Безумие
Шрифт:
Точнее, что он был просто обязан сказать. Но не сказал.
***
Кошмары и не подумали жалеть Йена, так что утром следующего дня парень был не выспавшимся, злым и раздраженным. Все эти очевидные признаки плохого настроения, конечно же, не могли и не остановили сегодня особенно решительную Марли от смелых поступков. С не преклонным лицом девушка подсела к юноше за его парту и, когда тот бросил на нее свой тяжелый, непроницаемый взгляд, та впервые выдержала атаку и даже не смутилась. Что-то переменилось в ней в эту ночь, и обыкновенный ее страх перед этим парнем исчез. Если не бесследно, то уж точно достаточно, чтобы
– Расскажи мне все.
Йен, подивившись необыкновенно твердому тону девушки, даже покосился на нее, желая узреть на ее лице те же перемены, что услышал в голосе. Она смотрела ему прямо в глаза, несколько даже дерзко. На немой, растерянный и вопросительный взгляд Томсона Марли тряхнула головой и, наклонившись к нему близко, прошептала горячо:
– Я знаю, что вчера произошло что-то странное с Джинджер! Все говорят, что она болеет чем-то хроническим, вроде астмы или чего-то еще, но я-то знаю, что это не так! С ней приключилось что-то серьезное, я вижу это сейчас по твоим глазам! – почти воскликнула она. – Ты переживаешь за нее, а это значит, что все совсем плохо.
Йен даже несколько отпрянул от такого напора, отодвинувшись от Марли. Медленно легкое изумление перерастало в раздражение или даже тихую ярость. Лицо его помрачнело, а черты лица, казалось, очерствели. Да какого черта все женщины вокруг него постоянно чего-то требуют, засовывая нос в его жизнь?! Ему по горло хватило уже одной такой фурии. Он холодно, словно рассерженный зверь, прорычал:
– Какое твое право в это влезать?
Вопреки всему Марли не испугалась, не отступилась, пристыженно понурив взгляд. Такой ответ, казалось, только рассердил ее и подтолкнул действовать более резко, чем раньше:
– Потому что я волнуюсь за тебя! – прошептала она, прижав руки к столешнице. – И, если для этого придется переживать еще и за Джинджер, то я буду делать и это! Если она так важна для тебя, то для меня она тоже важна! – выпалила девушка на одном дыхании и тут же замолчала, осознавая, что сказала. Медленно она начала краснеть, но взгляда не отвела.
Йен долго смотрел на Марли, размышляя над сказанным только что. Мысли ворочались медленно и неохотно в его воспаленной после долгих кошмаров и волнений голове. Но эта пауза позволила охотнику остыть, унять свой почти беспричинный гнев. Он, конечно, мог бы поспорить, что ему так уж и важна его напарница, по крайней мере он надеялся, что еще может с этим поспорить, но сам факт того, что в этом мире еще существует такой человек, который за него переживал, просто так, безвозмездно… Томсон впал в ступор, размышляя над этим. Он уже давно не ощущал обыкновенного участия живого человека.
– Прости… - тихо сказал он, проводя рукой по лицу. Пальцы Йена переместились на виски, и он с усилием вжал их в череп, пытаясь буквально выдавить какие-то плохие предчувствия, которые тут же закрасились к нему в мозг. – Прости за мою грубость. Я не хотел тебя обидеть, Марли.
О таких словах она даже во снах мечтать не смела. Она тут же смягчилась, расслабилась и улыбнулась своей доброй, милой и утешающей улыбкой. Ее светлые глаза тут же наполнились неподдельным сочувствием и состраданием. Девушка, окончательно осмелев и поддавшись импульсу, ухватила охотника за руку, сжав ее своими небольшими ладонями. Заглядывая в уставшие глаза, она с пылом прошептала:
– Йен, я очень
Заглянув в круглые глаза, полные щенячьей мольбы и желания, Йен смутился окончательно.
– Ну пожалуйста! – добавила она.
И Йен наконец-то сдался.
Постоянная тревога за Джин, страх перед неизвестностью порядком утомили Йена и высосали из него половину его жизни. Он совершенно не мог ничего учуять, если бы даже попытался, и все из-за проклятого дождя, который глушил все запахи напрочь, да и если бы не дождь, что тогда? Снова эти скитания в поисках того, не зная, чего. Однажды Йену повезло нарваться на врага по чистой случайности. Было глупо надеяться, что это повториться опять.
Да и он, собственно, и не надеялся отыскать что-либо. Даже и не пытался. Пустые, мокрые улицы успокаивали в нем бурю и помогали размышлять более-менее трезво, нежели где-либо еще. Рядом шла Марли под своим прозрачным зонтом. На ней было короткое, голубое пальто с высоким воротником и светлые штаны, заправленные в резиновые сапожки. Иногда Йен ловил себя на том, что ненароком заглядывался на девушку, а ее тихое, ненавязчивое общество совершенно не тяготит его. Ему было даже приятно просто бродить с этим странным, даже милым существом по улицам. Она не пыталась отвлечь Томсона от его мыслей, обращая внимание на себя, как это делала бы Джин, не пыталась нарушить его покой, влезть в его душу. Марли даже больше не пыталась расспрашивать его о том, что же происходит, быстро поняв, что не добьется от него ничего. Его умиротворяло ее присутствие рядом, как умиротворяет течение неспешной реки, и Йен все больше поражался, как он не мог заметить этого раньше.
Да и все было лучше, чем постоянное преследование Сарой, которая оставляла его лишь в присутствии Джин. Теперь она не показывалась просто в обществе кого-то, а это уже многое значило.
– Хочешь, поговорим о чем-нибудь? – деликатно поинтересовалась Марли, взглянув на парня.
Шаг Йена замедлился, потом он и вовсе остановился посреди тротуара, вглядываясь в далекое, тучное небо. Девушка тоже затормозила, немного откинув зонт назад, что бы было лучше видно ее спутника. Она следила за ним внимательно и молча, ожидая хоть какой-то перемены или знака в нем. Марли знала, что нельзя докучать ему.
Томсон размышлял, разглядывая улицу вокруг. Казалось, весь город склеен из картона, а он сам – лишь деревянная фигурка настоящего человека, который сейчас где-то далеко, живет обычной жизнью. А им играется какой-то безумец, выдумывая ему ужасные, некрасивые истории-судьбы.
Чтобы сделать героя загадочнее, нужно придумать ему какой-нибудь мерзкий грешок и засунуть его в шкаф, никому не показывая. Пусть герой живет дальше, как жил, но что-то в нем останется такое, что никому не будет давать покоя.
Йен опустил глаза, посмотрев на Марли. Она была словно фея: белокурая и большеглазая. Но, тем не менее, она не была миниатюрной или крохотной. Она была высокой и стройной, и где-то глубоко, в ее больших и детских глазах должна была жить взрослая девушка, узнавшая жизнь и мир. Ей было чуть больше двадцати, она не выглядела младше этого возраста, но Йен не мог отделаться от ощущения, что это всего лишь маленький и светлый ребенок, заигравшийся во взрослые игры.
– Что-то не так? – спросила она, искренне обеспокоенная.