Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«Типичный психосексуальный инфантилизм. Мазохизм, уринальная эротика, влечение к воровству. “ Исповедь” как эксгибиционизм. Нарциссизм, гомосексуальность как компоненты инфантилизма». (Stekel, 1922, с. 490.)
«Сомнительно, чтобы Руссо был импотентом. Однако возможно, что дети его были сознательно зачаты его женой от других мужчин, чтобы скрыть его импотенцию. Чтобы Руссо было легче переносить это обстоятельство, все дети были отданы в воспитательный дом». (Herzberg, 1926, с. 332.)
Особенности творчества
«Жизнь и творчество Жан Жака Руссо — это, может быть, единственный в истории литературы случай, когда человек отнюдь не стремился к гениальности, а та приходит к нему наперекор его желанию… Так он жил до тридцати семи лет. И вдруг, совершенно неожиданно, гений сверкнул, точно молния, сбил его с ног, как апостола Павла, озарил и вложил ему в руку раскаленный меч — его перо… Это “озарение”, кстати, совпало с приступом уремии, которая потом не даст ему покоя до самой смерти». (Роллан. 1958. с. 609. 617.)
«Многое в поведении Руссо объяснялось его плохим здоровьем. Болезнь мочевого пузыря заставила его покинуть свет. Из принудительного воздержания Руссо выводит целую доктрину. Он поражается тому, что, “обладая такими пламенными чувствами и сердцем, переполненным любовью, он никогда не пылал страстью к какой-либо определенной женщине”. И бессознательно дает этому объяснение. “Главной причиной, которая заставила меня вести уединенный образ жизни и отказаться от общения с женщинами, был мой недуг”. Сама мысль о встрече с женщиной, которая ему нравилась, приводила его в такое неодолимое волнение, что он являлся на свидание совершенно обессилевшим. Именно этому несовершенному механизму Жан Жак и обязан своими злоключениями; его беде мы обязаны “Исповедью” и “Новой Элоизой”. Писатель вознаграждает себя как может за некоторую несправедливость судьбы». (Моруа, 1983а, с. 96.)
Сложную натуру гениальной личности практически невозможно (да и нужно ли?!) вместить в рамки определенной нозологической единицы. В большой мере это относится к Жан Жаку Руссо. У него представлена обширная гамма как шизофренных симптомов, так и созвучных им аффективных расстройств. К бредовым нарушениям, без сомнения, относятся параноидный бред и идеи отношений, а к аффективным — депрессивные эпизоды и общая лабильность настроения. Такое сочетание симптомов позволяет предположительно говорить о наличии у Руссо шизоаффективного расстройства. Сексуальные расстройства у него также весьма не однозначны: здесь присутствует и вуайеризм, и мазохизм.
РЫЛЕЕВ КОНДРАТИЙ ФЕДОРОВИЧ (1795–1826), русский поэт, декабрист. Член Северного общества, один из руководителей восстания 14 декабря 1825 г. Создатель литературного альманаха «Полярная звезда».
«Я не Поэт, а Гражданин». К.Ф. Рылеев. «А.А. Бестужеву», 1824
«Отец Рылеева, бригадир екатерининского времени, был человек суровый, крутой и властолюбивый в высшей степени. От его непреклонной воли терпели все домашние, не исключая и членов его семейства… За неуспех в науках или малейшую детскую шалость отец сек его лозою нещадно. Впрочем, снисхождения он не имел даже к матери его… Желая избавить сына от сурового отцовского обращения, она отдала его в корпус… Рылеев был пылкий, славолюбивый и в высшей степени предприимчивый сорванец. Беспрестанно повторяемые наказания так освоили его с ними, что он переносил их с необыкновенным хладнокровием и стоицизмом. Часто случалось, что вину товарищей он принимал на себя и сознавался в проступках, сделанных другими… Он был зачинщиком всех заговоров против учителей и офицеров». (Кропотов, 1980, с. 8—10.)
«Одаренный необычайною живостью характера и саркастическим складом ума, Кондратий Федорович не оставлял никого в покое: писал на всех сатиры и пасквили, быстро расходившиеся по рукам, и вооружил тем самым против себя все русское общество Дрездена, которое, выведенное наконец из терпения, жаловалось на него князю Репнину, прося избавить от злого насмешника…» (Фелькнер, 1980, с. 23.)
«…Любил и выпить. Если же попадало в голову лишнее, то делался многоречив, начинал витийствовать, декла-мировать; ода “Бо^”, “Водопад” и “Вельможа” Державина сейчас являлись на сцену; а иногда, увлекшись спором, выходил из себя и делался несносным, потому что ни с чьим мнением никогда не хотел согласиться, ставя свои суждения выше всего… “Для меня решительно все равно, какою бы смертью ни умереть, хотя бы быть повешенным; но знаю и твердо убежден, что имя мое займет в истории несколько страниц!” Вот правила, мысли и убеждения, коими постоянно руководствовался Рылеев, в особенности последнее время, находясь еще на службе, т. е. по день подания им прошения об увольнения в отставку в 818 году в декабре месяце. Будучи в таком настроении, нельзя было не заметить, что большая часть его помышлений клонилась к безумию: чтобы передать имя свое потомству, он заранее обрек себя на все смерти!» (Косовский, 1980, с. 36–37.)
«Известно мне: погибель ждет / Того, кто первый восстает / На утеснителей народа, — / Судьба меня уж обрекла, / Но где, скажи, когда была / Без жертв искуплена свобода?» (К.Ф. Рылеев?)
«Многие из заговорщиков изменили данному слову и не явились на Сенатскую площадь… Рылеев недолго был там и, видя полный неуспех задуманного дела, “увидал безначалие и неустройство”, как показал он впоследствии своим судьям, и мрачный и, опечаленный вернулся домой. Надежда на успех вооруженного восстания разлетелась, — и Рылеев сидел дома, погруженный в тупую апатию, ничего не предпринимая. Ночью он был арестован…» (Лернер, 1918, с. 692.)
«И в крепости он сочинял стихи, накалывая их иглой на кленовые листы и пересылая через сторожа к Е.П. Оболенскому324». (Мазаев М., CD Брокгауз и Ефрон.)
«В историческом семнадцатом каземате Алексеевского равелина, выявляя, очевидно, сущность всей своей жизни и всей своей души, писал он тогда: “Мне тошно здесь, как на чужбине! / Когда я сброшу жизнь мою?”» (Айхенвальд, 1998, т. 1, с. 55.)
Личность К.Ф. Рылеева чем-то напоминает Михаила Лермонтова. Если отбросить чрезмерную политизированность и несравненно меньшую одаренность Рылеева, то останется весьма схожее «ядро личности»: та же неудовлетворенность всем и всеми, тоже недоброе отношение к окружающим, та же убежденность з своей особой избранности, то же подсознательное, а зачастую и вполне осознанное стремление к самонаказанию и к его крайнему выражению — смерти. У Рылеева и Лермонтова примерно одинаковый возраст и способ гибели. Можно даже сказать, что оба постоянно «напрашивались» на наказание — дуэль с государственной машиной или дуэли с частными лицами — разница, в сущности, невелика: и в первом, и во втором случаях смертельный исход весьма вероятен. Он и случился.
С
САВОНАРОЛА (Savonarola) ДЖИРОЛАМО (1452–1498), флорентийский религиозный и политический деятель, проповедник; реформатор эпохи Возрождения, поэт. Отлучен от церкви и казнен.
«Ребенок был не особенно красив, не отличался ни детской веселостью, ни детской беспечностью; серьезный, вдумчивый, сосредоточенный, он не был ни для кого интересен». (Шеллер, 1993, с. 151.)
«С детства будущий “пророк” был мечтателем, любил уходить в себя… Душевная буря, бывшая следствием неразделенной любви, впервые породила в нем мысль о монашестве. Он бросил занятия медициной, которым никогда не отдавался с увлечением, тайком ушел в Болонью и там поступил в доминиканский монастырь». (Дживеле-говА.К, ЭСГранат, т. 37, с. 32.)
«И как смешон показался им этот появившийся на кафедре в церкви Сан
Лоренцо тщедушный проповедник с его едва слышным сиповатым голосом, с его неуклюжими манерами, с его провинциальным наречием, с его порой грубыми и чисто народными выражениями! <…> но Савонарола верил теперь в свое призвание до того, что у него уже начались видения, ободрявшие его идти избранным путем». (Шеллер, 1993, с. 160–161.)
«В 1492 г. с Савонаролой случился припадок галлюцинации во время самого произнесения проповеди: он увидел меч с надписью: “Gladius Domini super terram” (“Меч Бога на земле”), который вдруг обратился клинком вниз, причем небо омрачилось, с него посыпались мечи, стрелы, искры и земля показалась ему обреченной на жертву голода и чумы. С тех пор он начал предсказывать появление этого последнего бича, и через несколько времени пророчество его действительно исполнилось». (Топорков, 1912, с. 138.)