискиваю гарнитуру, разговаривая с Пилларом. Я должна продолжать работу, не смотря на то, что Джек маячит где-то за спиной.
– Ты не нуждаешься в свидании, лютик. Тебе нужен гид, - Джек развел руки и склонил голову, словно говоря “я к вашим услугам”, - на написание длинной главы о том, как она ест то пирожное и становится все выше, Льюиса Кэррола вдохновили латунные собаки.
– Правда?
– Да, она становится все выше и ниже, и выше и…
– Я знаю о чем книга, - я взмахнула рукой в воздухе.
– Чешир дурачил нас с самого начала.
– Я щелкнула пальцами, притворяясь, что Джека здесь нет.
– Когда он написал “съешь меня” на Чеширском Сыре, он намекал на тайник девочки, - бормочу я, истолковывая последний кусок головоломки. Внезапно, я кричу:
– Это камин! Он спрятал девочку за камином!
Осталось тридцать секунд.
– За камином спрятана девчушка?
– Джек выглядит озадаченным, пока я нарезаю круги в поисках чего-нибудь, что может помочь мне сломать кирпичную стену камина.
– С этим справится большой молот, Алиса, - Пиллар решает снова со мной заговорить.
– Быстрей. Найди помощь снаружи! Они придумают, чем ее сломать. И только я собираюсь бежать к двери, я слышу, как после серии сокрушительных ударов позади меня падают кирпичи. Я оборачиваюсь и вижу, как Джек разбивает кирпичную стену одной из статуй латунной собаки. У него сильные руки, и он решителен как черт. Еще он выглядит так, словно ему уже не раз приходилось заниматься вандализмом.
– Черт с ним, с этим национальным достоянием!
– кричит он, в то время как падают кирпичи.
Я пробегаю мимо латунных собак и протискиваюсь в пролом вслед за ним. Затем я падаю на четвереньки и использую
Глава 27
Боже мой. Ей не больше десяти. Я подбегаю к ней и падаю на колени. Мне приходится ползти, чтобы вытащить ее наружу. Во рту у нее кляп, все платьице изорвано, ноги измазаны в саже.
Ее взгляд меня убивает. Эти умоляющие глаза. Поверить не могу, что она так долго была заперта в таком ужасном месте. Будь проклят этот Чеширский Кот. Клянусь, я до него еще доберусь.
Когда я протягиваю к девочке руку, она, все еще паникуя, отодвигается. Полагаю, она находится в состоянии сильнейшего шока.
– Все хорошо, - говорю я.
– Я здесь, чтобы спасти тебя.
Девочка прекращает паниковать, но все же, не позволяет мне приблизиться или развязать ей руки и ноги. Мне хочется кричать и плакать одновременно. Мне хочется сказать ей, что знаю, какого это, оказаться взаперти в одиночестве в такой комнатушке. Она напоминает мне саму себя в лечебнице. Я молюсь, чтобы Чешир не сделал это нарочно, жертвуя девочкой ради игр с моим разумом.
Как только я подползаю ближе, она отодвигается. Я не хочу заставлять ее. Она и так через многое прошла. Мне просто необходимо найти способ, чтобы завоевать ее доверие. Я измазываю сажей лицо и руки, пытаясь уверить ее, что мы похожи. Что я могу спасти ее, если только она позволит мне. Девочка все еще не доверяет мне. У нее во рту кляп, поэтому говорить она не может. За нее говорят ее глаза. Интересно, что же такого она хочет мне сказать.
– Прошу, позволь мне помочь тебе, - умоляю я, слезы бегут по щекам.
В ее глазах снова появляется это выражение, у меня нет слов.
– Давай, по-крайней мере, вытащим кляп, чтобы ты смогла сказать мне чего хочешь.
Она обдумывает это, затем кивает. Я подползаю ближе и медленно вынимаю кляп. Она храбрая. Больше не стонет.
– Ты Алиса?
– спрашивает она меня слабым и тихим голосом.
– Да.
– Нет смысла сейчас спрашивать ее откуда она знает. Она расслабляется, услышав мой ответ. Она позволяет мне развязать ее и вытащить из камина на свет божий.
Мы выбираемся на середину зала, где она тут же обнимает меня, пока я стою на коленках. Затем, она, наконец, отпускает меня и начинает истерично рыдать. Она через многое прошла.
Мой мир распадается на части. Я уже давно не испытывала подобных эмоций, даже не представляю насколько давно. Реальный мир так жесток, думаю я, прижимая ее к себе. Я даже не знаю ее, но хочу дать ей всю свою любовь, на какую только способна. Как Чешир мог сотворить нечто подобное с такой крошкой?
Реальный мир ужасен. Пиллар оказался прав. Жить среди нормальных - сплошнейшее безумие.