Безумный король
Шрифт:
– Эй ты, хам! – выкрикнул он и шагнул к Менку. – Ты еще пожалеешь о каждом сказанном сегодня слове! Это я тебе обещаю!
Менк схватился за эфес шпаги. Бутцов попытался остановить руку Барни.
– Не стоит, Ваше Величество. Если вы его ударите, это лишь сделает ваше положение более уязвимым, но не прибавит безопасности принцессе фон дер Танн.
Однако Барни отстранил лейтенанта и, прежде чем Штайн или лейтенант успели спохватиться, налетел на Менка. Тот чуть замешкался со своей шпагой, поэтому Барни успел дважды ударить его в лицо. Бутцов занял сторону короля и попытался встать между Менком и американцем.
– Стойте! – крикнул Бутцов Менку. – Да вы что, с ума сошли – пытаться убить короля!
Но Менк снова сделал выпад в сторону незащищенного противника.
– Умри, поганая свинья! – взвизгнул он.
Бутцов понял, что Менк действительно готов убить Леопольда. Он схватил Барни за плечо и резко развернул его. В тот же миг он выхватил из ножен свою шпагу, и теперь перед Менком с оружием в руке стоял мастер фехтования.
Комендант Бленца отшатнулся от острия шпаги.
– Что вы делаете? Это же бунт!
– Когда я принимал воинскую присягу, – спокойно проговорил Бутцов, – то поклялся, что буду с оружием в руках защищать своего короля даже ценой собственной жизни. Пока я жив, в моем присутствии никто не посмеет прикоснуться к Леопольду Лутскому или угрожать его безопасности. В противном случае ему придется иметь дело со мной. Уберите вашу шпагу, капитан Менк, и никогда впредь не направляйте ее на короля, когда я рядом.
Менк медленно убрал шпагу в ножны. В его глазах черным пламенем горела глубокая ненависть к Бутцову и к человеку, которого тот защищал.
– Если он желает примирения, то должен принести извинения принцессе, – произнес Барни
– Лучше бы вам извиниться, капитан, – посоветовал Бутцов. – Если король прикажет мне, я заставлю вас сделать это, – он снова наполовину обнажил шпагу. Интонация Бутцова дала Менку понять, что больше всего на свете лейтенант желает получить от короля такой приказ. Он прекрасно знал, насколько виртуозно Бутцов владеет шпагой, и, не желая сражения, пробормотал свои извинения.
– Чтобы такое больше никогда не повторялось! – предупредил Барни.
– Пойдемте, – велел Штайн, – Ваше Величество должны находиться в своих апартаментах, подальше от треволнений, если желает выздороветь и поскорее вернуть себе трон.
Бутцов расставил солдат вокруг американца, и эскорт молча двинулся из зала, оставив капитана Менка и принцессу Эмму фон дер Танн. Барни бросил тревожный взгляд на Менка и чуть замешкался.
– Прошу прощения, Ваше Величество, но вы должны идти с нами, – поторопил Бутцов вполголоса. – В этом отношении комендант Бленца вполне правомочен, и я должен подчиняться ему.
– Помоги ей Господь! – пробормотал Барни.
– Комендант больше не посмеет обидеть ее, – заверил Бутцов. – Ваше Величество не должны тревожиться.
– Не доверяю я таким людям, – ответил американец. – Уж очень мне знаком этот типаж.
4
БАРНИ НАХОДИТ ДРУГА
После того как все вышли, Менк еще долго смотрел на принцессу. Гнев на его лице сменился хитрым выражением. Девушка отошла в сторону и сделала вид, что заинтересовалась гобеленом, висящим на стене зала. Менк долго наблюдал за ней жадными глазами и наконец заговорил:
– Давайте
– Я не задержусь в Бленце, – ответила Эмма, даже не повернув головы в сторону Менка, – и здесь я отнюдь не гостья, а пленница. Как можно представить себе, чтобы я вела себя как гостья предателя, да еще такого законченного негодяя, как капитан Менк!
Менк улыбнулся. Он даже слегка гордился своей репутацией отъявленного мерзавца.
– Я предоставил вам возможность облегчить свое положение в плену, – сказал он. – Я надеялся, что вы проявите благоразумие и по доброй воле примете мое предложение дружбы, – он выделил голосом слова «по доброй воле». – Но поскольку… – Не договорив, он пожал плечами, затем щелкнул пальцами, и в помещение вошел слуга. – Проводи принцессу фон дер Танн в ее апартаменты, – приказал Менк зловещим тоном.
Слуга в ливрее Питера Бленца поклонился и со всем почтением предложил девушке пройти к выходу. Эмма фон дер Танн двинулась следом за слугой к винтовой лестнице, которая поднималась внутри башни, а затем выходила в длинный коридор. Но втором этаже слуга провел ее в просторные, красиво отделанные покои, состоявшие из спальни, гардеробной и будуара. Показав принцессе ее апартаменты, слуга ушел.
Эмма фон дер Танн немедленно принялась осматривать окна и двери своего нового жилья, чтобы проверить, сможет ли она забаррикадироваться в случае визита непрошеных посетителей. Она обратила внимание, что три комнаты расположены под углом к старым, густо поросшим мхом стенам замка. Спальня и гардеробная соединялись коридором, и каждая комната имела еще одну дверь, выходившую в будуар. Единственной связью с наружным коридором была дверь из будуара, которая запиралась массивным засовом. Эмма задвинула засов и испытала чувство защищенности. Окна же располагались слишком высоко (с одной стороны над двором, с другой – над крепостным рвом), так что Извне опасности не предвиделось. Будуар показался Эмме не только красивым, но и весьма удобным, даже уютным. В огромном камине потрескивали огромные поленья, и хотя стояло лето, живой огонь оказался очень кстати, ибо ночью было холодновато. На противоположной стене висел портрет прежней принцессы Бленца. Она выглядела так, словно недовольна новой обитательницей апартаментов. Казалось, что прежняя хозяйка раздражена незаконным вторжением и считает Эмму врагом, не смеющим касаться ее личных вещей. Эмма была несколько удивлена, зачем эту огромную картину повесили на стене дамского будуара – она совсем не вписывалась в интерьер небольшой комнаты.
«Если б дама на портрете хотя бы улыбалась, – подумала Эмма фон дер Танн, – она не так сильно портила бы этот будуар, такой прелестный во всем остальном. Но полагаю, портрет висит здесь не зря и выполняет определенную роль, какой бы она ни была».
На журнальном столике в центре комнаты лежали газеты, журналы и книги, на полках этажерки слева и справа от камина тоже стояли книги. Девушка попыталась отвлечься чтением, но мысли снова и снова возвращали ее к ситуации, в которой оказался король, глаза же невольно останавливались на надменном и неприязненном лице принцессы Бленца.