Безумный король
Шрифт:
– Но даже фон дер Танн может, не теряя достоинства, отказаться сопровождать безумца в скитаниях по диким лесам, – заметил Барни. – Особенно если она… очень-очень… – Он смущенно замолчал и покраснел.
– Очень… что, Ваше Величество?
– Очень молодая женщина, – неуклюже закончил он.
Эмма фон дер Танн поняла, что Барни хотел сказать вовсе не это. Безошибочное женское чутье точно определило, что именно имел в виду Барни, и она хотела бы услышать это вслух.
– Допустим, солдаты Питера схватят нас. Что тогда
– Они вернут вас в замок Бленц, Ваше Величество.
– А вас?
– Не думаю, что они решатся схватить меня, но это может сделать Питер. Он ненавидит моего отца даже больше, чем ненавидел нашего старого короля.
– Тогда жаль, что я не спустился в ущелье за своими ружьями, – произнес Барни. – Почему вы не сказали мне раньше, что я король и могу попасть в переделку? Меня могли бы принять за императора или даже японского микадо, кто знает? А теперь смотрите, в какой переделке мы оказались! – Все это Барни говорил ради сумасшедшей.
– Тогда они сбреют вам эту шикарную бороду, – столь же несерьезно ответила Эмма.
– Вы думаете, что я буду лучше выглядеть в зеленой шляпке из корзины, да еще с украшением из красных роз? – спросил Барни.
Глаза девушки стали печальными. Ей было очень грустно думать, что этот красивый, высокий мужчина, возвращения которого на трон граждане Луты ждали десять долгих лет, действительно оказался слабоумным, психически больным человеком. Как много мог бы он сделать для своего народа, если бы не эта ужасная болезнь! Во всех других отношениях этот молодой человек казался идеальным спасителем своей страны. Ах, если б только она сумела вернуть ему память!
– Ваше Величество! – обратилась она к Барни. – Разве вы не помните официальный визит вашего отца в наш замок? Тогда вы были совсем маленьким мальчиком, он взял вас с собой. А я была совсем девчонкой, и мы играли вместе. Вы не разрешали мне обращаться к вам «Ваше Величество», требовали, чтобы я называла вас Леопольдом. А когда я забывала, вы приговаривали меня к наказанию.
– И какое же это было наказание? – спросил Барни. Он заметил, что девушка колеблется, и стремился ободрить ее.
Эмма не решалась ответить, ей чертовски не хотелось произносить это вслух, но мысль о том, что воспоминание может возвратить юноше разум, оказалась сильнее.
– Всякий раз, когда я называла вас «Величеством», вы… вы заставляли меня поцеловать вас, – почти прошептала она.
– Надеюсь, вы частенько оказывались виноватой, – усмехнулся Барни.
– Но ведь мы тогда были совсем маленькими детьми, Ваше Величество, – напомнила Эмма.
Если бы Барни был уверен в психическом здоровье девушки, то непременно воспользовался бы своим королевским преимуществом, ибо губы Эммы неудержимо влекли его. Но когда он подумал о ее слабоумии, слезы подступили к его глазам, а сердце защемило от желания защитить и обогреть это несчастное дитя.
– Кем были вы в те чудесные дни нашего детства, когда я был кронпринцем? – спросил он.
– Тем же, что и сейчас, – ответила девушка. – Принцессой Эммой фон дер Танн.
Вот, значит, как! Мало того, что бедная девушка считает его королем, она и себя-то считает принцессой! Да, она действительно лишилась разума. Ладно, он развеселит ее.
– Тогда, значит, и я должен называть вас «ваша светлость». Так, что ли? – спросил Барни.
– В детстве вы всегда называли меня просто Эммой.
– Договорились. Вы будете Эммой, а я – Леопольдом. Согласны?
– Желание короля – закон, – ответила Эмма.
Они вышли к пологому подножию холма и стали подниматься на его плоскую вершину. Барни протянул руку девушке. Так они добрались до вершины и теперь стояли, взявшись за руки, чуть задыхаясь после подъема. Ветер живописно растрепал волосы Эммы, она разрумянилась, глаза заискрились. Барни подумал, что никогда прежде не встречал такой очаровательной женщины. Он улыбнулся ей, и Эмма снова ответила ему улыбкой.
– Хотел бы я, чтобы вон тот ручей в ущелье был широким, как океан, а этот холм – высоким, как Монблан, – проговорил Барни.
– Вам нравится лазить по скалам? – спросила Эмма.
– Вместе с вами лазил бы хоть всю жизнь, – совершенно серьезно ответил Барни.
Девушка быстро взглянула на молодого человека. Ответ трепетал у нее на губах, но она не смогла произнести его, так как в этот момент из-за ближайшего куста выскочил какой-то головорез в живописных лохмотьях и направил на них револьвер. Он приблизился, и конец ствола оружия почти коснулся лица Барни. Это было ошибкой негодяя.
– Вот видите, я был прав насчет разбойников, – спокойно произнес Барни. – Чего вы хотите, незнакомец?
Неожиданно бандит выпучил глаза. Разинув рот, он уставился на молодого человека, стоявшего перед ним. Потом на его физиономии появилась хитрая улыбочка.
– Мне нужны вы, Ваше Величество, – выговорил он.
– Господи всемогущий! – воскликнул Барни. – Здесь все посходили с ума, что ли?
– А ну быстро поднимайте руки вверх! – прорычал разбойник. – В объявлении ясно сказано, что в живом виде вы стоите гораздо больше, чем в мертвом, поэтому я не намерен потерять вас. И не вынуждайте меня убить вас.
Кастер поднял руки вверх, но не так, как ожидал разбойник. Одной рукой он схватил револьвер и отбросил в сторону, а другой нанес мощный удар в переносицу негодяя, да так, что тот кубарем откатился назад. Мужчины сцепились, стараясь завладеть оружием. Во время драки револьвер выстрелил, но секунду спустя американцу удалось вырвать его из рук разбойника и зашвырнуть далеко в ущелье. Нанося друг другу страшные удары, они катались туда-сюда на самом краю холма, и каждый стремился дотянуться до шеи противника, чтобы задушить его.